Сухим из «Новичка». Константин Эггерт о том, почему санкции за отравление Навального будут скорее формальными

Отравление Алексея Навального боевым отравляющим веществом группы «новичок» подтвердило так много разных экспертов из различных лабораторий, включая специалистов Организации по запрету химического оружия (ОЗХО), что собьешься со счета. Вроде бы, пора прямо назвать российское руководство ответственным за покушение на Алексея Навального. И, казалось бы, этот момент настал: министр иностранных дел Германии Хайко Маас пригрозил официальной Москве санкциями. Но, по словам министра, их введут, если в Кремле «не прольют свет» на обстоятельства отравления своего главного критика. Все понимают, что администрация президента не может пролить свет на саму себя. Там продолжат делать то, что делали раньше, — предъявлять стране и миру «главврачей Мураховских», блогеров РИА «Новости» и участников телешоу Владимира Соловьева. Те будут каждый день выдавать по двадцать безумных версий отравления, чтобы завалить информационное пространство мусором. Никакого расследования нет и быть не может. И все это понимают. Так какие меры примут Германия и Евросоюз?

Кое-что на сей счет помогает прояснить эволюция позиции Европейского союза в отношении Беларуси. Как часто случалось и раньше, ЕС сначала хотел усидеть на двух стульях — не вводить персональные санкции против Александра Лукашенко, ограничившись главой белорусского МВД и некоторыми другими чиновниками. По словам представителей Евросоюза, это сделали, чтобы облегчить диалог Лукашенко и оппозиции о выходе из политического кризиса и новых выборах. При этом избранным президентом белорусского диктатора тоже не признали, а его соперницу на выборах Светлану Тихановскую принимали на высшем уровне. Логическая неувязка такой позиции буквально в считанные дни стала ясной: оппозиционерам предлагалось вести диалог с частным лицом по имени Александр Григорьевич Лукашенко, который одновременно командует полицией и спецслужбами. Отказ оппозиционеров уступить дал свои плоды: совет министров иностранных дел ЕС решил ввести персональные санкции против теперь уже окончательно ставшего экс-президентом и потерявшего легитимность Лукашенко.

Вообще-то, меры ЕС против диктатуры в Минске – почти чудо. Как объяснял мне один информированный брюссельский чиновник,

для руководства союза, включая нашего испанца <Жозеп Боррель, верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности – The Insider>, Европа – неофициально, конечно, – делится на три региона. Первый – Западная Европа. Это страны к западу от Одера, то есть от польско-германской границы. Тут всё более или менее понятно и живут знакомые, логично мыслящие люди. К востоку и югу от Одера лежит регион номер два – Центральная Европа плюс Балтия. Здесь для Брюсселя начинается туман: “страшные” польские католические консерваторы, болгары с румынами плюс балтийцы, которые все время вспоминают советскую оккупацию и твердят об угрозе, исходящей от путинской России. Ну, а третий регион лежит к востоку от Нарвы, Вильнюса и Братиславы. Там, на пространстве от Беларуси до Урала, а по сути, до Таджикистана, для наших лидеров даже не туман, а настоящий мрак, и непонятно вообще ничего.

По словам моего собеседника, белорусам в каком-то смысле повезло: Жозеп Боррель увидел в происходящем в Минске, Гродно и Гомеле параллели с длящимся скоро уже два года политическим кризисом в Венесуэле. В нём главный дипломат ЕС и его советники разбираются хорошо (по крайней мере, они сами так считают). Брюссель пытается вмешаться в ситуацию и способствовать урегулированию. Правда, оно пока идет ни шатко ни валко. Все попытки посадить за стол переговоров друга Кремля Николаса Мадуро и венесуэльскую оппозицию сталкиваются с сопротивлением наследника Уго Чавеса. Узурпатор и фальсификатор выборов чувствует себя довольно уверенно. Не только потому, что ощущает за собой поддержку Путина, Си Цзиньпина и иранского режима, но и потому, что оппозиция не может договориться о единой стратегии. Одни говорят, что нужно соглашаться на новые выборы, другие — что нужно стоять до конца и требовать ухода Мадуро. Лучший латиноамериканский друг Москвы, Пекина и Тегерана рассчитывает пересидеть всех своих противников.

Лукашенко до последнего времени тоже надеялся на затухание протестов поздней осенью. Затем он рассчитывал подсунуть народу и Западу очередной спектакль во многих действиях: сначала подготовку новой конституции, потом «создание условий» для референдума, на котором ее будут принимать, потом торговлю политзаключенными, далее подготовку выборов по новому основному закону… Теперь организовать это будет сложнее из-за практически полного отсутствия легитимности у любых действий Лукашенко. Случившееся — неприятный сюрприз для Путина. Одно дело поддерживать диктатора, который не находится под санкциями. Другое дело — вставать на сторону изгоя. Любые попытки помочь Лукашенко теперь будут означать политический конфликт с ЕС. Должно ли беспокоить Кремль то, что в Брюсселе продолжали размышлять над ситуацией в Беларуси и решили ужесточить позицию в свете истории с Алексеем Навальным? С одной стороны, казалось бы, должно.

Покушение на Навального переполнило чашу терпения не только в ведомстве федерального канцлера, но и в немецком обществе. Хотя недоверие и возмущение в отношении Москвы копились давно, как минимум с уничтожения в 2014 году малайзийского Боинга.

