История
Ровно 25 лет в назад группа террористов под руководством Шамиля Басаева численностью 195 человек прорвалась из Чечни в Ставропольский край и в Буденновске захватила 1200 заложников, согнав их в местную больницу. Террористы требовали прекращения войны в Чечне и вступления Кремля в переговоры с Дудаевым. Свои требования они передавали через депутата Госудмы Анатолия Кашпировского, на тот момент известного «экстрасенса». Единственным фотографом, допущенным на переговоры Кашпировского и Басаева, был Владимир Машатин. Он поделился с The Insider своими фотографиями, а заодно рассказал, что в эти дни происходило в Буденновске и как фотоискусство неожиданно помогло освободить 20 лишних заложников.
14 июня 1995 года, 25 лет тому назад, Шамиль Басаев вошел в Буденновск. Случайно. Планировал добраться до Москвы. Почти две сотни бандитов крошили из автоматов случайных прохожих, людей в магазинных очередях, женщин на огородах и школьников на автобусной остановке. Россия. Теракт. Дело обычное.
Я и Валерий Яков, корреспонденты «Известий» — газеты лучшего главного редактора страны Игоря Голембиовского, в Буденновск добрались только 17 июня. Было очень жарко. Большинство трупов жителей свезли в городскую баню. Первый и единственный раз в «горячей точке» меня рвало во время съемки. Остальных граждан массово хоронили. Запомнились на всю жизнь пронзительные взгляды детей, хоронивших свою красавицу сестру, выпускницу, несколько дней назад окончившую школу.
Уже был штурм. Генералы рапортовали и как всегда врали: якобы спасли 68 заложников, которые на самом деле сами выбрались под «шумок» из соседних с больницей корпусов, про которых Басаев даже и не догадывался.
Басаев требовал к себе журналистов уже второй день. Генералы обещали дать, но опять врали, что журналисты боятся и не соглашаются. Басаев расстрелял 5 вертолетчиков, захваченных накануне, обещая расстреливать каждый день все больше людей.
Генералы согласились вечером 17-го послать к Басаеву прессу — репортёров пяти мировых телеканалов и одного «фотика». Это было последнее требование Басаева. «Фотиков» к этому времени в Буденовске скопилось отечественных и зарубежных штук сто, а может быть и больше. Как я вошел в доверие к генералам — сам не знаю. Как всегда, бил себя в грудь, говорил о сотнях тысяч читателей, называл светлое имя Игоря Голембиовского. Таким же пиаром одновременно занималась и остальная сотня моих друзей фоторепортеров. Наверное, генералы выбрали того, кого не жалко и еще корреспондентов-чужаков пяти иностранных телекомпаний.
Я был включен в список прессы как единственный фотограф. Нас было около десяти человек. Точно уже не помню.
Хочу заметить, что сразу после бездарного штурма, экстрасенс и депутат Госдумы Кашпировский предложил себя в качестве переговорщика генералам и Басаеву и проник днём 17 июня в больницу, захваченную боевиками.
Когда ночью 17 июня наша группа корреспондентов садилась в медицинскую «таблетку» РАФик, чтобы выдвигаться на пресс-конференцию Басаева к больнице, нам неожиданно предложили взять запертый чемодан-дипломат Кашпировского с личными вещами депутата и его белый пиджак. Экстрасенс радировал из больницы, что ему необходим этот пиджак и дипломат для дальнейшей работы с Басаевым. Кашпировский обещал, что он даст «установку» главарю террористов, то есть слегка загипнотизирует его, чтобы он отпустил максимальное количество заложников. Зарубежные телевизионщики категорически отказались брать запертый чемодан, подозревая, что с помощью прессы российские спецслужбы хотят просто взорвать Басаева.
Чекисты им культурно объяснили, что если они будут упираться, то на смену сразу же придут десятки других журналистов, мечтающих оказаться на этой ночной пресс-конференции у террористов. Я согласился лично нести запертый чемодан Кашпировского, чтобы быстрее уладить это дело. Мы сели в автобус и выдвинулись в нейтральную зону. По пути движения, пользуясь темнотой, я приоткрыл дверь автобуса — в автомобиль быстро заскочил мой друг и коллега-известинец Валерий Яков, который в ночных списках не значился. На пресс-конференции Валера работал и как фотограф, и как телеоператор с любительской видеокамерой. Пользуясь статусом репортера, Валерий Яков остался в больнице с заложниками и прошел весь путь с ними до их полного освобождения.
В больнице нас встретили вооруженные до зубов чеченцы, которые повели прессу на второй этаж, где сидели Басаев с Кашпировским в ожидании журналистов. Я слегка «отбился» от группы и побежал на третий этаж. Двигался в полной темноте, наугад открывал двери в больничные палаты и нажимал вспышку фотоаппарата. Все комнаты были забиты заложниками, которые наивно прятались под кроватями от пуль ожидаемого штурма.
Боевики меня быстро вычислили и прекратили мою фотографическую активность. Пообещали расстрелять на месте, если найдут у меня в сумке патроны или наркотики, так как, по их мнению, я не журналист, а чекист-провокатор. Искали долго — и я их торопил, объясняя свой фотографический проступок тем, что заблудился в темноте и освещал себе дорогу на пресс-конференцию фотовспышкой.
Пронесло.
После пресс-конференции Басаев обещал отпустить 25 заложников. Я снимал этих людей, которых отсчитывали в темноте боевики и пропускали на лестницу к выходу.
Кадры получались немного скучные, я решил быстренько заняться постановочной съемкой. Я увидел роскошного боевика в красных одеждах и предложил ему встать на видное место для новой фотосессии. Я отметил про себя, что в фотографических съёмках на память боевики и террористы вдруг становились очень послушными гражданами. «Красавец-джигит» всем улыбался, как того требовал фотографический жанр, и неплохо мне позировал, настолько увлекшись процессом, что отпустил на свободу еще 20 лишних заложников!
Когда мы уходили с Кашпировским прочь из больницы, великий экстрасенс шепнул мне в темноте, что Басаев освободил в два раза больше людей, чем обещал, так как он, Кашпировский, дал ему на это свою мощную «установку»! Я промолчал.