Общество
В последние несколько месяцев совместные рейды силовиков и ультраправых провокаторов привели к закрытию и переформатированию гей-клубов по всей России. Самым громким эпизодом этой волны стал мартовский рейд в оренбургском ЛГБТ-баре Pose, который положил начало первому в России уголовному делу против ЛГБТ по статье об «организации экстремистского сообщества». Владельца и двух сотрудников клуба задержали и отправили в СИЗО. В Оренбурге не чувствуют себя в безопасности не только бывшие посетители клуба, но и представители ярких субкультур вроде аниме, выяснила корреспондент The Insider. При этом обращаться в полицию они боятся: ведь теперь, по версии российских властей, они вне закона, как когда-то в СССР, где любой странно одетый человек попадал в категорию «неформала» и мог немедленно получить проблемы с властями.
«Я не выхожу из состояния глубокой паранойи»
Репрессии в отношении ЛГБТ в России активизировались после вторжения в Украину. В конце 2022 года ужесточили законодательство, запрещающее пропаганду так называемых «нетрадиционных сексуальных отношений», которое начало широко применяться с начала 2023 года. Закон о запрете трансгендерного перехода был принят в июле 2023 года, а в конце года Верховный суд признал «международное движение ЛГБТ» экстремистским. Затем волна репрессий прокатилась по ЛГБТ-френдли клубам в разных городах России. (Подробнее читайте в репортаже The Insider Как после запрета «движения ЛГБТ» выживают квир-клубы в России).
Самым громким стал налет на оренбургский Pose. В ночь с 8 на 9 марта силовики с криками «на пол!» ворвались в переполненный клуб. Посетителей заставили лечь, некоторых допросили. В ту ночь обошлось без задержаний, но позже в СИЗО оказались 21-летний арт-директор клуба Александр Климов, 28-летняя администратор Диана Камильянова и 35-летний владелец Вячеслав Хасанов. Они стали первыми представителями ЛГБТ-сообщества, арестованными по уголовным обвинениям в связи с экстремизмом. У всех часть 1 статьи 282.2 УК РФ («Организация деятельности экстремистской организации»), им грозит до 10 лет лишения свободы.
Рейд в клубе Pose, на фото в центре нашивка «Русская община Оренбург» на плече участника налета
Посетители Pose, которые пережили налет, продолжают опасаться за свою жизнь и свободу, так как их данные попали в руки силовиков.
«Сейчас даже из дома не выйти без ощущения, что тебя в любой момент могут впечатать лицом в асфальт и никому за это ничего не будет, — так описывает свои ощущения Саша, жительница Оренбурга и посетительница клуба Pose (имя изменено по соображениям безопасности). — Уже никто даже в нашем чате не пишет, он буквально перестал функционировать, все боятся и молчат. Прошлый админ сложил полномочия, в один момент он просто покинул чат и всё, говорил мне, что ему страшно, опасное положение».
Примерно 83% ЛГБТ-людей, опрошенных группой «Выход» и фондом «Сфера», заявили, что закон о признании международного движения ЛГБТ экстремистским представляет для них определенные риски. Еще 10% респондентов затрудняются однозначно ответить на этот вопрос. Всего 7% респондентов не считают, что у них есть какие-то персональные риски из-за этого решения
«Многих сняли на видео, особенно приметных сфотографировали персонально и раскидали все это по новостным каналам, — рассказывает Саша. — Там было много молодых людей, у которых только должна была начаться взрослая самостоятельная жизнь. Теперь весь город увидел и запомнил их лица, о них знают на работе, на учебе и дома».
Посетители опасаются передачи фото и данных не только полиции, но и стукачам-гомофобам из ультраправых группировок, таких как «Русская община». Они стали весьма активны по всей России в 2022 году. Свою деятельность экстремисты координируют через сеть Telegram-каналов. Пропагандируют «православие», «защиту» русского населения, занимаются «борьбой с мигрантами», поддерживают войну в Украине. А также сотрудничают с силовиками, пишут доносы и участвуют в рейдах.
Именно оренбургское подразделение «Общины» написало жалобу на Pose, которая стала основой для налета на бар, а впоследствии — для возбуждения уголовного дела. Некоторые опрошенные The Insider посетители клуба утверждают, что и сам рейд на Pose устроили активисты группировки, которым, по-видимому, дали на это карт-бланш. Видео рейда также появилось именно в Telegram-канале «Общины».
