«Когда я узнал, что войска Асада и России ушли, сразу понял — турки начнут операцию». Как курды готовятся к войне за выживание

Источники с территорий, подконтрольных Сирийским демократическим силам (CДС), костяк которых составляют курды, сообщают о более чем ста тысячах беженцев из захваченных протурецкими прокси городов. Они рассказывают о массовых преступлениях на захваченных турками курдских территориях, а также о том что в столкновениях ежедневно гибнут десятки людей.

Параллельно новые сирийские власти «Хайат Тахрир аш-Шам» на встречах с турецкими официальными лицами обсуждают необходимость разоружения СДС. Регион, который прославился на весь мир отважными курдскими женщинами и мужчинами, сражающимися против ИГИЛ, рискует потерять свою автономию и все достижения.

От победы к новой войне

Тридцатилетняя курдянка Бериван с подругами специально приехала на главную площадь одного из крупнейших городов региона Камышло (Аль-Камышлы на арабском), чтобы поучаствовать в праздновании окончательного падения режима Асада и посмотреть своими глазами, как сносят статуи Хафеза Асада и срывают выцветшие портреты его сына Башара.

Но девушки то и дело проверяют новостную ленту и тревожно обсуждают последние события. Одна из подруг Бериван показывает на телефоне видео с допросом двух девушек в окровавленной военной форме, вероятно, военнопленных. Боевики кричат на них: «Ты арабка или курдянка?»

«Нет, этих не знаю, — мотает головой Бериван и добавляет, протягивая подругам свой телефон: А этих вроде пару раз видела». На видео, которое она показывает, боевики «загружают» в кузов пикапа военнопленных. Одну из них — обессилевшую по виду девушку в военной форме — на спину, как мешок, берет один из боевиков.

В начале 2016 года Бериван сбежала из родительского дома в женские отряды самообороны — курдское вооруженное формирование, состоящее только из женщин. Приняв участие в нескольких операциях против ИГИЛ в Манбидже — городе на севере Сирии в Западном Курдистане — она решила, что военная стезя не для нее. К тому же, по ее словам, политикой она никогда не интересовалась, а хотела лишь освободиться от навязчивых наставлений родителей выйти замуж.

Сейчас она работает тату-мастером, у нее много клиентов. Приход к власти боевиков из бывшего сирийского отделения Аль-Каиды — «Хайат Тахрир аш-Шам» — и эскалация войны курдов с протурецкими силами заставляют Бериван волноваться о будущем: «Совсем скоро моя работа, мое прошлое, моя идентичность и даже мои непокрытые волосы могут стать снова харам».

Всё внимание курдских Сирийских демократических сил (СДС) сейчас сосредоточено на атаках Сирийской национальной армии (СНА) и турецкой авиации в районе уже захваченного турецкими силами Манбиджа и плотины Тишрин. Число погибших в результате ежедневных операций уже перевалило за две сотни. Для отражения атак СДС пришлось перебросить силы, охранявшие тюрьмы с боевиками ИГИЛ, на фронт с СНА и Турцией.

Помимо того, что плотина Тишрин — один из важнейших источников электроэнергии на северо-востоке Сирии, через нее можно пересечь реку Евфрат и подойти к городу Кобани, имеющему огромное символическое значение для курдов. Кобани был первым городом региона, где курды 19 июля 2012 года провозгласили свободу от режима Асада, и первым городом, где ИГИЛ потерпел поражение. Сейчас Кобани, по словам командующего СДС Мазлума Абди, находится под угрозой нападения со стороны Турции, которую курды обвиняют в том, что она скрыто участвует в войне.

Национальный вопрос

В официальных документах режима Асада город Кобани назывался на арабский манер Аль-Араб, как и другие города региона северо-восточной Сирии. Например, город Дерик носит официальное название Аль-Маликие в честь сирийского полковника партии Баас Аднана аль-Малики. При режиме Баас существовал запрет на всё курдское. Нельзя было разговаривать на рабочем месте по-курдски, детям в Сирии нельзя было давать курдские имена. Родителям Бериван пришлось дать взятку в $300 местным чиновникам, чтобы назвать свою дочь курдским именем. А вот назвать магазин по-курдски было чуть дороже — $500.

