Китай пытается показать Западу готовность к экономическому сотрудничеству, но реформировать свою экономику не собирается — китаист Ковачич

Причина кризиса

На самом деле в заявлении Си Цзиньпина нет ничего необычного, потому что власти Китая уже давно признают, что экономика страны сталкивается с беспрецедентными вызовами, причем они как внешние, так и внутренние. Внешние вызовы заключаются прежде всего в санкционном давлении со стороны Соединенных Штатов на Китай. Здесь я имею в виду прежде всего технологические ограничения в отношении экспорта в Китай различных полупроводниковых технологий и каких-то высокотехнологичных товаров.

Внутренняя ситуация тоже омрачается рядом факторов. Это прежде всего кризис на рынке недвижимости. Нужно понимать, что долгие годы вообще со времен «большой реформы» середины 90-х годов экономика Китая росла во многом за счет местных правительств. То есть местные правительства, во-первых, ответственны за всю социальную политику.

С другой стороны, их основным источником дохода была сдача в долгосрочную аренду земли девелоперам (не будем называть это продажей, потому что вся земля в Китае государственная). Впоследствии эти деньги вкладывались в социалку, в какие-то инфраструктурные проекты, которые в свою очередь стимулировали экономический рост.

Но кризис на рынке недвижимости все это свел на нет. Местные правительства накапливают огромные долги. У многих из них нет средств, достаточных поступлений бюджета даже на то, чтобы обслуживать имеющийся долг, не говоря уж о его погашении. И это, конечно, беспрецедентный вызов для китайской экономики.

Почему китайцы боятся потреблять

Задумка китайских властей изначально была в том, что коли уж традиционные источники роста, такие, как экспорт и рынок недвижимости, уже изжили себя, основным драйвером роста экономики должно стать внутреннее потребление. В теории все, конечно, очень хорошо: 1,4 млрд человек, потенциальный колоссальный рынок, который может вывести всю китайскую экономику из кризиса при условии, что уровень потребления будет приближаться к тому, который есть, например, в Соединенных Штатах Америки. Но этого тоже не случилось.

Во-первых, свою роль сыграла пандемия Covid-19, потому что после нее люди стали гораздо осторожнее относиться к тратам и больше откладывать на черный день. Во-вторых, наблюдается очень серьезная проблема с демографией. Китайское население стабильно и очень быстро стареет. Многолетняя политика «одна семья – один ребенок» принесла свои плоды, и сколько бы теперь власти Китая, наоборот, ни пытались стимулировать рождаемость, ничего не получается. Урбанизация в значительной степени уже произошла в Китае, и известно, что высокий ее уровень всегда отрицательно влияет на демографию, поскольку у людей появляются совершенно другие жизненные приоритеты.

В итоге на плечах трудоспособного населения, которого и так немного, лежит забота о престарелых родственниках. Пенсионная система в Китае тоже не может полностью взять на себя весь этот груз, поскольку население огромное. Соответственно, вот эти трудоспособные граждане вынуждены, опять же, не потреблять, а откладывать средства в том числе на содержание своих родственников. И это тоже как замкнутый круг ограничивает потребление. Соответственно, полноценным драйвером роста китайской экономики потребление так и не стало.

Наконец, международная обстановка в целом, снижение темпов роста глобальной экономики – это все снижает спрос на китайский экспорт. Поэтому компании КНР уже не могут в той степени опираться на внешние рынки в своем развитии, как это было раньше.

Плюс еще важно еще понимать, что ужесточение монетарной политики в Соединенных Штатах, повышение процентных ставок ФРС всегда приводит к оттоку капитала с развивающихся рынков, коим Китай по-прежнему является. Соответственно, КНР просто-напросто не хватает капитала. Отток капитала за последние год-полтора огромный – можно сказать, рекордный за многие годы. Это еще один вызов, с которым сталкивается китайская экономика.

Экономика или национальные интересы?

Китайские власти находятся на перепутье. Что делать? То ли бросать все силы на стимулирование экономики, то ли соблюдать какой-то баланс между экономическими и национальными интересами, а также интересами безопасности.

И практика показывает, что при нынешнем китайском руководстве все-таки этот баланс смещается в сторону национальных интересов, в сторону интересов безопасности. Китай не спешит либерализовать свои рынки, открывать счет капитала, делать юань свободно конвертируемой валютой, снимать какие-либо ограничения на движение капитала. Есть достаточно серьезные ограничения на работу иностранных компаний, на иностранные инвестиции в Китай. В конце концов, есть даже серьезные ограничения на экспорт личных данных и вообще информации из страны, что тоже отпугивает транснациональные корпорации.

Все это, конечно, мотивируется китайскими интересами национальной безопасности, но в то же время противоречит экономическим интересам. Поэтому аналитики, затаив дыхание, ждут 3-го пленума партии, по итогам которого, по идее, должно стать понятно, в какую сторону двинется Китай. То ли все-таки он будет ослаблять хватку государства и отдаст все на откуп технократам, которые будут развивать экономику и выводить ее из сложившегося положения, то ли, наоборот, усилит дрейф в сторону интересов национальной безопасности.

Пока более вероятным кажется второе. Но, тем не менее, власти Китая понимают значение экономики, в том числе в социальной стабильности. Они не могут позволить китайской экономике затормозиться до минимальных значений или тем более упасть, поэтому пытаются пока ограничиться какими-то ободряющими сигналами и заявлениями, чтобы как-то приободрить иностранных инвесторов, привлечь иностранный капитал.

В частности, это заявление Си Цзиньпина — оно как раз является попыткой показать миру, что Китай понимает свои проблемы и готов их решать. Но одно дело заявления, а другое дело реальные действия. Реальные действия пока говорят о том, что к каким-то масштабным стимулам и уж тем более к либерализации экономики Китай не готов.