Отношения Сербии и России переживают тяжелый кризис. На фоне договоренностей сербского президента Александра Вучича по Косову и ближневосточным вопросам в Вашингтоне от российского МИД прозвучала столь резкая реакция, что с извинениями в Белград пришлось звонить лично Путину (а Путин очень не любит извиняться). Эта неуклюжая политика Москвы лишь способствует очевидной и необратимой тенденции: уже в ближайшее десятилетие Сербия может присоединиться к Евросоюзу, а позднее и к НАТО. Таков наиболее вероятный исход многолетних интеграционных процессов на Балканах.
Уже много лет Кремль сопротивляется включению балканских стран в европейские и евроатлантические интеграционные процессы, и до последнего момента Сербия оставалась главным союзником России на Балканах, во многом благодаря влиянию через такие инструменты, как нефтегазовый сектор и церковь. Но с каждым годом становится все более ясно — никакое давление уже не поможет повлиять на европейский выбор Сербии.
Вступление в Евросоюз — а это главный инвестор и торговый партнер балканских стран — остается ключевой целью Сербии с начала 2000-х годов. У региона, по сути, нет альтернативы, и любые другие внешнеполитические устремления, включая развитие связей с Россией, вторичны. Сербская элита, сотрудничающая со всеми значимыми странами и «центрами силы», считает Евросоюз ключевым партнером и фактором обеспечения экономической стабильности. К тому же ЕС — крупнейший донор, выделивший Сербии уже более 3,6 млрд евро в виде грантов. В 2014 году Белград начал переговоры о вступлении в ЕС, за эти годы были открыты 16 из 35 переговорных глав, две из которых уже удалось закрыть.
В информационное пространство периодически вбрасывается тезис о «выборе Сербии между Западом и Востоком», хотя ни одно из правительств последнего двадцатилетия не ставило вопрос столь кардинально. У «дилеммы Восток-Запад» нет экономической и географической основы. Экономика Сербии, за исключением энергетического сектора, зависит в основном от бизнеса, связанного с Евросоюзом. Во внешней политике Белград пытается удерживать баланс, опираясь одновременно на Европу, США, Китай и Россию. При этом никто из его партнеров, за исключением Кремля, не оспаривает ее стратегическую цель — путь в ЕС.
Никто из сербских партнеров, кроме Кремля, не оспаривает ее цель – путь в ЕС
Для Сербии этот путь растянулся на десятилетия. Это связано с медленным ходом реформ и последствиями конфликтов 1990-х, которые до сих пор проявляются в неопределенности сербских границ (поскольку не урегулирована проблема Косова) и системы безопасности (Сербия формально придерживается военного нейтралитета, который скорее воспринимается как переходный этап на пути в НАТО).
Политика балансирования или полный дисбаланс?
В сравнении с другими странами региона, сербская политика порой кажется пророссийской. Отношения с Россией президент Александр Вучич обычно описывает как дружеские, «ясные и прозрачные». При личных встречах с Владимиром Путиным он не прочь подчеркнуть превосходство российского президента над остальными мировыми лидерами и российское величие вообще.
Русофильство Вучича во многом показное. Его восхищение китайской мощью выглядит не менее искренним, а порой даже и более убедительным. Можно вспомнить его рассуждения о российских комплексах С-400 и последующую покупку Белградом китайских беспилотников и системы противоракетной обороны FK-3, которая создана на базе российской. До этой сделки считалось, что Россия вполне монопольно поставляла весь спектр вооружений на сербский рынок.
Евросоюзу и Вашингтону Вучич с не меньшим энтузиазмом демонстрирует, что его политика вовсе не прокремлевская. Так, в 2019 году, вскоре после подписания соглашения о свободной торговле с ЕАЭС, сербский лидер сообщил, что при вступлении в Евросоюз оно потеряет силу. А на днях Сербия отказалась от совместных с Россией учений в Беларуси. Белград объяснил свое решение введением моратория на любые учения из-за пандемии и необходимостью обеспечить нейтральный статус. Впрочем, многим наблюдателям понятно, что речь идет о дистанцировании от охваченной протестами Беларуси, а заодно и от политики Кремля, пытающегося силой удержать у власти Александра Лукашенко.
