Новости
Епархиальный суд Москвы лишил сана протодиакона Андрея Кураева. Причина в том, что 21 апреля 2020 года Кураев опубликовал в своем «Живом журнале» характеристику умершего в этот день от последствий коронавируса протоиерея Александра Агейкина, которую суд счел оскорбительной. Кроме того, суд установил в заявлениях протодиакона Андрея Кураева признаки хулы на Церковь. В решении суда также говорится о признаках клеветнической деятельности протодиакона, в частности, обвинениях Русской Православной Церкви в «организации раскола». Теперь решение о лишении Кураева сана должен утвердить патриарх Кирилл.
В разговоре с The Inisder протодиакон Андрей Кураев рассказал, что был удивлен тем, что это решение было вынесено сегодня. По его мнению, это каноническое убийство стало новогодним подарком патриарха Кирилла самому себе.
Очень странно, что решение принято именно сегодня. Буквально сегодня вечером мне позвонил мой настоятель, благочинный Московского округа. Он меня уверял, что накануне беседовал с первым секретарем суда, священником Александром Мироновым. Мой настоятель ему пояснил: у отца Андрея больные ноги, приехать на суд на метро ему сложно и опасно в пандемию, а ехать на такси почти невозможно — кругом пробки девять балов. Тот сказал, что сейчас действительно неудобное время — новогодние дни. То есть еще вчера речь шла о том, что суд состоится в январе, после Рождества.
Но, думаю, патриарх хотел сделать себе новогодний подарок — потребовал решить все сейчас и немедленно. Кроме того, в этой спешке с решением суда я вижу усилия его пиар-службы. Суд надо мной должен был потонуть в новогоднем информационном шуме. Впереди долгие каникулы, газетные в том числе. К тому же ночные события на Урале, где в результате штурма монастыря был задержан отец Сергий Романов. Так что людям и масс-медиа есть, что обсуждать.
Лишать сана за негативные высказывание о покойном — это совершенно немыслимая вещь. Когда скончался отец Александр Агейкин, я написал в своем дневнике, что в моей памяти он останется карьеристом. Мы с ними были знакомы не один десяток лет, он когда-то даже был модератором моего форума. Это было мое оценочное суждение о нем, и я не понимаю, почему я должен его менять, если человек скончался. Но через день после его смерти я лично через Зою Светову просил прощения у семьи отца Александра. Это извинение заглаживает поступок, который, к тому же, не носил криминального характера.
В приговоре упоминается, что я утром в день суда направил письмо в эту церковную инстанцию. Там я напоминал несколько простых вещей: во-первых, сам патриарх Кирилл, когда еще был митрополитом, на следующий день после смерти патриарха Алексия II, 6 декабря 2008 года, в передаче «Слово пастыря» высказался о покойнике гораздо более резко. Он по сути сказал, что это недееспособный старик и хорошо, что он умер. В этом смысле, простите, не ему меня учить, как отзываться о новопреставленных.
Есть и другие примеры. В Священном писании, в Евангелии от Матфея, когда ангел сообщает Иосифу-обручнику и Марии, что умер царь Ирод, он говорит об этом без всякого соболезнования: возвращайтесь, убийца младенцев умер.
В Деяниях апостолов есть эпизод с членами христианской общины Ананием и его женой Сапфирой, которые попытались обмануть апостола Петра и утаить часть вырученных средств. Сначала по молитвам апостола Петра прямо при нем умирает Анания, а потом и его жена.
В истории церкви бывало разное. В православном богословии принято доказывать, опираясь на прецеденты в писаниях и преданиях. И я все это сделал в сегодняшнем письме. Но главное, что я тогда сразу попросил прощения. Поэтому решение церковного суда — очень нечистоплотная манипуляция отцом Александром Агейкиным.
Конечно, я могу быть благодарным патриарху Кириллу за то, что он целых 8 лет себя сдерживал и терпел меня. Наше расхождение стало ясным и необратимым после скандала с Pussy Riot. Я тогда многократно пояснял, что для меня это не частный казус, а серьезный богословский вопрос, что для меня это вопрос убеждений и толкования Писания: имеет ли церковь право на кого-либо надевать наручники. Тогда патриарх публично назвал меня «предателем в рясе». Но после того я 8 лет провел в диаконском сане, пусть и изгнанный из Московской духовной академии.
А теперь произошел переход от остракизма к фармакии (отсюда слово фармацевтика). Остракизм в Античной Греции — это изгнание из города, а «фармак» — это тот, кого приносят в жертву, это уже смертная казнь. Этот переход сейчас и произошел: совершилось мое каноническое убийство.
Патриарх и суд рассчитывали, что я прибегу и встану на колени: только не снимайте с меня ленточку ораря <принадлежность богослужебного облачения диакона и иподиакона — длинная узкая лента из парчовой или иной цветной ткани — The Insider>. Но дело в том, что это выбор — или право говорить «паки и паки» (к чему сводится функция диакона), или право говорить по своей совести, согласно своим убеждениям. Эти убеждения у меня есть, но они не совпадают с мнением патриарха Кирилла. Я об этом публично говорил уже не один год. Теперь буду об этом говорить громче.