Темы расследованийFakespertsПодписаться на еженедельную Email-рассылку
Общество

«Чтоб они там в Кремле все передохли». Репортаж из Курской области, где местные жители чувствуют себя брошенными

Курская область стала первым со времен Второй мировой войны российским регионом, который оказался под контролем вооруженных сил иностранного государства. Местные жители ощущают себя брошенными, и доверие к властям теряют даже некогда самые лояльные граждане, отмечает корреспондент The Insider, побывавшая в Курске и области. Уехавшие из приграничья публично проклинают и местные власти, которые заблаговременно эвакуировались, не позаботившись о людях, и федеральные — за войну, которая оставила курян без крова и денег. Единственная компенсация от государства — ничтожная выплата в размере 10 тысяч рублей, но и в ней многим беженцам отказывают. Для получения гуманитарки приходится стоять в многочасовой очереди с детьми. На этом фоне многие беженцы интересуются возможностью вывоза родственников на территорию Украины по анонсированным гуманитарным коридорам.

EN

«У них к нам звериная ненависть. Ну это и понятно, это ж сначала мы к ним зашли»

Курск встречает ревом самолета, но за облаками его не видно. «Это военно-транспортный, они перевозят раненых, их полно, — объясняет житель Курска Пётр. — Сегодня заправлялся у аэропорта, три автобуса тяжелых трехсотых привезли, будут отправлять в другие города».

Мы едем в один из пунктов раздачи гуманитарной помощи — всего в Курске их 84. Мимо проносится белый фургон без опознавательных знаков, на крыше — маскировочная сеть. Так тут выглядит скорая помощь, которая ездит в приграничные районы. Догадаться, что машина медицинская, сложно: автомобиль больше напоминает военный. По словам моего собеседника, украинцы «долбят прицельно по скорой», поэтому машины закрывают и сверху ставят мобильные РЭБ. Я предполагаю, что украинцы могут бить по машинам именно потому, что они похожи на военные, но Пётр эту мысль отвергает:

«Просто у них к нам звериная ненависть. Долбят по всем. Ну это и понятно, у них горе. Как ни крути, это ж сначала мы к ним зашли».
Закрытая маскировочной сеткой скорая помощь. На некоторых машинах отсутствует обозначение медицинского автомобиля

В отличие от Белгорода, который во время весенних обстрелов практически вымер, в Курске не закрываются магазины, ТЦ и салоны красоты. Разве что «Суджанские колбасы» распродают остатки продукции местного мясокомбината — после перехода городка под контроль ВСУ производство остановилось. После введения федерального уровня ЧС военные в бронежилетах и с оружием охраняют правительственные здания, транспортные узлы и даже пешеходный мост через железнодорожные пути. «Сегодня блокпосты оборудовали на въезде и выезде из Курска, вот как на Курчатов ехать», — говорит Пётр.

В 10 километрах от вокзала расположены гражданский аэропорт Курска и военный аэродром. «А дальше за ними — авиационная часть, военных частей штук пять, так что неудивительно, что больше всего достается именно Железнодорожному округу. Всё в ту сторону летит. А потом обратно», — вздыхает водитель. Там же ракеты и сбивают.

Одна из них в ночь на 11 августа упала на девятиэтажку по адресу улица Союзная. Пострадали 15 человек, дом частично расселили, но пообещали восстановить. Через дорогу от поврежденного здания — военкомат, стена которого украшена георгиевской лентой с духоподъемными слоганами «Победа будет за нами» и «Присоединяйся к СВОим».

Дом на улице Союзная в Курске

«У моего сына семь друзей, в одном военном городке выросли, — рассказывает Пётр. — Все, кроме моего, попали в одну часть. Встречали х*хлов на границе, когда был прорыв. Всех семерых похоронили. Срочники, по 18 лет им. Только форму и автоматы получили — и сразу в бой. Там их и положили. Для всех это было неожиданно. Ну, как для всех… Во ФСИН говорят, что суджанская администрация за три дня до наступления со всеми пожитками уехала. Думаю, у них четкая информация была, что надо валить».

Тем не менее Пётр считает, что первым делом надо вернуть все районы области под российский контроль и только потом разбираться с чиновниками. «Сначала надо с общим врагом справиться, так как он на нашей территории, а потом уже — с внутренними», — утверждает мужчина. «Так внутренние нам и не дают победить!» — вмешивается пожилой мужчина из очереди за гуманитарной помощью. Мы приехали в пункт раздачи гуманитарной помощи на улице Белинского — самый крупный в Курске.