Режим партии Баас безуспешно пытался ослабить национально-освободительные настроения среди сирийских курдов, многие из которых имели родственников в курдонаселенных регионах Турции. В 1973 году Хафез Асад отдал приказ создать «арабский пояс» на границе. Курдов лишали сирийского гражданства и переселяли в арабские города вроде Ракки, создавая там специальные поселения. Арабов же, наоборот, переселяли в города на сирийско-турецкой границе, где проживали в основном курды, ассирийцы и потомки армян, бежавших от геноцида в начале прошлого века.

После свержения режима в Кобани и распространения революции на другие города региона новые власти, состоявшие на этих территориях преимущественно из курдов, вернули курдские названия, открыли школы курдского языка и сделали курдский язык официальным наравне с арабским. Регион северо-восточной Сирии стал называться Рожава, что означает «запад» по-курдски и является западной частью территории, где исторически проживали курды.

С приходом к власти прокурдских вооруженных группировок в 2012 году режим Асада в регионе действовал лишь формально. Всю административную работу с тех пор (и по настоящее время) вела Автономная администрация Северной и Восточной Сирии, признанная официально лишь парламентом Каталонии, а все военные структуры находятся в регионе под контролем прокурдских Сирийских демократических сил.

Новые власти проводили реформы во всех сферах. Выделили квоту в 50% на участие женщин на всех постах и во всех институтах. Усилили контроль над запретом детских и принудительных браков. Стали наказывать за многоженство. Вскоре наладили предоставление основных услуг: открыли больницы и решили проблемы с электричеством, закупив генераторы.

Значительные изменения за годы сирийской гражданской войны произошли и в военной сфере региона северо-восточной Сирии. По мере военных успехов курдов против ИГИЛ и развития административной системы к прокурдским группировкам присоединялось всё больше арабских племен. Так были созданы СДС, в рядах которых есть ассирийцы и армяне, но большинство сейчас — арабы.

Угроза с севера

У сирийского режима не было возможностей вернуть Рожаву под свой контроль, а ИГИЛ был практически повержен. Но над регионом нависла гораздо более серьезная угроза — Турция. Турецкие власти во время гражданской войны в Сирии не раз высказывали претензии на территории страны во имя своей «национальной безопасности».

Среди курдских властей региона немало сторонников идеологии Абдуллы Оджалана, создателя и лидера Рабочей партии Курдистана, отбывающего пожизненное заключение в Турции. РПК признана террористической во многих странах мира, ведет партизанскую войну с Турцией уже почти полвека и борется за решение «курдского вопроса», то есть создание независимого государства курдов.

Пока Оджалан находится в почти полной изоляции в заключении в тюрьме, организованной специально для него на острове Имрали в Турции, в северо-восточном регионе Сирии его портрет висит во всех административных зданиях. Жители региона регулярно проводят демонстрации в его поддержку и поддержку РПК. И хотя сама РПК отрицает непосредственное участие во внутренних делах региона, все новобранцы СДС проходят курс идеологической подготовки, основанной на трудах Оджалана.

Ситуация для курдов в Сирии начала стремительно ухудшаться в 2018 году, когда Турция на следующий день после вывода российских войск захватила сирийский регион Африн, населенный курдами. В конце 2019 года, после вывода американских войск турецкая оккупация распространилась и на города Серекание (Рас эль-Айн на арабском) и Гыре Спи (Тель-Абьяд на арабском). По соглашению о прекращении огня, заключенному при посредничестве России, турецкая армия совместно с российской военной полицией патрулировала деревни от города Кобани до Дирбесие.

Местные жители были не в восторге — забрасывали камнями проезжавшие военные машины российских войск, а российские военные в ответ стреляли в воздух и наезжали на протестующих. Режим прекращения огня при этом фактически не соблюдался: обстрелы со стороны турецких сил на линии соприкосновения были причиной разрушения инфраструктуры, жилых домов и гибели мирных жителей, а удары турецкими беспилотниками даже по жилым кварталам городов стали обыденностью.

Новая эскалация

«Когда я узнал, что солдаты армии Асада и российские войска покинули базы в Шахбе и Манбидже, сразу понял, что Турция начнет операцию. Сказал жене, что поеду на фронт. Пообещал, что это в последний раз», — говорит в беседе с The Insider Мазлум, отец четверых детей и один из командиров СДС. Сейчас Мазлум снова на передовой в окрестностях города Манбидж, возле плотины Тишрин. Он занимается координацией операций. За плечами у него 13 лет войны.

