Глобальное потупение. Как подъем правого популизма ударит по экологии и усугубит климатические проблемы

EN

«Будем бурить, детка, бурить!»

Такое обещание дал Дональд Трамп в своей инаугурационной речи. Фраза как нельзя лучше отражает суть его энергетической и климатической политики. Сразу после вступления в должность президент США подписал несколько указов, касающихся энергетики и климата. США покинут Парижское соглашение по климату (процесс займет год), реализация нефтегазовых проектов на федеральных землях будет ускорена, сдачу в аренду новых участков континентального шельфа для строительства офшорных ветроэлектростанций запретят, также отменят ограничения на выбросы парниковых газов от наземного транспорта, введенные отдельными штатами, и прекратят федеральное субсидирование строительства электрозаправочных станций.

Дональд Трамп — известный климатический скептик. Под конец своего первого президентского срока в ноябре 2020 года он уже выводил США из Парижского соглашения по климату (правда, через три месяца, уже при президенте Джо Байдене, США вновь присоединились к соглашению). Победа Трампа ударила по действиям в области глобального климата. Например, от США (занимающих второе в мире место по выбросам парниковых газов) теперь вряд ли можно ожидать повышенных климатических обязательств. А это значит, что и многие другие страны, особенно Китай (выбрасывающий 30% всех парниковых газов в мире), могут взять с них пример.

Так, Парижское соглашение может покинуть Аргентина, где у власти другой известный климатический скептик Хавьер Милей. При этом Аргентина в последнее время заметно страдает от изменения климата: страна столкнулась с волнами жары, серьезными засухами, разрушительными наводнениями, а в 2022–2023 годах там были зафиксированы самые высокие температуры за последние 60 лет.

Трамп заморозил миллиарды долларов, предназначенные для финансирования чистой энергетики и борьбы с изменением климата. Приостановлена почти вся внешняя помощь США, что привело к увольнению тысяч сотрудников агентства по оказанию гуманитарной помощи USAID и прекращению реализации всех его программ. В числе прочего USAID поддерживало страны с низким уровнем дохода, поощряя развитие возобновляемых источников энергии и адаптацию к изменению климата, защиту от стихийных бедствий.

По оценкам Carbon Brief, возвращение Трампа в президентское кресло приведет к тому, что к 2030 году дополнительные выбросы парниковых газов в США могут достичь 4 млрд тонн эквивалента СО2 (сверх нынешних ежегодных 6 млрд тонн, или более 11% мировых выбросов).

Все перечисленное очень тревожно. Но во-первых, далеко не все разрушительные новшества будут внедрены на практике — некоторые из них требуют длительных процедур и согласований. Во-вторых, у каждого американского штата есть свои большие полномочия, и между штатами, а также между городами и компаниями, вполне может обостриться борьба за климатическое лидерство.

Наконец, если федеральные власти раздают землю под добычу нефти, это не значит, что нефтяники начнут ее немедленно «бурить, детка, бурить». В США не командная экономика, и каждая частная компания принимает решение исходя из прибыльности проектов. А дефицита нефти сейчас нет (следовательно, и цены не самые привлекательные), да и сам энергетический переход пока никто не отменял.

Европейский популизм и климат

В Германии, Франции, Италии и других европейских странах растет популярность ультраправых партий — известных климатических скептиков. Популисты предлагают «простые решения» сложных проблем, в том числе ослабить экологическое регулирование и прекратить борьбу с изменением климата. Разрешение климатического кризиса требует слишком больших изменений и усилий в течение длительного времени, поэтому проще сказать избирателям, что на самом деле никакого кризиса нет.

Например, такова позиция ультраправой «Альтернативы для Германии» (AfD): изменение климата — надуманная проблема, а Германия должна свернуть политику энергетического перехода. Впрочем, с AfD, занявшей второе место на выборах в бундестаг, ни одна партия не готова вступать в коалицию.

Минувшим летом после триумфальной победы французских ультраправых (партия Марин Ле Пен «Национальное объединение») на выборах в Европарламент президент Франции Эммануэль Макрон объявил досрочные парламентские выборы. Одержать на них победу французским ультраправым не удалось, однако число мест «Национального объединения» и их союзников в парламенте возросло с 89 до 142. «Зеленую сделку» ЕС, цель которой — достичь климатической нейтральности к 2050 году, «Национальное объединение» называет инструментом карательной экологии. Правые заявляют, что энергопереход обременяет французских граждан, и выступают за снижение налогов для традиционной энергетики и замораживание новых проектов ветроэнергетики.