К слову, почти год назад в Сербии прошли учения с использованием комплекса С-400 и батареи «Панцирь-С». Для Москвы было символично, что это произошло «под носом» у НАТО, почти полностью контролирующей регион. В тот момент в Белграде еще не считали, что подобные маневры мешают обеспечивать нейтралитет.
Но еще больше российских наблюдателей удивил набор договоренностей, которые на прошлой неделе Вучич подписал в США при обсуждении экономической нормализации с Косовом. Эти договоренности игнорируют интересы Кремля как в самом косовском случае, так и в других международных вопросах, включая ситуацию на Ближнем Востоке.
Так, Сербия согласилась приостановить на год кампанию против признания Косова, а Приштина — не подавать заявку о вступлении в международные организации в течение года. Между тем блокирование косовских усилий на международной арене и дискредитация местной политической элиты — одна из главных услуг, которые Москва оказывает Белграду после провозглашения косовской независимости в 2008 году. В то же время Сербия, как и Косово, в Вашингтоне подписалась сразу под несколькими важными пунктами: намерением диверсифицировать импорт энергоресурсов (а Россия — основной поставщик газа в Сербию); не позволять «неблагонадежным операторам» развертывать на своей территории инфраструктуру сетей 5G (таким образом США пытаются ограничить возможности для китайских компаний); признать движение «Хезболла» террористическим и перенести посольство из Тель-Авива в Иерусалим — вразрез с российским подходом.
И хотя пока трудно судить о том, какие из этих намерений будут реализованы, сама по себе готовность пойти навстречу администрации Дональда Трампа в предвыборный период в целом ряде вопросов (в основном второстепенных для самой Сербии, но важных для России) едва не рассорила Москву с Белградом. На самом деле никакого резкого поворота тут не произошло: сербский внешнеполитический курс уже во многом согласован не только с европейским, но и с американским, в том числе в столь существенном для Кремля вопросе как непризнание Крыма российским.
Сербия идет на уступки, ожидая поддержки Вашингтона на пути евроинтеграции и более существенных инвестиций. Доступ к западным деньгам и гарантиям на Балканах ценится значительно выше, чем хотелось бы Москве, но противопоставить тут нечего, кроме раздражения. И в наиболее резкой форме оно проявилось в скандальной публикации пресс-секретаря МИДа Марии Захаровой, сравнившей сербского лидера с женщиной без трусов на допросе у американских полицейских.
Скандальный пост, несмотря на принесенные позднее извинения «за недопонимание», так и не был удален. Вучич сообщил, что перед ним извинились и Лавров, и Путин, но в официальных сообщениях Кремля и МИДа об этом не сказано. Вероятнее всего, Москва продолжит работать над имиджем сербского лидера, периодически указывая на его место в системе международных отношений и играя на руку его противникам.
Грубый троллинг в соцсетях со стороны российской дипломатии – новое явление в российско-сербских отношениях, хотя скандалов в последние годы было немало. В прошлом году за пару недель до декабрьской встречи Путина и Вучича в Сочи в СМИ попали кадры вербовки сербского чиновника, отставного подполковника Z.K, полковником ГРУ Георгием Клебаном, после чего Вучич подтвердил этот факт публично. Это был уже второй случай неаккуратной работы российских структур в Сербии, который Вучич сделал достоянием гласности. Именно сербские власти помогли в 2016 году властям Черногории установить причастность российских граждан к попытке силового захвата власти. Вскоре в Сербии заговорили и о попытке покушения на самого Вучича – после того, как вблизи его дома полиция обнаружила внушительный арсенала оружия.