У Саши, как и у других собеседников The Insider, рейд усилил и без того ощутимую тревогу за свою жизнь. «Я не выхожу из состояния экзистенциального кризиса и глубокой паранойи, сейчас сижу за „Тором“ и двумя VPN, и так уже почти год. Сначала закон о отмене транс-перехода, потом признание ЛГБТ экстремистской организацией, потом этот налет на клуб», — рассказывает Саша.
«Даже когда девочки пытались целоваться, охрана подходила и просила их так не делать»
Pose находился на северо-востоке Оренбурга, примерно в трех километрах от центра города. Вокруг частный сектор, на другой стороне улицы Шевченко — пятиэтажки и Гуманитарно-технический техникум. Вход в Pose — с торца двухэтажного здания. Днем тут мало людей. Сейчас на месте бара открылось новое заведение, и о рейдах ничего не напоминает. На остановке крупная надпись «Власть в отставку»: люди, пережившие паводок, недовольны скромными компенсациями от властей — максимум 100 тысяч рублей на человека. Буквы кое-как закрашены — в отличие от многочисленных онлайн-адресов наркотических магазинов или QR-кодов, ведущих на сайты этих продавцов. Этими адресами исписаны стены зданий повсюду — и на окраинах, и в центре.
Остановка напротив здания, в котором находился Pose
«Это был микс-бар, то есть туда приходили все, не только ЛГБТ. Мне кажется, в основном натуралы приходили смотреть дрэг-шоу, это была фишка клуба», — рассказывает работающая неподалеку 22-летняя Мария <имя изменено — The Insider>. Она не относит себя к ЛГБТ-сообществу, но в бар часто ходила с друзьями после работы.
Девушка говорит, что не понимает, почему власти набросились именно на этот клуб. По ее словам, он был «максимально приличный» по меркам действующей власти, ничего непристойного, что могло бы спровоцировать недовольство, там не было: «Даже когда девочки пытались целоваться, охрана подходила и просила их так не делать. Единственное, что было не очень, — это афтерпати, когда посетители могли начать танцевать на столе, их там обливали чем-то. Мы расходились, например, в 4 утра, а в 5 утра все начиналось».
Все собеседники The Insider называют бар «очень безопасным местом».
«Было обидно за этот клуб. Я всю ночь плакала. Это место стало родным, потому что там мы чувствовали себя в безопасности, — рассказывает Агата, другая посетительница Pose. Она живет в Оренбурге с 2020 года вместе с мужем. Описывает себя как бисексуалку. По ее словам, с закрытием Pose сообщество очень многое потеряло.
Клуб Pose находился в двухэтажном здании на улице Шевченко
«Если кто-то руку поднимал, этого человека сразу выводили, — объясняет Агата. — Мы с подругой однажды пришли в клуб, и какой-то мужчина начал к ней приставать. Охрана быстро его вывела без всякого скандала. Редко когда можно найти место, в котором будет такая безопасность. У нас есть другой клуб, вот там на моих глазах столько раз мужики пьяные дрались между собой, иногда зацепляли девушек, и это было очень страшно».
Жители Оренбурга по соседству с Pose на него не жалуются. Сидящие во дворе соседней пятиэтажки женщины даже не сразу понимают, о чем идет речь.
«Да в целом не мешали. Мы когда в церковь идем на заутреню, всегда их видим, они там все как раз выходят из гей-клуба, пьяные… ну а что нам? Конфликтов не было», — рассказывает пожилая женщина, гуляющая с внучкой на детской площадке.
«Пусть в Америку едут и там друг друга дерут! А у нас не надо, тем более их запретили», — присоединяется к разговору другая соседка.
«Так их не запретили, Путин же говорил что все можно, просто чтоб пропаганды не было», — утверждает первая. Начинается спор, в ходе которого женщины пытаются понять, что такое «ЛГБТ-пропаганда» и какой сейчас статус у ЛГБТ-людей в России, но, оказавшись не в состоянии разобраться, бросают тему и переходят к обсуждению парикмахерской, в которую ходят стричься.
Двор в Оренбурге
Рост агрессии в отношении ЛГБТ отмечают все собеседники. При этом сами агрессоры, как и жительницы оренбургской пятиэтажки на Шевченко, нередко не могут толком объяснить, чем им мешают представители ЛГБТ.