В Италии ультраправые пришли к власти (впервые со времен Муссолини) в результате выборов в 2022 году. Страной управляет коалиция из партий «Братья Италии» (первое место на выборах), «Лига» и «Вперед, Италия» (правоцентристская партия, основанная Сильвио Берлускони). «Братья Италии» и ее союзники всегда скептически относились к изменению климата, часто характеризуя «зеленый» переход как идеологически предвзятый. Пока на международных встречах они придерживаются официальной риторики ЕС, однако стремятся затормозить многие климатические инициативы (например, отказ от продаж новых автомобилей с двигателями внутреннего сгорания с 2035 года).

Война и климат

Войны и конфликты тоже непосредственно влияют на экологию. Политикам и рядовым людям становится не до глобального потепления — климат меняется постепенно, и до катастрофических событий еще есть пара десятилетий, в то время как войны идут уже сейчас.

По данным Armed Conflict Location and Event Data (ACLED), в 2024 году в военных конфликтах в мире погибли как минимум 233 тысячи человек. За последние пять лет число конфликтных событий (это не только военные столкновения, но и разгоны демонстраций, акты насилия против мирных жителей, захват территории и т. д.) почти удвоилось: если в 2020 году ACLED зафиксировали 104 тысячи событий, то в 2024 году — почти 200 тысяч.

Такой существенный рост обусловлен началом или возобновлением трех очень крупных конфликтов (Украина, Ближний Восток и Мьянма) на фоне продолжения насилия во многих странах с высоким уровнем конфликтов (Судан, Мексика, Йемен, страны Сахеля и др.).

Сами военные действия тоже вносят серьезный вклад в выбросы парниковых газов. Военная техника потребляет огромное количество ископаемого топлива, боевые действия сопровождаются городскими и лесными пожарами, авариями на нефтеперерабатывающих заводах или плотинах, как было с Каховской ГЭС, а экологическое регулирование во время военных действий отходит на второй план. Кроме того, войны часто приводят к удлинению маршрутов перевозки грузов и пассажиров, что также увеличивает выбросы.

Согласно последнему исследованию Инициативы по учету выбросов парниковых газов в ходе войны, первые два года российской полномасштабной войны в Украине привели к дополнительным выбросам парниковых газов, эквивалентным 175 млн тонн СО2 (чтобы можно было сравнивать разные выбросы, их измеряют в этих условных единицах). Это превышает годовые выбросы Нидерландов.

В этой цифре учтены не только выбросы от сгорания топлива для военной техники и авиации, от производства оружия, от строительства укреплений и от вызванных войной пожаров, но и будущие выбросы, которые возникнут при реконструкции. По подсчетам Conflict and Environment Observatory (CEOBS), на вооруженные силы всех стран мира в 2020 году приходилось около 5,5% глобальных выбросов парниковых газов. Если бы все армии мира были одной страной, она занимала бы четвертое место по выбросам парниковых газов — после Китая, США и Индии и перед Россией.

Причем эта оценка основана на допандемийных данных, в ней не отражена военная эскалация последних лет, включая войну в Украине.

Почему миру сложно договориться

Необходимость борьбы за климат только растет. 2024 год вновь стал самым теплым в истории наблюдений, а также первым, когда среднегодовая глобальная температура воздуха превысила доиндустриальный уровень (1850—1900 годы) более чем на 1,5 °С. Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) считает безопасным для мира превышение в пределах 1,5 °С.

Цель удержаться в этой границе зафиксирована в Парижском соглашении — главном на сегодняшний день международном документе о борьбе с изменением климата, подписанном в 2015 году 195 странами. Один год превышения на 1,5 °C еще не означает климатической катастрофы, а в Парижском соглашении речь идет о долгосрочном росте температуры. Но надежд на улучшение ситуации мало, предупреждают ученые.

Уже 147 стран мира взяли на себя обязательства по достижению климатической или хотя бы углеродной нейтральности к середине века или чуть позже. Углеродная нейтральность подразумевает компенсацию выбросов диоксида углерода (углекислого газа, СО2) его поглощением из атмосферы (например, за счет защиты и восстановления лесов).

Для достижения климатической нейтральности должны балансироваться выбросы всех парниковых газов (не только СО2, но и метана, закиси азота и других). МГЭИК отмечает, что выбросы парниковых газов необходимо сократить на 43% к 2030 году по сравнению с уровнем 2019 года, а к 2035 году — на 60%. Это имеет решающее значение для ограничения глобального потепления уровнем 1,5 °C в XXI веке.