Пять лет назад он попытался стать гражданским. Сложил оружие и нашел работу в муниципалитете своей деревни в окрестностях города Серекание. Решил отремонтировать дом, жена его была беременна четвертым ребенком. Осенью 2019 года, когда жена вот-вот должна была родить, Турция и ее прокси СНА захватили деревню Мазлума вместе со всем городом Серекание. Мазлум с семьей уехали из города на одном мотоцикле.

С тех пор они живут в палатках, дома у них нет, но Мазлум уверен, оставаться им было нельзя:

«В моей деревне и во всех соседних деревнях не осталось ни одного курда. Оттуда уехали даже старики, которые едва ходят. То же самое теперь в Шахбе и в Манбидже. Захватчики терроризируют даже некоторых арабов. Нам, курдам, там точно нет жизни».

Сам Мазлум и всё курдское командование действуют под землей. Военные туннели СДС строили долгие годы на освобожденных от ИГИЛ территориях во всех городах на границе с Турцией — из-за того, что в регионе активно работает турецкая авиация. Курды рассказывают, что турецкие беспилотники регулярно совершают атаки по гражданским объектам. Например, 19 декабря беспилотник нанес удар по машине журналистов Джихана Билгина и Назыма Даштана, освещавших события на фронте с территорий, подконтрольных СДС.

По словам Мазлума, многокилометровые туннели были и в Шахбе, и в Манбидже, однако эти города перешли в руки протурецких сил за считанные дни:

«В Шахбе были туннели, но воевать в них было некому. И бойцов, и оружия было мало. Поэтому войска просто эвакуировали с гражданскими, кого успели. Из Манбиджа наши силы ушли из-за предательства некоторых арабских племен, которые в начале атак перешли на сторону СНА».

СДС мало что может противопоставить турецкой авиации и артиллерии СНА. Бойцы курдских сил используют разве что дроны-камикадзе кустарного производства. Этому СДС научились у ИГИЛ. США всецело оказывают поддержку СДС только в борьбе с ИГИЛ, но в борьбе с Сирийской национальной армией и турецкой армией — второй по мощности армией НАТО — у СДС помощников нет.

Старые враги пришли к власти

Пришедшей к власти в Сирии группировке «Хайат Тахрир аш-Шам» Мазлум не доверяет. Про реформы внутри исламистской группировки и обещание лидера ХТШ де-факто главы Сирии Ахмеда Аль-Шараа (Аль-Джулани) уважать права нацменьшинств даже слушать не хочет: «Люди, которые совершали преступления в моей деревне, сейчас пришли к власти. Это те же самые боевики, которые воевали против нас в 2013 году».

Серекание, родной город Мазлума с 2012 по 2013 год был разделен на две части: одну контролировали прокурдские отряды, а вторую — «Джабхат ан-Нусра», которая сменила в 2016 году название, став «Хайат Тахрир аш-Шам». Обе эти силы воевали с сирийским режимом, который бомбил то одну, то другую часть города. Дом Мазлума оказался по иронии судьбы на территории, которую контролировала «Джабхат ан-Нусра». Он решил информировать курдские вооруженные силы о передвижениях и планах группировки:

«Я никогда не говорил ни с кем по-курдски, никогда даже не упоминал о своей семье и своих корнях. Мы говорили только по-арабски, даже дома. Моя жена покрылась, а я отрастил бороду. Мы очень боялись, если честно. Потому что они отрезали головы тем, кого подозревали в работе на курдскую администрацию».

Сейчас ни жена Мазлума Соад, ни его старшая дочь Арин не носят платок. Никто из его детей не говорит хорошо по-арабски. Сам Мазлум не видит себя в новой Сирии:

«Раньше я не мог путешествовать по Сирии, потому что силы режима (Башара Асада) арестовали бы меня за службу в СДС и за уклонение от службы в армии режима. Теперь я не могу путешествовать по Сирии, потому что боюсь, что меня арестуют по той же причине».