«Бабушки и дедушки ругаются на радужные пирамидки. Люди слетают с катушек»
С жительницей Оренбурга Славой и ее подругой Натальей я встречаюсь в одном из городских кафе. Как и другие собеседники, Слава просит не указывать род ее деятельности из соображений безопасности. Слава лесбиянка, в Pose была несколько раз. Со смехом вспоминает, как встречала там Новый год: «Мы даже обращение Путина смотрели!»
Почти каждый день к Славе на работу (в магазин) приходят люди, которые благодаря стараниям пропаганды видят в любой радуге «символику ЛГБТ» и требуют ее убрать.
«Бабушки и дедушки ругаются на радужные пирамидки, якобы это пропаганда. Но это детская пирамидка, она же всегда была радужная! Они даже не разбираются, сколько цветов. Наш мир теперь должен стать черно-белым?» — недоумевает девушка.
Центр Оренбурга
Закон о пропаганде ЛГБТ разделил жизнь Славы на до и после. Раньше она «не ощущала особого негатива» в отношении ЛГБТ-людей и конкретно себя, но в 2023 году все изменилось.
«Борьба с нами поощряется сверху. Люди слетают с катушек. Я чувствую, как нарастает агрессия в обществе, это видно на бытовом уровне. Закон словно дал команду ненавидеть ЛГБТ-людей и то, что с ними связано. Он обозначил образ врага, с которым нужно бороться, и люди стали агрессивнее, — рассуждает Слава. — В сетях распространяются видео подобных рейдов, новости о том, как возбуждают дела против ЛГБТ, рассказывается, что таких, как мы, вообще не должно быть, что это какая-то организация, созданная Западом, чтобы разрушить Россию. Разве ЛГБТ виноваты в том, что коммунальные службы плохо работают, подъезды грязные, а пенсии маленькие? Нет! Но с нами бороться проще и безопаснее, чем с ворами и коррупционерами».
«Мама стала говорить агрессивными фразами из телевизора»
Пенсионеры попадают под влияние государственной пропаганды в первую очередь и даже отворачиваются от родственников с иной ориентацией, хотя раньше поддерживали их, рассказывает Слава:
«Мама моей подружки пожилая женщина. Она знает про нас. Всегда относилась к ЛГБТ с пониманием, смеялась, что она за таких, как мы, что она поддерживает нас во всем. А последнее время начала агрессивно говорить фразами из телевизора, что ЛГБТ — это разврат, это плохо, это результат влияния Запада. Я вижу, как нас считают неполноценными людьми, недолюдьми, каким-то быдлом, которого не должно быть».
Пешеходный мост Европа — Азия через реку Урал в Оренбурге
Приволжский федеральный округ, к которому относится Оренбург, — один из самых закрытых в плане готовности ЛГБТ-людей рассказать о своей сексуальной ориентации и гендерной идентичности. По данным доклада, подготовленного группой «Выход» и фондом «Сфера», в 2023 году доля респондентов, которые не делятся своим секретом ни с кем из родственников, составила 44%, это выше, чем в среднем по стране.
«Мой отец говорит, что хотел бы, чтобы геев и лесбиянок лечили электрическим током в специальных лагерях, принудительно кастрировали и/или убивали», — рассказывает Саша. Для ее родителей оказалось неприемлемым, что она бисексуалка. Рейд на Pose и в целом репрессии в отношении ЛГБТ ее знакомые и члены семьи не восприняли серьезно и поддержки не оказывали.
«Посмеялись, оправдали, поддержали это и позлорадствовали. А те, кто и раньше не любил ЛГБТ-людей и чувствовал вседозволенность в отношении них, сейчас в открытую говорят о том, что хотелось бы, чтобы дошло до прямых насильственных действий, так как это все идеологически поддерживает государство», — сетует собеседница The Insider.
Патриотическая стена в центре Оренбурга
Агате повезло больше. Близкие отнеслись к ее ориентации спокойно: «Я очень аккуратно все рассказывала… У меня есть три младшие сестры, и они об этом тоже узнали от меня. Не было никакого осуждения, порицания. Моей семье важно, чтобы я оставалась просто живой и здоровой».
Если говорить об открытости по отношению к друзьям, то в 2023 году доля респондентов, рассказавших большинству друзей о своей ориентации, заметно сократилась: теперь она составляет только 43%. В 2022-м этот показатель достигал 49%.