Но согласно сводному отчету об определяемых на национальном уровне вкладах (NDC) в реализацию Парижского соглашения за 2024 год, нынешние целевые показатели крайне низки. Даже если имеющиеся NDC стран будут полностью реализованы, выбросы парниковых газов к 2030 году сократятся лишь на 2,6% по сравнению с уровнем 2019 года.

Несмотря на многолетние международные усилия, между развитыми и развивающимися странами по-прежнему недостаточно взаимопонимания по вопросам климата. Например, под конец 2024 года в Баку прошла 29-я конференция ООН по климату (COP29), и одним из ее основных результатов было согласование новой цели по климатическому финансированию развивающихся стран со стороны развитых: $300 млрд в год к 2035 году.

Предыдущая цель, $100 млрд в год, была принята еще в 2009 году: сначала до 2020 года, затем ее действие продлили до 2025-го — и она была выполнена, хоть и в последний момент. Оценка Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) показала, что в 2022 году развитые страны мобилизовали для развивающихся в общей сложности $115,9 млрд климатического финансирования, впервые превысив отметку в $100 млрд.

Новая цель в $300 млрд в год разочаровала развивающиеся страны и климатических активистов, которые рассчитывали на $1,3 трлн — именно столько климатического финансирования требуется развивающимся странам, кроме Китая, до 2035 года, от всех внешних источников. Цель в $1,3 трлн в год все же попала в финальный документ COP29, который призывает всех участников (не только развитые страны, но и развивающиеся) постараться найти такие деньги до 2035 года в государственных и частных источниках.

Глобальный Юг традиционно (и справедливо) требует от Глобального Севера финансовых компенсаций за изменение климата — ведь оно вызвано в основном длительной хозяйственной деятельностью развитых стран. Именно в развитых странах началась промышленная революция, именно они первыми стали использовать ископаемое топливо в огромных масштабах. Не говоря о колонизации многих развивающихся стран, в ходе которой развитые страны десятилетиями вывозили природные ресурсы и безответственно относились к экологии.

Привлечь больше денег для «зеленого» перехода развивающихся стран мешает не только нежелание стран Глобального Севера платить. ОЭСР отмечала, что 80% климатического финансирования — государственное. Частным инвесторам климатическое финансирование развивающихся стран представляется слишком рискованным: странам Юга свойственны не только коррупция, но и многочисленные политические и экономические риски, недостаточно развитая регуляторная среда, нехватка технической экспертизы и т. д.

Например, в стране может не быть понятного иностранным инвесторам и прозрачного механизма возврата инвестиций в возобновляемую энергетику. Тогда инвесторы предпочтут вложить деньги в западную страну, где доходность невелика, но и риск потерь гораздо меньше.

Эти риски можно снизить (например, вместе с международными банками развития разработать механизм поддержки ВИЭ, отправить своих специалистов на обучение в другие страны или пригласить иностранцев при нехватке технической экспертизы). Но с другими проблемами ничего нельзя сделать десятилетиями — например, с затяжными военными конфликтами в ряде стран Африки.

Поэтому новая цель по климатическому финансированию выглядит скорее реалистичной. Но для того, чтобы она была выполнена, всему миру предстоит приложить огромные усилия. Развивающиеся страны должны провести огромную работу по борьбе с коррупцией, созданию качественных институтов, предоставлению гарантий возврата инвестиций. Без этого движения с обеих сторон реальная ситуация не изменится.

А пока мир все дальше втягивается в военные конфликты и популистские авантюры, климатический кризис продолжает обостряться. При этом глобальное потепление грозит в том числе ростом насилия: чем больше людей будут оказываться в непригодных для жизни условиях, тем больше будет конфликтов за территории и ресурсы. И тем сильнее будет меняться климат.

Если правым и популистам все же удастся всерьез помешать борьбе с изменением климата, человечество столкнется с ростом частоты и опасности экстремальных погодных явлений, таких как засухи, наводнения, волны жары, лесные пожары. Уже при текущем уровне глобального потепления наблюдаются разрушительные последствия. Только от жары сейчас умирает около полумиллиона человек в год. Если выбросы парниковых газов будут оставаться на сегодняшнем уровне или увеличатся, к концу столетия температура может возрасти на 3–4 ºС по сравнению с доиндустриальным уровнем. Это приведет к тому, что почти 600 млн человек столкнутся с наводнениями из-за повышения уровня моря, а производство продовольствия сократится вдвое. Города при этом будут особенно страдать от волн жары. Южная и Центральная Европа могут превратиться в пустыню. Все это будет способствовать росту борьбы за наименее пострадавшие от изменения климата территории, а также за ресурсы.