Надо, впрочем, отметить, что пока после падения режима Асада никаких серьезных конфликтов между СДС и ХТШ не было. Главнокомандующий СДС и тезка собеседника The Insider Мазлум Абди заявил, что о марше на Дамаск «Хайат Тахрир аш-Шам» предупредили их заранее. Несмотря на сообщения о подавлении протестов, пытках и линчеваниях со стороны новых властей Сирии в Латакии, Тартусе, Хомсе, Хаме и Алеппо, ХТШ не трогает ни подконтрольный СДС регион северо-восточной Сирии, ни курдские кварталы в городе Алеппо — Шейхмаксуд и Ашрафия.

Эти кварталы охраняются малочисленными курдскими группами самообороны, которые также относятся к СДС. С момента взятия города силами ХТШ было несколько сообщений о попытках проникновения в этот курдский анклав в Алеппо. Тем не менее ни одна из атак не переросла в масштабные столкновения. Более того, от наступления турецких прокси на севере страны курды бегут не только в регион северо-восточной Сирии, но и в тот же Алеппо.

47-летняя беженка из Африна Амина как раз одна из тех, кто 10 декабря бежал вместе с семьей в квартал Алеппо Шейхмаксуд из Шахбы. «Мы собрались за считаные минуты и бежали в сторону лагерей беженцев, установленных еще в 2018 году, с момента оккупации Африна. Когда мы выезжали из Шахбы, боевики у нас отобрали наличные и мои золотые сережки. Нам повезло, но некоторых просто останавливали и увозили в неизвестном направлении», — вспоминает Амина.

Амина с семьей приехали в курдский квартал Алеппо Шейхмаксуд к родственникам, в северо-восточной Сирии у них родных нет. Сейчас она опасается, что и Шейхмаксуд зачистят от курдов и придется вновь уезжать:

«Мы и так уже дважды беженцы. На третий раз, наверное, придется умирать. Если политика ХТШ в отношении нас изменится, то и до Рожавы они доберутся. Мы тут, в Шейхмаксуде, просто об этом раньше узнаем. Деваться нам больше некуда».

Многие курды, таким образом, и сейчас подумывают об эмиграции из Сирии. До падения режима Асада, дорога из Сирии в Грецию стоила $14 тысяч, плюс $10 тысяч до Германии, но теперь цены выросли почти в два раза. Путь в Грецию теперь стоит больше $23 тысяч. Но даже заплатив такие деньги, люди не могут получить никакой гарантии: сейчас многие страны Европы приостановили рассмотрение запросов на убежище от сирийцев.

Протурецкий курс новой Сирии

Пока между ХТШ и СДС нет никакого официального соглашения, но идут переговоры. Ахмед Аль-Шараа сообщил, что СДС войдут в состав новой сирийской армии. Главнокомандующий СДС Мазлум Абди согласился, но поставил условие, которое ХТШ априори не могут выполнить самостоятельно, а именно прекращение турецких атак в Сирии.

Почти сразу после падения режима Асада и прихода к власти «Хайат Тахрир аш-Шам» президент Турции Эрдоган заявил: «Мы проложили путь к победе в Сирии». Турецкая делегация первой прибыла в Сирию с официальным визитом. Министр иностранных дел Турции Хакад Фидан потребовал от новых сирийских властей изгнать курдские группировки из страны, иначе Турция может провести военную операцию вопреки позиции США.

В то же время есть и позитивные сигналы: в Турции власти впервые за долгие годы разрешили встречи с заключенным в тюрьме лидером РПК Абдуллой Оджаланом. А о необходимости поддерживать курдов в Сирии, ключевых союзников демократических стран в борьбе с ИГИЛ, всё чаще говорят лидеры западных государств. Американские военные даже начали строительство новой военной базы в Кобани.

Однако собеседник The Insider Мазлум настроен скептически и считает иностранные военные базы временным явлением: «Любое соглашение с Турцией сейчас на любом отрезке фронта в корне не изменит дело, а лишь отсрочит новую оккупационную операцию. Мы ведем войну за свое существование. Мы не сдадимся скоро, но и до победы нам еще далеко».

Ресурсы курдов без внешней поддержки несопоставимы с силами протурецких прокси в Сирии и собственно турецкой армии. Если она открыто вступит в войну, результат ее предсказуем — Сирийские демократические силы наверняка потерпят поражение. Поэтому на дипломатию со стороны курдов надежд должно быть больше, чем на силу оружия.