«Их бесит все, что слишком ярко, — могут просто подойти и ударить»
Магазин аниме-сувениров на развороченной масштабным плиточным ремонтом улице Советской в центре Оренбурга издалека бросается в глаза. У дверей три молодые девушки-промоутера раздают рекламные листовки. Яркие парики, разноцветная одежда, аксессуары и цветные линзы — стиль аниме, покоривший сердца подростков во многих странах. Сторонники «традиционных ценностей» и раньше не любили фанатов аниме, но теперь это перешло на новый уровень.
Закон об ЛГБТ спровоцировал рост ненависти не только к геям и лесбиянкам, но и ко всем, чья внешность так или иначе отличается. Об агрессии говорят многие, кто каким-либо образом самовыражается при помощи внешнего вида. Дети и подростки, которые часто ярко красят волосы, делают креативные стрижки и пирсинг, не исключение.
«Нам руководство выдало перцовки, держим их в карманах», — рассказывает девушка Алена в зеленом парике. По ее словам, каждый день кто-то из прохожих пытается толкнуть их, дать подзатыльник или просто злобно комментирует яркий внешний вид. По словам студентки, в последние месяцы стало очень много людей, которым не нравится все, что связано с аниме и корейской музыкой.
Промоутеры на улице Советской в центре Оренбурга
«Их бесит все, что слишком ярко. Любые формы самовыражения. Иногда могут просто подойти и ударить, со мной такое было, — рассказывает другая девушка. — Парни перемещаются компаниями, могут зажать тебя во дворе, и ты ничего не сделаешь. Могут залить перцовкой».
Пока мы разговариваем у магазина, мимо нас проносится парень в черной толстовке на самокате. Подъезжая, он резко принимает вправо, будто пытаясь сбить нас с ног, и с комментарием «бл**ди!» быстро уезжает. Мы успеваем отскочить в сторону. «Видите?! Это в наш адрес было! — говорит Алена. — И так постоянно!»
«Зато нас дети любят! Бегут к нам, улыбаются», — смеется коллега Алены, Дарья. Она младше всех. По ее словам, в школе тоже стало «много хейта и буллинга», связанных с внешним видом. Подчеркивает, что СМИ замалчивают тему ненависти в отношении подростков за попытки выделиться внешне. «А если это и проскальзывает в медиа, то в контексте, что это правильно, хейтеров и агрессоров будто выгораживают», — рассуждает девушка.
Парень на самокате уезжает в сторону Пролетарской улицы — там, примерно в 400 метрах от аниме-магазина, патриотические рисунки на тему «СВО» и традиционной семьи украшают длинную стену. «Слава России», «Россия это мы», «Мы ждем победу» — утверждается, что это нарисовали школьники.
Патриотическая стена с детскими рисунками в Оренбурге
Люди настолько заряжены пропагандой, что любые попытки самовыражения через внешность автоматически воспринимают как принадлежность к ЛГБТ, рассуждает Слава. «К нам в магазин пришел работать парень с проколотым носом — мои коллеги сразу говорят: „Гея взяли“. А он натурал, просто так самовыражается!»
Неудивительно, что участились и случаи нападений на ЛГБТ-людей, об этом говорят почти все мои собеседники. Наталья — подруга Славы. У нее короткие цветные волосы и пирсинг. «Мы со Славой сидели в парке на лавочке, и до моей прически на ровном месте докопался какой-то мужик. Просто подошел и начал нас оскорблять: „Ты парень или девушка?“, „Вас надо уничтожать“, „Как вас земля носит“ — и так далее. Мы не знали, как от него отделаться, — вспоминает Наталья. — Помог один адекватный мужчина. Теперь ощущение, что даже вдвоем в парке небезопасно. Но я не хочу менять свою внешность. Мне комфортно быть именно такой».
Рабочие напротив здания с нарисованным пацифистским значком на окне
По словам Саши, среди ее знакомых есть пострадавшие от нападений из-за безобидных вещей, таких как радужные сережки или яркий внешний вид, и это не ЛГБТ-люди.
«Ситуация в городе и раньше была не самой лучшей, множество ЛГБТ-персон находились „в шкафу“ еще до подобных инцидентов, но сейчас ситуация ушла в крайность, — рассказывает девушка. — Многие перестали носить даже сережки из страха, что в любой момент могут пострадать».
