Бразильский президент Жаир Болсонару не исключил военное вторжение в Венесуэлу. По его словам, он сейчас работает совместно с правительством США, чтобы «посеять раздор» в армии Николаса Мадуро. Он намерен решить вопрос о военном вторжении в республику с Советом национальной обороны Бразилии и конгрессом и попросит у них скоординировать действия бразильских властей по этому вопросу. Доктор исторических наук, профессор СПбГУ Виктор Хейфец рассказал The Insider, насколько вероятно вторжение Бразилии в Венесуэлу и как складывается экономическая и политическая ситуация в Боливарианской республике.
В данном случае президент Бразилии не только озвучил идею, но и сказал, что обратится к парламенту за разрешением. А это предполагает конкретные шаги. Если парламент, к примеру, не даст разрешения, это, конечно, будет удар по репутации бразильского президента, поэтому логично предположить, что что-то на эту тему внутри парламента уже обсуждалось. Но я до сих пор не уверен, что бразильский парламент так однозначно готов будет поддержать эту идею. Тот факт, что большинство бразильских партий и политиков критически относятся к правительству Мадуро и считают, что против него допустимы многие меры, еще не значит, что все они автоматически готовы поддержать вооруженную акцию против правительства Мадуро. Когда в прошлый раз бразильский президент допустил возможность использования силы, многие военные, которые не хотели бы участия своих вооруженных сил в подобной акции, скептически восприняли эту идею, по крайней мере, до той поры, пока она не получит санкцию международных организаций.
Поэтому сказать, что это дело решенное, я бы не взялся. Вполне возможно, что это очередное зондирование почвы. Просто если Бразилия на это решится, это будет одним из самых серьезных аргументов в пользу возможной реализации и американского вмешательства.
По официальной информации, в Венесуэле находятся российские военные специалисты. Но они занимаются, насколько я понимаю, вопросами технического обслуживания. Я не думаю, что, если дойдет дело до каких-то серьезных столкновений, российские военнослужащие или ЧВК будут активно принимать участие в этих действиях по сирийскому варианту. Пока это из разряда «страшилок»: Венесуэла все-таки не Сирия, в Латинской Америке совсем другая специфика. Действовать на местности, не обладая серьезной поддержкой со стороны местных силовых структур, было бы крайне неосмотрительно.
Ситуация в Венесуэле является достаточно тяжелой и имеет тенденцию к ухудшению. Не могу сказать, что там голод, но, действительно, есть проблема недоедания. Люди теряют в весе, есть очереди за продуктами первой необходимости. В то же время можно встретить магазины, в которых есть все. Но надо понимать, что дело не в том, чтобы в магазинах было все, а в том, чтобы у людей были деньги, позволяющие им это «все» купить. Скажем, в Венесуэле дешевый бензин, за полдоллара вы точно купите его немалое количество. Но заменить колесо, к примеру, вам запросто может обойтись в $100, а то и $200. А средняя зарплата — $20–25. Вот и попробуйте поездить на дешевом подаренном бензине, но без возможности провести реальное техническое обслуживание автомобиля. Значительная часть населения в бедных районах снабжается по минимальной норме, за счет государства, и получает от него помощь. Если кто-то роется в помойках и ест оттуда еду, значит, кто-то эту еду в помойку выбросил. В условиях блокады Ленинграда еды на помойках не было, потому что некому было выбрасывать. Но отсутствие масштабного голода не означает, что нет серьезнейших проблем с перебоями в поставках лекарств, в поставках продуктов питания, в том числе базовой корзины. И, наконец, проблемы в области электроэнергетики в Венесуэле ведут к коллапсу транспортной системы. Рабочим предприятий на работу не заехать, транспорт стоит. Соответственно, персонал тех же самых больниц не всегда может приехать.
И ситуация может дальше ухудшиться, потому что пока еще не в полной мере заметен эффект от санкций, которые американцы наложили на венесуэльские компании и госкорпорации. Эти санкции раньше мая-июня действия не окажут. Сейчас их эффект можно понять по частичной остановке производств — не постоянной, потому что оно то падает, то восстанавливается. Но то, что добыча нефти падает, — это печальный факт.
Нет, у Мадуро, безусловно, все еще есть сторонники. Но их число значительно сократилось. Даже на последних президентских выборах, если исходить из официальных цифр, он получил 60% голосов. При низкой явке это был 31% от списка избирателей. Сейчас меньше. Но даже если их не 30%, а 15%, это все равно много — серьезный конфликт внутри общества.
Мадуро предложил уйти правительству в отставку. Можно подумать, его министры существуют отдельно от президентской администрации. Министры осуществляли ту политику, которую можно осуществлять в рамках этой модели. Проблема не в министрах и даже не в национализации нефти. Проблема в ущербной экономической модели, выбранной в свое время в Венесуэле. Я напомню, что национализация нефти в Венесуэле была осуществлена не правительством Мадуро и не правительством Чавеса, а правительством Карлоса Андреса Переса, социал-демократа из партии «Демократическое действие», представители которой сейчас находятся в оппозиции к Мадуро, а до этого находились в оппозиции к Чавесу.
Проблема в совершенно неэффективном и неумелом руководстве нефтяными госкорпорациями. Военные должны быть в армии, а не в госкорпорациях. Когда из госкорпораций уехала немалая часть менеджеров и квалифицированного технического персонала, начались проблемы. Эта модель сама по себе ущербна. Даже если завтра оппозиция придет к власти, я не вижу перспектив стремительного выхода из кризиса. Он настолько далеко зашел, что кто бы сейчас в Венесуэле у власти не оказался, к сожалению, экономические проблемы будут заметны достаточно долго.