Если завтра война. Европа пока не готова к прямому вооруженному конфликту с Россией

Европа ждет войны

В начале года главнокомандующий Вооруженными силами Швеции Микаэль Бюден призвал граждан «быть готовыми к войне», а министр по делам гражданской обороны Карл-Оскар Болин прямо связал военную угрозу с действиями Владимира Путина в Украине. Когда обсуждение этого вопроса добралось до TikTok, линии психологической помощи в Швеции атаковали обеспокоенные дети и подростки.

Вслед за этим посыпались алармистские заявления европейских политиков и военных по поводу грядущей войны.

Министр обороны Германии Борис Писториус сообщил, что необходимо готовиться к тому, что Владимир Путин однажды решит напасть на одну из стран НАТО.

Начальник Штаба обороны (Генштаба) Вооруженных сил Румынии генерал-лейтенант Георгицэ Влад предсказал неминуемую военную эскалацию в Молдове в том случае, если российская армия добьется успеха в Украине, а также прогнозировал увеличение нестабильности на Балканах.

Начальник Генерального штаба Великобритании генерал Патрик Сандерс призвал «мобилизовать нацию» перед лицом российской угрозы. В результате правительству пришлось выступать с отдельным разъяснением, что речь идет о «переломе в общественном сознании», а не о планах вернуть призыв на военную службу.

По поводу сроков российского нападения мнения расходятся. Немецкое издание BILD опубликовало, как заявляется, секретный документ Бундесвера, описывающий вероятный сценарий войны между Россией и НАТО. Согласно материалу, непосредственное столкновение в странах Балтии и районе Сувалкского коридора возможно уже летом 2025 года. Правда, для этого Кремлю потребуется в качестве предварительного условия провести новую мобилизацию и добиться решительного успеха на фронте в Украине летом этого года.

Британский таблоид Daily Mail в свою очередь порадовал читателей футуристическим прогнозом гибридной атаки на Европу в киберпространстве, на земле, на воде и в воздухе в 2044 году, упомянув, в частности, российские «танки под контролем искусственного интеллекта» и ССО, которые начнут вторжение.

Между этими двумя крайностями — война уже через год или через 20 лет — лежит большая часть несколько более авторитетных, чем фантазии желтой прессы, прогнозов. Эксперты сходятся на том, что на восстановление боеспособности ВС РФ до уровня, достаточного хотя бы для ограниченного конфликта с НАТО, потребуется от 6 до 10 лет. Упомянутый выше Борис Писториус называет диапазон от 5 до 8 лет. Министр обороны Дании Троэльс Лунд Поульсен склоняется к 3–5 годам, командующий норвежской армией генерал Эйрик Кристофферсен исходит из 2–3 лет в запасе.

Масла в огонь подливают скандальные заявления кандидата в президенты США от Республиканской партии Дональда Трампа о том, что он будет поощрять Россию на агрессивные действия (буквально «делать все, что она, черт побери, захочет») против тех стран НАТО, которые не тратят достаточно средств на оборону, то есть менее 2% ВВП. Еще в 2020 году президент Трамп заявил главе Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен, что не придет на помощь Европе в случае войны, покинет НАТО, а заодно попросил «вернуть долг» в $400 млрд, которые немцы «сэкономили» на оборонных расходах.

На недавно завершившейся Мюнхенской конференции по безопасности общее мнение более или менее сводилось к тому, что порядок, установившийся после 1991 года, не просто подвергается вызовам, а прекратил существование. Каким будет новый — неясно, поскольку, если в прошлом году мероприятие прошло под эгидой трансатлантического единства в части безусловной поддержки Украины в войне, то теперь настроения участников характеризуются прежде всего неопределенностью.

Как написал премьер-министр Польши Дональд Туск, «послевоенная эпоха» сменилась на «предвоенную», очевидно, проводя параллели со временем перед началом Второй мировой войны. Текущее положение дел в международных отношениях действительно напоминает вторую половину 1930-х годов: как и тогда, мир сталкивается с одновременными крупными кризисами в разных регионах (тогда — экспансия Германии с союзниками в Европе и Африке, вторжение японцев в Китай, сегодня — войны в Украине и на Ближнем Востоке), в то время как институты, призванные обеспечивать стабильность, доказали полную недееспособность (тогда — Лига наций, сегодня — ООН).

По словам Урсулы фон дер Ляйен, война в Европе едва ли начнется в ближайшее время, однако она больше не кажется невозможной. Ключевой вопрос, которым задаются эксперты и журналисты, выглядит так: готова ли Европа защитить себя от российской агрессии без помощи США?

Шольц, Макрон, где снаряды?