«Спросите Путина, паскуду, как мы эвакуировались!»

«Ну-ка, сделали два шага назад! Ровно два, а не один! Вы не понимаете? Если нет, то нам придется прекратить выдачу! Вы не даете разгрузиться машине!» — волонтер организации «Домик добрых дел» у пункта на Белинского кричит на людей, которые вот-вот прорвут красно-белую ленту, повязанную между деревьями. Тут выдают матрасы, постельное белье и другие предметы первой необходимости выехавшим из приграничных сел. Желающих получить помощь так много, что волонтеры не успевают разгрузить машину — не хватает рук. Объявлен перерыв 10 минут — это, конечно, не нравится пришедшим.

«На жаре, под солнцем, с детьми стоим целый день — с 6 утра, чтобы получить матрас, трусы, носки и памперсы ребенку, — говорит Сергей из поселка имени Куйбышева в Рыльском районе, это в 100 км от Курска. — Ребенка надо сюда приводить или приносить, если хочешь получить на него. По мне так на руки должны давать пакет с самым необходимым, детям питание — раз уже наше государство, как нам рассказывают, самое великое! А не вот это унижение».

«Мы в первый день пошли в МФЦ оформлять заявку маме. Простояли там целый день — 9,5 часов. И он закрылся, — делится девушка в очереди за гуманитарной помощью. — Второй день стояли с 11 утра до 8 вечера. Практически сутки. Но мы с мужем-то ладно, а у нас бабушка на костылях. Говорят, нужно лично явиться! А куда я ее повезу?! Она до туалета дойти не может!»

Двое пожилых мужчин курят у пункта выдачи. Моя просьба рассказать об эвакуации приводит обоих в ярость — воспоминания о пережитом слишком свежи:

«А что толку говорить? Как выезжали?! А это вы Путина спросите, паскуду! Не было у нас никакой эвакуации! Да вы ж всё равно не напишете! Чтоб они в Кремле все передохли, суки», — практически кричит один из мужчин. Второй добавляет, что смог выехать с женой и ребенком только 14 августа, откуда — отказывается уточнить: «Не буду больше говорить, а то нас всех за это перебьют скоро. Мчали ночью. Они <военные ВСУ — The Insider> стояли там и гранатометом били время от времени. Нас выпустили. А могли расстрелять, как с другими было. Спасибо за эвакуацию, б***».

Вооруженные охранники пункта гуманитарной помощи у здания курского цирка

Уехавших недавно видно сразу: женщины в халатах и шлепанцах, мужчины в мятых футболках или рубашках. Все разговоры — кто как выезжал и как жить дальше. Многие лишились единственного жилья. Дмитрий живет в Курске, но все его родственники — из приграничных сел. Сейчас они все вместе — 13 человек — живут в его трехкомнатной квартире:

«Родственников забрали, ехали по трассе из Суджи. Я втопил газ и гоню, весь в поту, даже не смотрел, с какой скоростью, выстрелы слышны и единственная мысль — только б не подбили, только б машина выдержала. В городе часто вижу обстрелянные машины. Свекры, брат с женой тоже живут у меня, мои родители и дядя с тетей тоже, плюс у нас трое детей».

Галина из Суджи оказалась в еще более стесненных условиях: их в однокомнатной квартире оказалось 11 человек. Она планирует уехать из Курска в соседнюю Липецкую область и устроиться на работу кассиром, но в этом случае, скорее всего, лишится выплаты в размере 10 тысяч рублей, обещанной врио губернатора Алексеем Смирновым: уехавшим в другой регион в деньгах отказывают. Семья Сергея из поселка имени Куйбышева, как и многие другие, тоже не получила денег, хотя он написал заявку неделю назад.

Девочка в футболке с надписью Stay peaceful на импровизированной игровой площадке для детей. Улица Белинского

«Голые и босые. Остановились на частной квартире. Никто ничего не компенсировал! Даже засратые 10 тысяч получить не можем, написали заявку — до сих пор не рассмотрена», — злится пенсионерка из села Званное Глушковского района — эвакуацию там объявили 14 августа. «Главное, у нас в новостях третий год всё под контролем!» — с сарказмом поддерживает ее супруг.

Многие возмущены, что власть бросила их, хотя именно жители Курской области помогали российским военным перед началом войны: «Государство даже тогда устранилось от всего. Отправляли солдат на войну — голых и босых! — возмущается Анна из Званного. — Понимаете! Шойгу в таком виде отправил воевать 23 февраля! Мы собирали им одежду, кормили. Садики и школы обеды готовили! Продукты никто не давал, покупали сами! А то, что показывали по телевидению, — кухни полевые, как хлеб пекут, — это всё вранье!»

