«Россия ведет себя так, будто ей нечего терять» — выдержки из доклада британского парламента о вмешательстве Кремля

Россия — одновременно очень сильная и очень слабая. Свои сильные стороны она в основном унаследовала от СССР и его статуса победителя во Второй Мировой войне: ядерное оружие, космическая программа и постоянное место в Совете Безопасности ООН. С другой стороны, по сравнению с Западом, у нее небольшое население, недостаток как надежных партнеров, так и культурного влияния за пределами бывшего СССР, отсутствие сильных общественных и демократических институтов, включая верховенства права, и, конечно, слабая экономика.

Несмотря на свою экономическую слабость, она <Россия – The Insider> тем не менее вкладывает большие средства в свои разведывательные службы и вооруженные силы, которые несоразмерно велики и могущественны. Более того, Россия умело использует свои очевидные слабости в своих же интересах: например, слабый имидж государства и нехватка настоящих друзей среди других стран, кажется, подпитывают ее огромную жажду риска – возможно, потому, что она думает, что ей нечего терять. Отсутствие демократии и верховенства права позволяет ее разведслужбам действовать быстро, беспрепятственно и без проволочек. А отсутствие сильных независимых государственных органов и симбиоз власти и бизнеса позволяют ей одновременно использовать все свои разведывательные, военные и экономические возможности для создания всеобъемлющей угрозы безопасности.

Россия, кажется, воспринимает внешнюю политику как игру с нулевой суммой: любые действия, которые она может предпринять, чтобы нанести ущерб Западу, для нее в принципе хороши. Это также, по-видимому, подпитывается паранойей, основанной на вере в то, что западные институты, такие как НАТО и ЕС, занимают по отношению к ней куда более агрессивную позицию, чем в реальности. Есть также ощущение, что Россия считает, что недемократический мировой порядок, устроенный по принципу «сильный всегда прав», приносит ей гораздо больше пользы, что заставляет ее стремиться подрывать «Международный порядок, основанный на правилах». Но, тем не менее, она продолжает извлекать пользу из членства в организованных в его рамках международных политических и экономических институтах.

Похоже, что Россия считает Великобританию одним из главных направлений своей разведывательной деятельности на Западе: мы можем не ощущать тот уровень и тип угрозы, с которыми сталкиваются страны на границах c Россией, но свидетели <опрошенные в ходе подготовки доклада – The Insider> предполагают, что в некоем российском списке приоритетов мы всегда будем позади США и НАТО. Скорее всего, это связано с тесными отношениями Великобритании с США. Кроме того, считается, что Великобритания играет ведущую роль в западном антироссийском лобби.

Это восприятие укрепит твердая позиция Великобритании в ответ на российскую агрессию: международным ответом, возглавленным Великобританией, на атаку в Солсбери, стала высылка 153 российских разведчиков и дипломатов из 29 стран и НАТО. Комитету <подготовившему этот доклад – The Insider> кажется, что Путин считает Великобританию ключевым дипломатическим противником.

Центр правительственной связи (GCHQ) оценивает Россию как кибер-игрока с высоким потенциалом, доказавшего свою способность проводить операции, которые могут оказать определенное воздействие в ряде сфер. GCHQ также сообщил, что в начале расследования нападений в Солсбери сотрудники 6-e управление ГРУ организовали фишинг-атаки против правительственных ведомств, в том числе министерства иностранных дел, министерства по делам Содружества (FCO) и Лаборатории науки и техники при министерстве обороны (DSTL).

Чтобы усилить свои возможности в кибер-сфере Россия прибегла к услугам организованных преступных группировок. Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (SIS) отмечает, что «это очень грязная связь на стыке бизнеса, коррупции и государственной власти в России». В GCHQ заявили Комитету, что они «увидели больше свидетельств того, что серьезная и организованная преступность связана с чиновниками и сотрудниками разведывательных служб высокого уровня», через, как было описано, как «симбиотические отношения». Кибернетические возможности России в сочетании с ее готовностью применить свой потенциал в злонамеренных целях, вызывает серьезную обеспокоенность и создает непосредственную и неотложную угрозу для нашей национальной безопасности.