За последние 30 лет европейские страны серьезно сократили военные расходы, численность армий, массово отказывались от обязательного призыва, отправили на металлолом или продали в третьи страны гигантские объемы военной техники и вооружений. Конец холодной войны позволил высвободить колоссальные средства: все армии мира (не только европейские) переживали схожие процессы сокращения численности и переориентации на противоповстанческие и гуманитарные миссии, поскольку вероятность большой войны рассматривалась как пренебрежимо малая.

По подсчетам McKinsey, европейцы за период с 1992 по 2022 год сэкономили на обороне от $1,6 трлн (если отталкиваться от установленного НАТО минимального уровня в 2% ВВП) до $8,6 трлн (если брать в качестве основы для сравнения средние расходы с 1960 по 1992 год). В самом общем виде это принято называть «дивидендами мира» — когда ранее уходившие в оборонный сектор расходы сокращаются и перенаправляются на другие нужды, например, на развитие здравоохранения и образования.

Для Германии, обладавшей в конце 1980-х годов самой сильной армией в Европе, показатель недофинансирования обороны оценивается в €394 млрд. Неудивительно, что в некоторых областях, в частности, в цифровизации и развитии защищенных систем связи, Бундесвер остался на уровне 30-летней давности. Трудно поверить, но там до сих пор используют факс для передачи приказов и ведут бумажный документооборот.

Численность и оснащенность европейских вооруженных сил по отдельным категориям родов войск и видов военной техники сократилась в несколько раз за 30 лет с 1992 по 2022 год. На смену списанным образцам приходили более дорогие и эффективные, но гораздо менее массовые («мелкосерийные») платформы. В частности, количество танков на вооружении ведущих стран (Германии, Франции, Великобритании, Италии, Нидерландов, Норвегии, Польши, Испании и Турции) сократилось с 18 941 до 4362 единиц, истребителей — с 3660 до 1586 единиц, больших надводных кораблей — со 180 до 109 единиц, подводных лодок — со 107 до 57 единиц.

Эти два процесса — списание техники времен холодной войны и ее постепенная замена штучными высокотехнологичными единицами — в сочетании привели к тому, что в целом в составе вооруженных сил всё равно доминируют устаревшие образцы вооружений. Для сухопутных войск в Европе около 50% наличной техники было введено в строй до 1990 года или основано на разработанных тогда технологиях и решениях, для ВВС — около 35%, для ВМС — около 40–50%. Кроме того, даже наличная техника не поддерживалась в должном состоянии: достаточно вспомнить эпизод, когда перед отправкой шести испанских танков Leopard 2 в Украину потребовалось потратить миллионы евро и несколько месяцев на их ремонт. Отсюда вытекают довольно скромные показатели боеготовности имеющейся военной техники и вооружений.

Сокращения коснулись и численности вооруженных сил. В 1991 году только в Центральной и Северной Европе были дислоцированы почти 1 млн военных. К концу 2010-х их численность сократилась в 2,5 раза. Сегодня общая численность вооруженных сил стран — членов НАТО в Европе составляет чуть меньше 2 млн человек — правда, из них 460 тысяч человек приходится на Турцию, а в собственно континентальной Европе крупнейшей армией располагает Франция, и это всего 200 тысяч человек.

В итоге в отношении европейских армий зачастую используется термин bonsai armies, то есть миниатюрные копии настоящих армий. Такой подход был логичен в рамках концепции, которая возлагает на вооруженные силы лишь вспомогательную роль сдерживания на начальном этапе в случае большой войны. Затем должно было последовать вмешательство США.

Огромный европейский ВПК с 1990 года также последовательно сокращался, фактически утратив некоторые важнейшие компетенции. Например, с 2008 года в Европе осталась по сути единственная производственная линия по выпуску современных основных боевых танков — немецких Leopard 2. По состоянию на февраль 2023 года производственные мощности всех стран ЕС оценочно могли выпускать всего лишь 230 тысяч артиллерийских боеприпасов в год — это примерно месячный объем потребления в ходе войны в Украине. Франция сегодня способна производить всего 2 тысячи артиллерийских выстрелов в месяц и только планирует увеличить объем выпуска до 3 тысяч единиц. В масштабах текущей войны в Украине этого хватит на один день боевых действий при максимальной экономии боеприпасов.

Неудивительно, что страны Евросоюза не смогли выполнить обещание на поставку 1 млн артиллерийских боеприпасов для ВСУ к марту 2024 года. За почти два года войны им удалось отправить всего 300 тысяч снарядов калибра 155 мм. По некоторым оценкам, в пиковые дни по интенсивности артиллерийского огня в ходе наступления на Донбассе летом 2022 года ВС РФ использовали больше артиллерийских боеприпасов, чем имеется всех наличных запасов на складах британской армии. Бундесвер, вероятно, обладает запасами боеприпасов всего на два дня боевых действий.