Истории беженцев из приграничных районов Курской области похожи: люди выезжали сами, часто под обстрелами, государство не помогало, а самое главное — не объявило вовремя эвакуацию, и часть жителей оказались в селах, занятых ВСУ. Выехать оттуда невозможно, а приграничные районы превратились в зону боевых действий. На территории области развернуто 84 ПВР, в них живут почти 7 тысяч человек — это данные областных властей на 21 августа. Всего же покинули дома более 120 тысяч курян.

«В пять утра пришли к Дому культуры, чтобы эвакуироваться, просидели три часа — никто не приехал»

Когда 60-летний Александр понял, что к поселку Коренево, где он живет, подходят украинские военные, то вместе с другими мужчинами направился к местному военкомату, чтобы попросить выдать им оружие для защиты домов. Но говорить было уже не с кем. «Уезжать даже не думал. Хотел до последнего оставаться. Пришли мы, а военком наш сбежал! Всё закрыто. Мы не поверили даже сначала. Ну и поняли, что дела плохи», — возмущается мужчина.

Все собеседники The Insider утверждают, что муниципальные власти знали о наступлении ВСУ — и эвакуировались сами, как и чеченский «Ахмат». Пенсионерка Мария, тоже из Коренева, и еще несколько жителей три часа провели у местного Дома культуры. Рассчитывали на эвакуацию — глава района пообещал прислать автобусы.

«Люди в пять утра пришли к Дому культуры, просидели три часа — никто не приехал», — рассказывает Мария.

Уехали чиновники и из Суджанского района, рассказывает волонтер Анатолий, помогавший эвакуировать жителей:

«Тик-ток воины “Ахмат“ за две недели ушли, администрация и полиция Суджанского района — за три дня. По-тихому. Людям не сказали, тогда б администрации пришлось до последнего оставаться!»

По его словам, многие в начале августа отказывались уезжать из опасений, что имущество разграбят военные — украинские или российские.

«Мы стояли на дороге в полседьмого вечера 6 августа, не могли уехать, своей машины нет. Наш мэр Слащёв мимо нас проехал прямым ходом на Курск», — рассказывает жительница Суджи Ирина. Спустя неделю, 15 августа, чиновник опроверг информацию, что город под контролем ВСУ, назвал фейком репортаж украинских репортеров ТСН. «Суджа наша — была, есть и будет», — заявил Слащёв. К тому моменту ВСУ контролировали бóльшую часть города уже неделю.

Центр раздачи гуманитарной помощи российского Красного Креста на улице Радищева

Наталья — тоже из Суджи — эвакуировалась 6 августа вместе с детьми, не успели взять даже документы. Выехала, когда затихла стрельба:

«Самое ужасное, что все знали, что к границе стягивают натовскую технику. За месяц! Все друг другу передавали, а администрация нам ничего не сказала. Если б не было интернета, мы б вообще погибли».

Всё время, пока идет война, российские власти призывали жителей верить «только официальным источникам информации», объявляя все остальные данные фейками. И даже зная о скоплении военных у границы Курской области, собирая по сарафанному радио информацию, многие куряне оставались дома, ожидая тех самых официальных сообщений от властей, которых в итоге так и не дождались. «У нас там старое поколение в основном, они привыкли, что всё должно быть правильно и официально, а их в итоге вот так... Предали, я считаю», — вздыхает Анатолий.

Над нами на высоте буквально в несколько десятков метров пролетает вертолет Ка-52, за ним в сторону границы с Украиной следует Ми-28. Почти сразу начинает выть сирена. Через полчаса в том же направлении летит еще один Ка-52. Вертолеты вернутся примерно через два часа.

«Идут низко, чтобы радар не заметил, обычно летят не напрямую, а с разных направлений, это мера предосторожности после того, как в начале ”СВО” ударили по аэродрому», — комментирует Анатолий. Полеты над центром города военных не смущают, по словам водителя, они делают так несколько раз в день. Во время взлета авиатехники начинает усиленно работать РЭБ, навигаторы перестают показывать местоположение. Глючат Google-карты — вместо Курска определяют город Курчатов. Яндекс-навигатор показывает, что мы со скоростью 101 км/ч несемся в направлении украинской границы где-то в долине реки Сейм. Через 15 минут всё приходит в норму.