Полковник Георгий Клебан пытается завербовать Z.K. , отставного сербского подполковника
Для Кремля Вучич не самый желанный политический лидер во главе Сербии. Его не воспринимают в Москве как проводника российских интересов и тем более как единственно возможного партнера. Москве ближе по духу партнер партии Вучича по коалиции — Социалистическая партия Сербии, созданная когда-то Слободаном Милошевичем. А кроме того, российские власти выражают симпатии к непарламентским партиям и организациям антизападного националистического толка. В их числе не получившие ни одного мандата на недавних парламентских выборах радикалы «Двери» и «Заветники» которые выступают против европейской интеграции и сотрудничества с НАТО, а также, в отличие от сербского правительства, признают Крым частью России.
Для Кремля Вучич не самый желанный политический лидер во главе Сербии
Между тем, грубо дискредитируя Вучича, самого влиятельного политика Сербии, который, к тому же, контролирует основную часть «пророссийского» электората, Москва ничего не получает взамен. Сама по себе возможность усиления позиций пророссийских сил, как это можно было видеть на примере недавних парламентских выборов в Черногории, не означает изменения стратегических целей внешней политики.
Косовская ловушка
Последние договоренности об экономической нормализации Сербии и Косова, включающие в себя реализацию нескольких инфраструктурных проектов при американской поддержке, могут облегчить и нормализацию политическую. То есть открыть путь к достижению юридически обязывающего соглашения об урегулировании, над которым Белград и Приштина работают уже несколько лет при посредничестве Евросоюза.
Специалистам ясно, что окончательное урегулирование предполагает отказ Белграда от политики блокирования косовской государственности. При этом без признания Брюсселем успеха в мирном урегулировании путь Сербии в Европу будет закрыт, независимо от прогресса в других областях. И хотя периодически ЕС и США предпринимают попытки ускорить этот процесс, любые значимые уступки воспринимаются на местных политических сценах как неприемлемая цена. Один из дополнительных факторов — непрозрачность политики Москвы, которая хотела бы сохранить здесь замороженный конфликт, не имея возможности оспорить сам сценарий урегулирования на Балканах «по западным лекалам».
Москва увязывает вопрос о компромиссном решении по Косову с обязательным его одобрением в Совете Безопасности ООН. В разговоре с Вучичем 10 сентября Путин подтвердил эту позицию. Между тем вероятность того, что будущее соглашение об окончательном урегулировании представят в СБ ООН, где Россия обладает правом вето, близка к нулю. Кроме самой Москвы, никто из участников мирного процесса не видит в этом необходимости.
Расхождения между Сербией и Россией на косовском направлении проявляются все более четко. Сама по себе идея Вучича «окончательно закрыть косовский вопрос», обозначенная еще в 2017 году, не учитывала мнения Кремля, для которого Косово — важный пропагандистский элемент в противостоянии с Западом. Но если у московских стратегов и есть расчет вовлечь Сербию в новый конфликт на этом направлении, то он не оправдается. В Белграде отдают себе отчет в том, что эта территория утрачена, вопрос состоит лишь в приемлемом для сербского правительства оформлении этой утраты, гарантиях членства в ЕС и обеспечении безопасности для сербского меньшинства. Решение этих вопросов зависит в первую очередь от Вашингтона, НАТО и Евросоюза, но не от Москвы.
Проблема «геополитической экспансии»
Расширение НАТО и ЕС воспринимается Москвой как «геополитическая экспансия, вызвавшая серьезный кризис в отношениях между Россией и государствами Запада». Таким образом Сербия, по сути, оказалась в центре кризиса, на развитие которого она не может влиять. Одна из сторон от Белграда требует ввести санкции против России, другая — отказаться от дальнейшего сближения с США, ЕС и НАТО. При этом ослабление противостояния не просматривается.
В первый срок президентства Владимира Путина Кремль не заострял внимание на расширении НАТО на Балканах и считал вполне естественным стремление стран региона в ЕС. Вывод в 2003 году из Боснии и Косова российских миротворцев (что в российских дипломатических кругах называют «большой глупостью») вроде бы свидетельствовали о снижения интереса к этому региону. О расширении НАТО на Балканах как о «провокации» Москва заговорила лишь в 2014 году. За этот короткий срок отношения с новыми членами НАТО — Черногорией и Македонией — разладились. При этом на первый план вышли споры об устойчивости сербского военного нейтралитета в условиях тесного сотрудничества Белграда с альянсом.