Готова ли Европа к войне

Даже после вторжения в Украину страны НАТО (не считая США) всего на 2% увеличили совокупные оборонные расходы в 2022 году и на 8,3% в 2023 году (обе цифры оценочные). Всего 11 стран из 31 участника выполняют требование тратить на оборону не менее 2% ВВП (в постоянных ценах 2015 года). В той же Германии еще в феврале 2022 года объявили о коренном пересмотре политики оборонного строительства, но €100 млрд для модернизации вооруженных сил до сих пор не выделены. Оборонные расходы Германии в 2023 году оцениваются всего в 1,2% ВВП.

На сегодняшний день Европа, вероятнее всего, не способна вести классическую конвенциональную войну, требующую гигантских объемов техники и боеприпасов. Без США европейские страны оказываются в уязвимом положении и в случае неконвенционального, то есть ядерного конфликта. Европейские ядерные державы Франция и Великобритания обладают на двоих всего 500 боеголовками — в 10 раз меньше российского арсенала.

C другой стороны, исторически французская ядерная доктрина основывалась не на применении ограниченного количества специальных боеприпасов непосредственно на поле боя, а на угрозе ударов по советским городам, которая должна была убедить руководство СССР не нападать на территорию Франции. Однако возникают закономерные вопросы, насколько эта стратегия применима к защите не только французских, но и «общеевропейских» интересов: журнал The Economist, рассуждая о европейской ядерной доктрине, риторически спрашивает, готов ли президент Эмманюэль Макрон «разменять Тулузу на Таллинн».

Разворот оборонной политики

Нельзя сказать, что в Европе не осознают серьезность сложившегося положения. На наших глазах происходит слом многолетних тенденций: на европейский континент вернулась индустриальная война, крупномасштабный конфликт с Россией из области гипотетической угрозы превратился в весьма вероятный, НАТО наконец-то обрело новый смысл после исчезновения противника в лице Организации Варшавского договора.

В июне 2022 года в стратегической концепции Альянса Россию впервые обозначили в качестве наиболее значительной и прямой угрозы. В 2024 году, по прогнозам, общие военные расходы европейских членов НАТО в среднем как раз выйдут на те самые 2% ВВП ($380 млрд).

По оценке McKinsey, общий объем увеличения военных бюджетов в Европе за период с 2022 по 2028 год составит $700–800 млрд. Объем заказов семи крупнейших европейских оборонных концернов по итогам 2023 года достиг $300 млрд. К 2025 году, как ожидается, объем выпуска артиллерийских боеприпасов калибра 155 мм вырастет до 1,25 млн в год.

Еврокомиссия представила первую в истории организации оборонную стратегию. Согласно проекту документа, до 2030 года государства ЕС будут тратить минимум половину военных расходов на закупки внутри объединения, причем к 2035 году эта цифра должна возрасти до 60%. Также планируется к 2030 году осуществлять минимум 40% оборонных закупок на коллективной основе.

Но численность вооруженных сил, исправность военной техники и уровень расходов на оборону — не единственные переменные, которые следует учитывать. Не меньшее (если не большее) значение в случае полномасштабного конфликта будет иметь устойчивость работы критически важной инфраструктуры, включая цифровую, готовность транспортной сети и населения. Кроме того, того в кулуарах Мюнхенской конференции по безопасности обсуждалось создание некоего «европейского измерения НАТО» на тот случай, если США действительно откажутся от оборонных обязательств.

Насколько вероятен конфликт в Европе

До тех пор, пока российская армия воюет против Украины, вероятность нового конфликта, тем более со страной НАТО, кажется незначительной. Между тем часть экспертов и политиков из Запада исходят из следующей посылки: российские сухопутные войска действительно получили существенный ущерб в ходе войны против Украины, но военно-воздушные и военно-морские силы сохраняют значительный боевой потенциал, не говоря о гигантском ядерном арсенале.

Во многом некритично принимаемые утверждения Кремля о невиданном росте производства в оборонном секторе и рекордных темпах набора добровольцев дополняют картину нависающей над Европой угрозы. В частности, речь идет о выпуске за год 4 млн артиллерийских боеприпасов и привлечении 400 тысяч контрактников даже без проведения мобилизации.