«Ментов боюсь больше, чем гомофобов»
Из-за того, что сама ЛГБТ-идентичность в России может стать поводом для уголовного преследования, ЛГБТ-люди в 2023 году стали реже обращаться в полицию — притом что социологи фиксируют значительный рост случаев насилия или давления на почве ненависти.
По данным «Сферы», в 2023 году более 43% опрошенных подвергались одному или нескольким видам насилия из-за своей сексуальной ориентации и/или трансгендерности. В позапрошлом году эта доля составляла 30%. С угрозами физического насилия из-за своей сексуальной ориентации или трансгендерности в 2023 году сталкивался каждый четвертый респондент.
«Сейчас многие не хотят раскрываться, потому что думают, что их просто разводят на то, чтобы взять, увести в участок, допросить там. Люди элементарно боятся. Особенно после рейда, который был в баре», — рассказывает Агата.
«Ну ладно, побьют, это уже не так страшно, — могут ведь упечь куда-нибудь, и еще не дай бог еще в иноагентов или террористов запишут только потому, что мы любим кого-то, по их мнению, не того», — рассуждает Агата. — Мне хотя бы проще, потому что у меня ориентация би, я могу быть и с парнем, и с девушкой, а вот как быть людям других ориентаций? Я даже не знаю, как им помочь».
Доля тех, кто опасается аутинга вследствие обращения в полицию, в 2023 году выросла на 15%, это данные проекта «Сфера». Аутинг в полиции может завершиться уголовным делом, не исключают собеседники The Insider
«Этот закон [об экстремистском сообществе ЛГБТ] приводит к тому, что люди уже на законных основаниях устраивают самосуд. Допустим, им кинут наводку, что там девушка какая-то не гетеро. Они ее спокойно изобьют. И полиция не будет ее защищать, девушка даже не сможет пойти в полицию, потому что ее-то сразу заберут. Она же ЛГБТ. Экстремистка», — рассуждает Агата. По ее словам, избить за ориентацию или яркий внешний вид в Оренбурге могли всегда, но закон об ЛГБТ поставил негетеросексуальных людей на один уровень с экстремистами и тем самым словно дал повод для проявлений агрессии.
«У меня такой случай был в родном городе: меня один раз подловили пацаны и просто избили, но я на тот момент по крайней мере понимала, что у них нет законных оснований», — вспоминает Агата. Теперь обращаться в полицию стало страшнее.
«Я ментов и ФСБ боюсь больше, чем гомофобов, — соглашается Слава, рассуждая о последствиях закона. — По сути, нам некуда обратиться за защитой наших прав, нашей жизни, если с нами происходит беда, мы же для них экстремисты — в отличие от талибов, которых российские власти пытаются оправдать!»
Дворик в Оренбурге
«Я хочу спокойно жить и понимать, что в спорной ситуации полиция меня защитит, что я смогу обратиться к ним. Но как к ним обращаться, если ты сам как бы вне закона?» — задается вопросом Слава.
«Доверять людям стало как никогда страшно»
Представителям ЛГБТ теперь особенно рискованно искать партнера: знакомиться стало сложнее и опаснее, а проводить время вместе возможно только в максимально уединенной обстановке — об этом говорят все опрошенные The Insider респонденты.
«Каминг-аут в таких условиях невозможен вообще, — рассуждает Агата. — С этим было и раньше сложно, но до принятия закона люди могли хотя бы более-менее спокойно, кто самый смелый, раскрываться. Особенно в больших городах».
Сейчас никто не может гарантировать, что заявление о своей ориентации, даже в рамках профильного сайта знакомств, не закончится административным или уголовным делом.
Улица в Оренбурге
«Доверять людям сейчас стало как никогда страшно. Я боюсь, даже когда я дома, что за любое мое слово меня просто могут упечь в тюрьму. Очень сильно этого боюсь», — делится Саша. По ее мнению, все люди, которые ходили в Pose, поняли сигнал организаторов этого налета: просто не показывать свое существование.
«Некоторые люди отказываются от идентичности, желаний и мечтаний. Они не могут найти партнера, родственную душу, потому что возможностей для этого уже практически нет, — рассуждает Слава. — Они устают, падают духом, в ряде случаев прекращают попытки. Кто-то остается один, кто-то ломает себя — женится и выходит замуж, находит утешение в детях и работе. Но это не проходит легко и бесследно. Часть нашего сообщества против таких законов, но они не хотят бороться. Они боятся, им есть что терять, у них могут быть дети, родные».