Для Москвы нейтралитет Сербии — основа двусторонних стратегических отношений. Однако у Белграда и Москвы достаточно разное восприятие этого статуса. Сербские власти отмечают, что «нейтралитет не означает самоизоляцию и не является препятствием для углубления сотрудничества с НАТО». Это представление идет вразрез с позицией России, ожидающей от своего союзника большей сдержанности.
Сербский парламент объявил о нейтралитете страны еще 12 лет назад, реагируя на готовившееся тогда провозглашение независимости Косова. В резолюции говорилось о неприсоединении к существующим военным союзам, а также о необходимости принятия окончательного решения по этому вопросу на референдуме. Однако идея нейтралитета с тех пор не получила развития во внешнеполитических концепциях и законах страны. За год до принятия этой декларации Сербия присоединилась к программе «Партнерство во имя мира», а в последние годы реализует План индивидуального партнерства, предоставив альянсу право использовать свою военную инфраструктуру.
Сербия еще до избрания Вучича президентом (в 2017 году) подписала с НАТО пять соглашений, которые подтверждены отдельными законами. Натовцы пользуются свободой передвижения по территории Сербии и имеют дипломатический иммунитет. Имущество альянса и его представителей освобождено от налогов и таможенных платежей. Сотрудничество предусматривает и обмен конфиденциальной информацией. Глава Военного комитета НАТО Стюарт Пич во время визита в Сербию год назад назвал отношения с Белградом «прочными». Членство Сербии в Североатлантическом союзе пока не стоит в повестке дня, но принадлежность к региону, где безопасность обеспечивают страны НАТО, не позволит наполнить идею нейтралитета конкретным содержанием.
Слишком амбициозные цели
Отношения Москвы с Сербией, возможно, входят в полосу кризисов на фоне все более четкого следования Белграда рекомендациям Брюсселя и Вашингтона, многие из которых противоречат интересам Кремля. Активно используя пророссийскую риторику для привлечения голосов избирателей, которые к западной политике относятся более скептично, сербские власти в то же время не спешат учитывать многие пожелания Москвы. Так, Россия не смогла добиться от Белграда дипломатического иммунитета для сотрудников Гуманитарного центра в Нише, межправительственной некоммерческой организации, занимающейся ликвидацией чрезвычайных ситуаций на Балканах при поддержке российского МЧС.
Сербия в любом случае останется для России основным политическим и экономическим партнером на Балканах (российские инвестиции в сербскую экономику превышают $4 млрд, а товарооборот достигает около $2 млрд в год). Между тем Кремль не сможет убедить Сербию в том, что она ничего не получит от вступления в Евросоюз. Рассчитывать на дистанцирование Белграда от НАТО тоже не стоит. Нынешняя сербская политика, которую часто называют балансированием, сохранится в ближайшие годы. С другой стороны, у российско-сербских отношений, с учетом стратегического выбора Белграда, во многих областях нет потенциала для углубления.
Ускользающая Сербия для Кремля подобна Украине, только глубоко в тылу «врага»: «братская» страна должна быть удержана в орбите российского влияния, но проблема в том, что это влияние во многом придумано кремлевскими пропагандистами. Для страны с 2%-й долей в мировом ВВП, находящейся под санкциями и к тому же не имеющей на Балканах военных рычагов, Россия порой ставит слишком амбициозные цели. Балканские элиты, вне зависимости от скорости интеграционных процессов и степени заинтересованности в сотрудничестве с Москвой, в любом случае не настроены на конфронтацию с ключевыми инвесторами и политическими партнерами. Для российско-сербских отношений будет лучше, если Кремль перестанет воспринимать попытки встраивания в «западный мир» как удар по собственному престижу и предательство. Но пока никто не ожидает, что Москва прекратит оспаривать европейскую и евроатлантическую интеграцию.