Мы едем в пункт помощи российского Красного Креста на улице Радищева в центре Курска. Тут для получения гуманитарной помощи надо записываться заранее — выдача только по талонам. Но сократить толпу людей это не помогает — тут в полдень около сотни беженцев. Из Суджи, Рыльского, Глушковского и Кореневского районов.

Уставший волонтер Красного Креста на улице Радищева

Татьяна из Рыльска уехала в Курск на последней маршрутке — на следующий день, 8 августа, автовокзал был закрыт. «Наш дом обстреляли. В соседний попала ракета, пробила крышу, дом и машина сгорели. Нас никто не предупредил, что нужно уехать. Только знакомые читали интернет и звонили нам. Никому мы на хер не сдались! Нам все врут!»

«Как бы нас не перебила ФСБ»

Москва организовывать вывоз жителей с занятых ВСУ территорий пока не собирается: данных о переговорах с украинцами, которые контролируют приграничные российские районы, нет. Жители села Казачья Локня обратились к Путину, правительству и Минобороны России, врио губернатора Курской области и главе Суджанского района с просьбой создать зеленый коридор для вывоза односельчан. Авторы обращения утверждают, что многих местных убили при попытке самостоятельной эвакуации на частных автомобилях. Для многие уехавших судьба оставшихся родных — главный вопрос.

Бои в селе Малая Локня Суджанского района, видео ВСУ

«У нас остались родственники там. Их показывали в видео украинском. Наш дедушка 75 лет там остался. Без воды, без ничего. Две недели нет связи. Там вообще много людей. 11-месячный ребенок у наших соседей. Что с ним?» — переживает Ирина из Суджи. Пока Россия не планирует открывать гуманитарные коридоры, Украина анонсировала такую возможность. По словам вице-премьера и министра по вопросам реинтеграции Ирины Верещук, коридоры между Сумской и Курской областями могут открыть в обе стороны. Но для этого нужны договоренности с российской стороной.

Беженцы активно обсуждают новость. Некоторые интересуются возможностью эвакуации родных в Украину, но обсуждать публично опасаются — получить тюремный срок за сотрудничество с врагом реально. Ведь именно так любой контакт с Украиной воспринимают российские власти.

Одна из уехавших из Суджи жительниц спрашивает, работают ли украинские номера для эвакуации и можно ли по ним звонить. «Боюсь, что ФСБ может всех оставшихся убрать во время зачистки как свидетелей», — рассуждает женщина.

Отряд «Лиза Алерт» получил 779 заявок о пропаже людей, из них 111 закрыл со статусом «Найден. Жив». Российский Красный Крест получил более 1500 обращений о пропавших. В основном это пожилые, не успевшие или отказавшиеся выехать. У Александра в поселке остались родители. Жену и детей он вывез, а мать и отца не смог уговорить. Теперь мост, по которому эвакуировалась семья, разрушен.

«Мы между Глушково и Коренево живем. Они сначала собрали все вещи, но в итоге не поехали. Не захотели. У них скотина, курочки, помидоры красные. Всё, говорят, скоро закончится, мы пересидим».
Беженцы на улице Радищева

Родители 17-летней Ульяны, которая попала на видео итальянского канала RAI, направили заявку на поиск дочери в российский и украинский Красный Крест. Об этом телеканалу «Дождь» рассказала тетя девочки, которая находится в Украине. Сейчас семья старается вывезти Ульяну в любую сторону.

Во время очередной сирены выясняется, что за соседним домом расположена система ПВО — две ракеты освещают ночное небо примерно в 12 ночи. Этим вечером мои соседи решают уехать из Курска: их пугает еще и соседство с Пограничным управлением ФСБ по Курской области — оно в паре сотен метров от дома. Кроме того, в городе нет убежищ на остановках, как в Белгороде <на момент публикации материала железобетонные укрытия в Курске только начинают устанавливать The Insider>. Стрелки «Укрытие» в основном показывают на подъезды, которые закрыты на кодовый замок или домофон.

А в Железнодорожном районе, где особенно высок риск падения обломков ракеты и БПЛА, на ряде домов указатели, наоборот, стерли — хотя еще в марте они были почти везде. Но многие жители сохраняют оптимизм: «Мы всё же дальше от границы, и ПВО у нас лучше, так как в соседнем Курчатове есть АЭС», — рассуждает волонтер Анатолий.