В то же время европейские страны существенно истощили свои арсеналы, передав немало техники не только с хранения, но прямо из наличия национальных вооруженных сил. По оценке главы концерна Rheinmetall Армина Паппергера, Европе потребуется 10 лет, чтобы восстановить запасы до того уровня, что имелся до начала войны в Украине, и это, безусловно, может рассматриваться в Москве как некое «окно возможностей», в особенности в том случае, если США тем или иным образом заставят сомневаться в своей готовности встать на защиту европейских союзников.

Среди возможных сценариев будущего конфликта:

• попытка атаковать Сувалкский коридор, отделяющий Калининградскую область РФ от территории Беларуси;
• нападение (не обязательно сугубо военное, возможны и гибридные варианты) на одну из стран Балтии с целью проверить готовность Альянса бросить вызов одной из двух крупнейших ядерных держав (тут уместно сравнение с популярным во Франции перед началом предыдущей мировой войны лозунгом «Зачем умирать за Данциг?»);
• нападение или провокации на границе с Финляндией (скажем, угроза искусственного наплыва мигрантов).

Вероятность реализации одного из этих сценариев повышает неопределенность с долгосрочным финансированием Украины, как и сомнения в сохранении Евро-Атлантического единства в случае прихода к власти в США Дональда Трампа.

С 2014 года Кремль последовательно повышал ставки в конфронтационной линии внешней политики: аннексировал Крым и вторгся на Донбасс, начал вмешиваться в гражданскую войну в Сирии и активно сближаться с Ираном, наконец начал полномасштабное вторжение в Украину и окончательно встроился в «ось зла» с Ираном и КНДР. В этом контексте нападение на одну из стран НАТО представляется весьма логичным, если Кремль ожидает, что в Брюсселе сочтут более предпочтительным переговорный процесс, а не войну с перспективой обмена ядерными ударами.

Однако в российской экономике всё далеко не так радужно, и пока время работает против нее. Кроме того, анализ свидетельствует, что цифры невероятного увеличения оборонного производства в России многократно завышены. По крайней мере, существенный рост в ВПК не фиксируется косвенными данными о производстве химический продукции, металлов, потреблении электроэнергии, погрузках на железнодорожной сети и так далее. Увеличение наверняка происходит, но не в разы.

Совокупный оборонный бюджет стран НАТО в 2023 году оценивается в $1,1 трлн, даже без учета США это $356 млрд. Для европейских участников Альянса общий оборонный бюджет на 2023 год — $347 млрд, на 2024 год — $380 млрд. Это вдвое больше, чем российские военные расходы в 2023 году, которые составили (оценочно, поскольку теперь они по большей части засекречены) не менее 13,4 трлн рублей (по текущему курсу — около $150 млрд). В 2019–2021 годах на оборону уходило 3,0–3,6 трлн рублей, в 2022 году — 8,4 трлн рублей. На 2024 год запланировано еще больше — 14,7 трлн рублей (по текущему курсу — около $160 млрд).

Держать военные расходы на уровне более 40% от всех расходов федерального бюджета и 6% от национального ВВП сколько-нибудь продолжительное время кажется крайне маловероятным. Собственно, сам Путин открыто говорит, что Западу не удастся «повторить трюк 1980-х годов» и втянуть Россию в гонку вооружений.

Что касается собственно Вооруженных сил России, то некоторые эксперты, например, приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера Университета Тафтса (США) Павел Лузин, склоняются к мнению, что путинская военная машина переживает организационную и материально-техническую деградацию. По некоторым оценкам, в 2024–2025 годах Россия достигнет пика военных возможностей. Соответственно, если ВСУ при помощи союзников выстоят, то за этим последует уже долгосрочное изменение баланса сил: российская сторона в значительной степени исчерпает возможности снимать технику с хранения, а вот на Западе, наоборот, должно выйти на значительные объемы производство новой техники и боеприпасов.

Иными словами, всё это указывает не на увеличение военного потенциала России, а скорее на его истощение. Разумеется, это вовсе не означает, что Кремль не решится на новый военный конфликт в Европе (сам факт агрессии против Украины доказывает, что исключать ничего нельзя), но объективных предпосылок к этому немного, еще меньше вероятность достижения таким образом каких-то внешнеполитических целей.

И ключевой вопрос здесь заключается в исходе текущей российско-украинской войны. Скорее всего, новые «специальные операции» в Центральной и Восточной Европе станут реальностью только в случае решительного успеха Кремля в Украине. А такой исход видится вероятным, только если союзники Киева не сумеют обеспечить военную поддержку на должном уровне. Eсли же ВСУ выстоят в 2024 году, то дальше уже российской стороне придется уходить в глухую оборону, когда ни о каких новых военных операциях не может быть и речи.