Единственное место, где еще можно знакомиться и искать партнера, это чаты, но даже там люди опасаются раскрываться, так как и туда проникают силовики, и никто не знает, чем это закончится. Кроме того, часть ЛГБТ-сообщества продолжает поддерживать политику российских властей, несмотря на репрессии. «Для меня это вообще непонятно. Одна подруга сказала, что „мы еще Америку отожмем, вернем Аляску!“ Никто не застрахован от пропаганды», — рассказывает Слава.
«Никого не осталось, кто мог бы нас защитить»
Все опрошенные The Insider сходятся во мнении, что уголовное дело об «экстремизме ЛГБТ» в Оренбурге, скорее всего, только начало. Практика будет распространяться по всей России — как это произошло раньше с репрессиями против СМИ, политических активистов и противников российской агрессии в Украине. По данным доклада «Выхода» и «Сферы», в 2023 году заметны два потока эмиграции из России: после принятия закона о запрете трансгендерного перехода (июль — ноябрь 2023) и после признания «международного движения ЛГБТ» «экстремистским» (ноябрь 2023).
«У кого есть деньги, те уехали, — рассказывает Слава. — Кто-то покинул страну, встретив свою любовь за рубежом. Многие уезжают в большие города, так как там проще знакомиться».
Но в Оренбуржье эмиграцию позволить себе сложно: регион на 66 месте в России по доходам населения и на десятом с конца месте по качеству жизни, а вызванное паводками наводнение этой весной еще сильнее ударило по благосостоянию жителей. И в центре города, и в его окрестностях, на столбах, стенах и автобусных остановках бросается в глаза огромное количество объявлений «Работа и проживание» и «Рабочий дом». Изредка встречается реклама МММ, обещающая 50% прибыли в месяц.
Доска с объявлениями в Оренбурге
В краткосрочной перспективе из собеседников The Insider никто уезжать из России не собирается, но люди сидят на чемоданах на случай опасности. «Мы уже съездили в Казахстан, оформили банковские карты на всякий случай», — говорит Саша. Все опрошенные заявляют, что видят свое будущее «в цивилизованном обществе», которое не запрещает никого любить.
Из знакомых Агаты после принятия закона об ЛГБТ переехал за рубеж только один человек, еще несколько планируют переезд, но пока не могут покинуть Россию. «У кого средств поменьше, те остались в городе и принялись маскироваться, — говорит Агата. — Но есть и совсем маленький процент людей, которые, как и прежде, продолжают вести открытую жизнь, ведь их окружение и отношение непосредственно к ним не изменилось».
Направления эмиграции из России
Фонд «Сфера»
По мнению Славы, часть ЛГБТ-сообщества изначально недооценила угрозу, которую представлял закон об ЛГБТ: «Когда его приняли, многие писали в наших чатах, что опасности нет, что их это не коснется, „главное, радужным флагом не размахивать“. Считали, что их пронесет. До последнего верили, что никакие клубы не закроют, вечеринки не запретят, ведь „там же крутятся деньги, есть наши сторонники во власти, короче, не будет ничего прям плохого“. В итоге принят закон, который ставит нас всех вне закона, — и никого не осталось, кто мог бы нас защитить».
«Общество привило понимание, что выражение индивидуальности приводит к физическому и психологическому насилию. Жить под грузом общественного презрения очень тяжело и в долгосрочной перспективе вообще невозможно», — полагает Саша.
Ситуация с правами ЛГБТ-людей в России ухудшается постепенно, говорится в докладе «Выхода» и «Сферы». К концу 2023 — началу 2024 года российское сообщество ЛГБТ+ находится в ситуации сильного давления со стороны государства и растущего уровня насилия. И если эта тенденция будет продолжаться, в следующем году данные окажутся еще более удручающими.
«Думаю, будет хуже, — соглашается Слава. — Возвращаются с фронта военные, у которых и так повышенный уровень агрессии. Уже сейчас много нападений на женщин. А закон дает им зеленый свет на насилие в отношении ЛГБТ. Нам с экранов объясняют: это война с НАТО, с Западом, которую он развязал против России, и, конечно, с ЛГБТ. Военных спрашиваешь: „За что ты воевал?“ Ответ: „Да против таких как вы!“»