Закрашенный указатель «Укрытие» в Железнодорожном районе

«Установили VPN, чтобы хоть что-то понимать»

Остатки доверия курян к федеральным СМИ уничтожило молчание телеканалов о происходящем сейчас в занятых ВСУ районах. На этом фоне множатся слухи, которым теперь многие склонны доверять больше, чем «Первому каналу». Люди обсуждают в автобусах, парках и около дома.

«Нам сказали, что дистанционное обучение до 5 декабря. То есть они знают, до какого времени это продлится?»
«Зимой будет хуже. Как будут в палаточных лагерях беженцы жить? В Золотухино разбили такой — там уже не помещаются люди. Какие палатки, если ночью минус?»
«У нас сегодня эвакуировали из Курска дом престарелых. Какой-то плохой звоночек. Раз начали эвакуировать людей — значит, к чему-то готовятся. Стариков вывезли в Челябинск. Родные из Анапы смотрят телек и вообще, оказывается, не в курсе, что у нас тут творится! Говорят, у вас же ПВО все атаки отражает, а про захват сёл вообще не в курсе!»

Мои соседи по дому, где я остановилась, оказались беженцами из села Гуево Глушковского района — Владислав и Лена. Еще одна женщина, Вера, — из Суджи. Несколько раз встречаю их на лавочке — общее горе сближает, люди постоянно выходят гулять вместе. Жители Гуева выехали, когда начались сильные прилеты — но дороги уже простреливались:

«Пятьдесят километров по лесам, по посадкам, лезли по буреломам. Нашли брод. Реку переходили вплавь. Четырнадцать человек, за руки друг друга держали, все изодрались, руки-ноги черные, ссадины, в синяках, в крови».

Люди выглядят уставшими — выспаться сегодня не удалось никому: сирена воздушной тревоги работала всю ночь с небольшими перерывами. За сутки она прозвучала более 20 раз — это пока рекорд. «Хотел купить беруши, а стремно: вдруг не услышишь прилет и сгоришь», — говорит Владислав, который недавно вывез из Гуево родителей жены.

Под огнем ВСУ Гуево находилось с самого начала войны. Всё началось, когда на местный пустующий спиртзавод зашли российские военные. «Спрятались там, а дронщики ВСУ это увидели, наверное. И начались прилеты», — рассказывает Владислав. «Мы боялись ясной погоды, потому что постоянно летали дроны, прятались, — говорит его жена Лена. — Однажды вышли на крыльцо, поднимаем голову — а там коптер кружится! Мы думали всё... Кранты. Бежать некуда. Никакого погреба нет, яма только — в ней прятались. А он улетел. Видимо, человечный был оператор».

Как и многие жители Курской области, украинцев беженцы из Гуева называют не иначе как «х*хлы». В то же время и к российской власти и военным относятся с осуждением:

«А что эти военные? Они пьяные лазают везде, полуголые, там девки эти, волонтерши наши местные, еду им перли, угощение, носки. ”Наши защитники, наши воины…” Смотрю на это, думаю, господи, что ж за балаган! — вспоминает Елена. — Они либо сидели на заводе и ничего не делали, либо за пивом выходили. Идет, пузо чешет, пиво купил. Вот это защитник! А когда у нас что-то загорелось, то никто из них не вышел. Стоят, смотрят, курят. Даже не помогали тушить».

Жители рассказывают, что военные по Курску и области зачастую передвигаются на гражданских машинах с белыми номерами или вообще без номеров. Такие, действительно, встречаются очень часто на дорогах. «Чтобы штрафы не ловить. Раньше ездили колоннами, но колонны начали долбить. Теперь маскируются под гражданских», — вздыхает Владислав.

Вера из Суджи показывает видео — то самое, которое мэр города назвал «фейком»: «Это наш город. И это всё — правда!» О том, что происходит в родном селе, она узнает из Telegram-каналов, западных и российских независимых СМИ. «Внук установил VPN, чтобы смотреть то, что у нас запрещено. И хоть что-то понимать».

По ее словам, российские каналы показывают совсем не то, что важно для уехавших: «Как ни включу, так там про то, как все дружно нам помогают, как гуманитарку раздают. И как с вертолета что-то там поразили. А мне что с того? Что на границе-то, скажите! Что происходит с нашими домами? С людьми? С животными брошенными? Когда я вернусь? И вернусь ли? Об этом ни слова!»

По всему Курску висит реклама службы по контракту — 505 тысяч рублей сразу. Как и предвыборная агитация врио губернатора области Алексея Смирнова: «Дела сильнее слов». Кажется, жители Курской области уже знают цену этим словам. «Мы, наверное, не те свои, которых не бросают», — с горечью говорит Вера.