Великобритания явно является целью российских кампаний по дезинформации и операций политического влияния, и, следовательно, должна быть готова им противостоять. <Британские> ведомства подчеркнули, что они видят свою роль в помощи разведслужбам наряду c другими организациями – в рамках более широкого реагирования властей. Но они не считают себя ответственными за активную защиту демократических процессов в Великобритании от враждебного иностранного вмешательства… На удивление, сложно установить, кто за что несет ответственность. В целом, вопрос защиты демократических процессов и дискурса Великобритании оказался чем-то вроде «горячей картошки».

По нашему мнению, оперативная роль в этом должна в первую очередь принадлежать МИ-5. Политическая же роль должна принадлежать Управлению по безопасности и борьбе с терроризмом (OSCT) – прежде всего потому, что оно уже десять лет противодействует террористической угрозе и тесно сотрудничает с МИ-5. Тут можно использовать еще одно преимущество – налаженные связи с компаниями, владеющими соцсетями, которых поощряли к сотрудничеству в борьбе с использованием террористами соцсетей. Этот опыт может быть использован и в случае угрозы со стороны враждебного государства. На самом деле, нам не ясно, почему правительство до сих пор этого не сделало.

Утверждение о том, что Россия стремилась повлиять на Референдум 2016 года о членстве Великобритании в ЕС, получило широкое распространение в обществе. Влияние любых таких попыток было бы трудно – если не невозможно – оценить, да мы и не стремились это сделать. Тем не менее, важно установить, предприняло ли враждебное государство преднамеренные действия, чтобы повлиять на демократический процесс в Великобритании, независимо от того, оказалась эта попытка успешной или нет.

Исследования открытых источников указывают на преобладание пробрекзитовских или антиевропейских материалов на RT и Sputnik, а также на использование «ботов» и «троллей» в качестве доказательства российских попыток повлиять на процесс. Мы стремились установить, использовали ли секретная службы эти исследования. В ответ на наш запрос о письменных свидетельствах, направленных в начале расследования, MИ5 первоначально предоставила всего шесть строк… Это ответ был примечателен с точки зрения того, как он был составлен и что была дана ссылка на исследования из открытых источников. Краткость ответа также для нас, опять же, была показательна. Она свидетельствовала о чрезвычайной осторожности разведывательных служб и органов безопасности – вплоть до сомнения, могут ли они играть какую-либо роль в демократических процессах в Великобритании, и особенно в таких спорных, как референдум о членстве в ЕС. Мы повторяем, что это отношение нелогично; речь идет о защите процесса и механизма от вмешательства враждебного государства, которыми должны заниматься наши органы разведки и безопасности.

Хотя российская элита в последние годы наладила связи с рядом стран, похоже, Великобритания рассматривается как особенно благоприятное направление для русских олигархов и их денег. Широко признано, что привлекательность Лондона таилась в британской визовой схеме для инвесторов, внедренной в 1994 году. За ней следуют простые и несложные правила ведения бизнеса. К тому же местный рынок капитала и жилья предлагает хорошие инвестиционные возможности. Верховенство закона в Великобритании и ее cудебная система также рассматривались как преимущество. Великобритания приветствовала русские деньги, задавая очень мало — если задавала их вообще — вопросов о происхождении этого крупного богатства». Кажется, что правительство Великобритании в то время верило (скорее, надеялось, чем ожидало), что развитие связей с крупными российскими компаниями будет способствовать внедрению в них деловой этики и прозрачности, а также cозданию коммерческой среды, базирующейся на законе.

Британская система предоставила идеальные механизмы, с помощью которых незаконные финансы могут быть отмыты через то, что упоминается как лондонский «ландромат». Деньги также были вложены в поиск покровителей в британском истеблишменте и расширение через него влияния: пиар-фирмы, благотворительные организации, политические институты, научные и культурные учреждения охотно принимали российские деньги, содействия тем самым процессу «отмывания репутации». Короче говоря, влияние России в Великобритании «новое общепринятое». Есть много россиян с очень близкими связями с Путиным, которые хорошо интегрированы в бизнес и социальную среду Великобритании и приняты в общество благодаря их богатству. Это уровень интеграции - особенно в «Лондонграде» - означает, что любые меры, предпринимаемые сейчас правительством, уже не превентивные, а скорее ограничивающие уже нанесенный ущерб.