Так сказал мне Роланд Фройденштайн, директор программ Центра Мартенса в Брюсселе – мозгового треста Европейской народной партии, объединяющей правоцентристов в Европейском парламенте. К ней принадлежит и Христианско-демократический союз Меркель. Ударило по российско-германским отношениям и убийство в прошлом году в центре немецкой столицы гражданина Грузии, бывшего чеченского полевого командира Зелимхана Хангошвили. Подозреваемый в убийстве, как считают в полиции и спецслужбах ФРГ, действовал по приказу Москвы.

Теперь канцлер хочет дать Кремлю общеевропейский ответ. Насколько жестким он будет – отдельный вопрос. Если верить публикации во французской газете Le Monde, то Меркель и президент Франции Эмманюэль Макрон согласовали общий список из девяти имен российских функционеров, связанных с администрацией Путина и спецслужбами. К ним добавили научно-исследовательский институт, в котором, как считается, создали «новичок». Последнее вполне предсказуемо: нет более лёгких объектов санкций, чем российские государственные научно-исследовательских центры с намеренно расплывчатыми названиями, «почтовые ящики», как их называли при советах. Их начальство и так не ездит в западные страны и иностранных банковских счетов не имеет. Оно и на дачу-то отправляется, предварительно известив кого надо.

В Брюсселе у Меркель есть союзники. Во-первых, бывший министр в ее правительствах, а ныне глава Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен. «Кремль допустил серьёзный просчёт, когда устроил шоу с вызовом в МИД России по поводу отравления Навального посла ФРГ Гезы фон Гайра», – объясняет один из моих знакомых в Еврокомиссии. Фон Гайр почти пять лет руководил отделом внешней политики и политики безопасности ведомства федерального канцлера, то есть был главным советником Ангелы Меркель по этим вопросам. Затем он работал вице-шефом BND — разведывательной службы ФРГ. А до назначения в прошлом году в Москву фон Гайр пять лет служил политическим директором министерства обороны – как раз тогда, когда министром была фон дер Ляйен. Послов с таким обширным опытом и такими связями в берлинских и брюссельских коридорах власти в Москве давно не было. Мой собеседник уверен: фон Гайр не только формально, но и неформально донёс свои впечатления от устроенного Кремлём «разбора полётов» и до канцлера, и до главы Еврокомиссии. «Эмоциональный фон в таких случаях, безусловно, играет роль, хотя, конечно, не решающую», — считает мой брюссельский собеседник.

Во-вторых, союзником Меркель, видимо, станет и Жозеп Боррель. Как сообщают мои источники, шефу европейской дипломатии очень нравится идея создания общеевропейского «списка Навального» по аналогии со «списком Магнитского». «Санкции обнародуют довольно скоро, — утверждает один чиновник. — Причём не могу исключить, что в список попадут реально значимые фигуры — например, глава СВР Сергей Нарышкин». Впрочем, система формального и неформального согласования интересов в Брюсселе работает сложно. Достаточно вспомнить, как Кипр блокировал принятие европейских санкций против белорусского режима. Никосия требовала от ЕС практической солидарности в противостоянии с Турцией из-за территориальных вод и полезных ископаемых. «Если публикация Le Monde соответствует действительности, то такие санкции ни у кого не вызовут возражений, – считает Роланд Фройденштайн. – Едва ли кто-то станет возражать против того, что использование боевых отравляющих веществ достойно осуждения и наказания».

С другой стороны, отношение к России и Путину все же отличается от отношения к Лукашенко и Беларуси. Пока в Берлине не обсуждают ни замораживания проекта «Северный поток-2», ни массового внесения в санкционные списки и ареста активов героев расследований Алексея Навального, к чему призывают он и его соратники. Один из моих парижских источников, хорошо информированный о намерениях Меркель и Макрона, подтвердил, что при подготовке новых санкций ни одна из этих мер не обсуждалась:

Да, Кремлю будет неприятно то, что ЕС символически напрямую свяжет с ним попытку убийства Навального. Однако те, кто попадет под санкции, и так не выезжают в Европу и США. С аннексии Крыма список российских функционеров, против которых введены запреты, разросся до более чем полутораста имен. Ну и что? В Москве – как, кстати, и в Минске – с этим давно научились жить. Зато никаких признаков “охоты”, например, на парижские квартиры российской верхушки, не наблюдается.

Пройдет немного времени, и сторонники сохранения «диалога» с Россией любой ценой вновь заговорят о необходимости «взаимодействовать», «держать дверь открытой», «не прерывать контактов» – для описания нежелания идти на конфликт с авторитарными режимами существует масса эвфемизмов.

Все, с кем я говорил, согласны: отказ руководства Германии от поддержки “Северного потока-2” стал бы важным символом решимости не уступать Кремлю. Однако этого не случится. «В Брюсселе, Берлине, Париже по-прежнему очень боятся путинской непредсказуемости. Путин это знает, этим пользуется и будет продолжать пользоваться дальше, – сказал в беседе со мной британский политолог Джеймс Шерр, работающий в Международном центре обороны и безопасности (ICDS) в Таллинне. – Только тот, кто не боится нести потери от противостояния, может рассчитывать на его уважение и надеяться на победу в схватке с ним».