Новости
В период пандемии заключенные СИЗО и колоний оказались одной из наименее защищенных групп населения. И хотя ФСИН уверяет, что ситуация с распространением коронавируса в тюрьмах под контролем, правозащитники заявляют, что условия содержания и отсутствие эффективной медпомощи могут привести к трагическим последствиям. Ситуация осложняется тем, что у многих заключенных ВИЧ, туберкулез и другие хронические заболевания. The Insider поговорил о ситуации в российских тюрьмах во время карантина с директором фонда «Общественный вердикт» Натальей Таубиной и правозащитницей Яной Теплицкой.
Наталья Таубина, директор фонда "Общественный вердикт"
У нас сейчас не так много информации, практически все, что мы знаем, это то, что в ряде колоний на проходных висят объявления со ссылкой на распоряжение главного санитарного врача ФСИН о том, что краткосрочные и долгосрочные свидания приостановлены.
Сейчас крайне важно, чтобы ФСИН на федеральном и региональном уровне приняла адекватные меры, чтобы противодействовать распространению вируса внутри колоний. А запрет свиданий – это мера фактически ни о чем, если нет других мер. Не говоря уже о том, что это серьезно нарушает права заключенных. Если мы говорим о строгих условиях заключения, то там осужденные подолгу ждут свидания, очередь на свидания на года вперед прописана. Наверное, можно каким-то иным образом среагировать на угрозу вируса. Можно и тесты сдать, и на входе обследовать, как минимум температуру померить, внешнее состояние, легкие послушать.
Мы обратились к международным организациям, к Всемирной организации здравоохранения и Совету Европы, чтобы государства обратили внимание на эту категорию людей. Мы просим ВОЗ и Совет Европы призвать государства к принятию определенных мер, вплоть до возможного временного освобождения той части заключенных, которые не представляют опасности для общества. То есть совершивших не тяжелые и не насильственные преступления. И мы знаем, что в некоторых странах пошли по этому пути.
В Иране, например, освободили чуть ли не десятки тысяч заключенных.
Яна Теплицкая, правозащитница, бывший член ОНК Санкт-Петербурга
Какие бы меры ни принимались, вирус рано или поздно попадет почти в каждое учреждение: либо с новыми арестантами, либо с сотрудниками, которые ежедневно приходят в учреждение из внешнего мира. Ясно, кроме того, что любые самые разумные инструкции (мыть руки, измерять сотрудникам температуру, осматривать заключенных и так далее) будут выполняться только частично, просто потому что так устроена система: нехватка сотрудников, большое количество работы, отсутствие необходимых предметов (масок, санитайзеров и так далее).
Это все хорошо видно по тому, как ФСИН безуспешно пытается бороться с туберкулезом, который куда проще выявить и который всем хорошо знаком.
Внутри любого учреждения вирус распространится очень быстро. В обычной ситуации врачей не хватает, и заболевшие заключенные неделями не могут добиться вывода на прием (формально врачи должны участвовать в ежеутренних проверках, но это происходит нечасто). Это происходит не по злому умыслу - врачей действительно не хватает. Ни о каком осмотре всех, кто кашляет и у кого поднялась температура, не может быть и речи. (В России столько политзаключенных, что любой тезис про ФСИН можно иллюстрировать примерами из их жизни. Вот, например, прошло много месяцев, пока Василию Куксову в пензенском СИЗО становилось хуже и хуже, прежде чем его нормально обследовали и диагностировали открытую форму туберкулеза, за это время от него заразился Арман Сагынбаев и, возможно, другие заключенные).
Некоторое время назад стало известно о появлении симптомов, схожих с симптомами коронавируса, у Егора Лесных, одного из осужденных по «Московскому делу». Был ли он изолирован от других заключенных? Были ли изолированы контактировавшие с ним заключенные? Были ли изолированы контактировавшие с ним сотрудники? Наверняка нет, просто потому что даже если бы захотели, все равно не хватает камер, и уж тем более не хватает сотрудников.
Так что вирус заметят далеко не сразу. При этом в СИЗО три раза в день осужденные из хозотряда разносят по камерам еду, а заключенные ежедневно взаимодействуют с сотрудниками. В колонии все еще проще: сотни людей спят в одном помещении и тоже ежедневно общаются с сотрудниками.
Итак, вирус попадет в СИЗО и распространится по нему. Дальше у какого-то количества заболевших начнутся затруднения с дыханием, требующие медицинского вмешательства. При этом у заключенных ослаблен иммунитет (люди годами почти без витаминов, света и воздуха, у многих туберкулез и ВИЧ), поэтому таких людей будет больше, чем в среднем - то есть не меньше, чем каждый пятый из заболевших (если ориентироваться на цифры от ВОЗ). На территории СИЗО и колонии, конечно, нет реанимации, нет ни специалистов, ни оборудования. Сомневаюсь, что они вообще есть в системе ФСИН: ведомственные лечебные учреждения (такие, как питерская больница имени Гааза) не рассчитаны на экстренную госпитализацию, с такими вещами везут на скорой помощи в гражданскую больницу.
Но на одного госпитализированного в гражданскую больницу заключенного надо выделить четырех конвоиров, которые должны будут оставаться с ним в больнице. Это очень сложно даже в единичных случаях (сотрудников не хватает, поэтому, например, рожать женщин-заключенных везут в последний момент, и возвращают в учреждение почти сразу же), думаю, госпитализировать даже десять заключенных не сможет ни одно учреждение.
В перечисленном выше я не упоминаю свидания с родственниками и адвокатами, я упоминаю только те вещи, которые невозможно изменить. Если заключенных останется столько же, сколько сейчас - заболеют очень многие, и помощь им оказать не смогут. Поэтому если в ближайшие дни не будет освобождено большое число заключенных, будет много смертей.