Это не только олигархи: приход российских денег привел к росту «индустрии пособников» — частных лиц и организаций, которые управляют и лоббируют интересы российской элиты в Великобритании. Адвокаты, бухгалтеры, агентства недвижимости, профессионалы в области пиара — сознательно или нет — сыграли роль в расширении российского влияния, которое очень часто связано с продвижением сомнительных интересов Москвы. В Великобритании возникла крупная частная индустрия безопасности, которая обслуживает потребности российской элиты. Входящие в эту индустрию британские компании охраняют российских олигархов и их семьи, собирают компромат на их соперников, время от времени помогают отмывать деньги через офшорные компании и фабриковать отчеты «due diligence», пока юристы отстаивают их интересы в суде.

Несколько представителей российской элиты, близких к Владимиру Путину и участвующих в благотворительных и/или политических организациях Соединенного Королевства, сделали взносы в фонды британских политических партий, которые были благосклонно приняты, несмотря на то, что информация об этих людях позволяет предположить их заинтересованность в продвижении российского влияния.

Выявлено, что несколько представителей российской элиты, тесно связанных с Путиным, вовлечены в благотворительные и / или политические организации в Великобритании, дающие пожертвования политическим партиям. Эти люди заняли общественное положение, которое дает им возможность способствовать российским операциям влияния.

Примечательно, что ряд членов Палаты лордов имеют деловые интересы, связанные с Россией, или работают непосредственно на крупные российские компании, связанные с российским государством. Эти отношения должны быть тщательно изучены, учитывая то, как их может использовать Россия... В этой связи отметим, что Кодекс поведения членов парламента требует, чтобы депутаты регистрировали личные гонорары свыше 100 фунтов стерлингов, которые они получают за любую работу вне парламента. Это требование не относится к членам Палаты лордов, и следует рассмотреть возможность внедрения такого положения. Также будет полезно внедрить «Закон о регистрации иностранных агентов» <по аналогии с существующим в США законом FARA (Foreign Agency Registration Act)>.

Российские спецслужбы — это высококвалифицированный соперник с прекрасно оснащенными, первоклассного уровня наступательными и оборонительными разведывательными возможностями. Ошибки российских агентов во время проведении операции в Солсбери и затем при попытке внедриться в Организацию по запрещению химического оружия (ОЗХО) привели к публичным спекуляциям о некомпетентности российской разведки и особенно ГРУ. И хотя эти операции демонстрируют, что российские спецслужбы не непогрешимы, было бы безрассудно думать, что они менее опасны, поскольку совершают ошибки. Наоборот, есть все основания думать, что в результате они научатся на своих ошибках и их деятельность будет труднее выявлять и бороться с ней.

Российский механизм принятия решений сосредоточен на Путине и небольшой группе доверенных лиц и тайных советников (многие из которых вместе с Путиным работали в российских спецслужбах). Ограниченное число людей, которые «в курсе, что происходит», затрудняет понимание процесса принятия решений, в отличие от систем, где власть и влияние распределены среди огромного количества игроков на политической сцене. Более того, президент может принимать неожиданные решения, о которых не знает даже его ближний круг. И это еще больше усложняет понимание или прогнозирование того, что намеревается поступить российское руководство.

Столь централизованная схема принятия решений дает российскому правительству возможность стремительно принимать решения. Похоже, что окружение Путина готово и способно принимать и реализовывать решения (например, о размещении войск) в течение нескольких суток. Они сохраняют строгое командование и жесткий контроль над всей государственной инфраструктурой, которая может быть в любой момент использована для реализации целей внешней политики России. Великобритании, с ее демократическими и опирающимися на консенсус госструктурами, трудно соответствовать подобным темпам. Путин, кажется, ценит внезапность и непредсказуемость, и поэтому сознательно сохранил и развил это «преимущество в принятии решений» как способ перехитрить противников.

Вопрос в том, как стоит реагировать Великобритании. И здесь важно отделить общедоступный «обмен информацией» от «обратных каналов» общения, которые необходимы для обеспечение деэскалации во время кризиса. Ограниченные каналы связи с российским правительством могут быть выгодны. Возможность вести прямой разговор позволяет понять намерения обеих сторон в период кризиса... Поэтому наличие таких каналов может снизить риск недопонимания и эскалации враждебных действий. Это также может снижению потенциала конфликтов в регионах, где и у Великобритании, и у России есть военное присутствие.