Общество
Вокруг законопроекта о «запрете на смену пола» разгорается тихая межведомственная борьба. Проект был принят Госдумой в первом чтении в минувшую среду и, по слухам, должен был пройти второе чтение поздно вечером в пятницу, но этого не произошло: судя по всему, министр здравоохранения Мурашко, которого распекали на первом чтении, пытается как-то спасти ситуацию. Ведь если закон примут, возникнет противоправная ситуация: люди с диагнозом «транссексуализм» останутся, а оказывать им врачебную помощь будет запрещено.
Мы не публикуем имена психиатров, так как они живут в России и их могут оштрафовать за «пропаганду смены пола».
Парад натуралов в Госдуме
Новый законопроект очень короткий, по сути это просто внесение новой статьи в «Закон об охране здоровья граждан»: «Медицинским работникам запрещается осуществление медицинских вмешательств, направленных на смену пола человека, в том числе формирование у человека первичных и (или) вторичных половых признаков другого пола». Но его авторами числятся почти 300 депутатов. Поэтому и заседание 14 июня прошло как по маслу: парламентарии не скупились на людоедские замечания, шутили над суицидом и называли трансгендерных людей «абракадабрами».
Необходимость срочного запрета «смены пола» объяснил зампред Госдумы Пётр Толстой, фракция «Единая Россия»:
«Ребята, которые сегодня защищают с оружием в руках нашу страну, они должны вернуться в другую страну, не в ту, которая была до начала специальной военной операции. <…> По данным МВД, с 2016 по 2022 год 3 тысячи человек поменяли пол. Фактически это можно сегодня сделать на основании простых медицинских справок, учет их не ведется, они выдаются практически во всех частных клиниках России. К сожалению, министерство здравоохранения не знает о том, сколько таких операций проводится. Цена услуги не превышает 30 тысяч рублей».
Депутату ответил министр здравоохранения Михаил Мурашко, который пытался лавировать между «патриотизмом» и профессионализмом:
«Министерство здравоохранения поддерживает недопустимость смены пола на основании только лишь желания пациента. Поэтому ужесточение и усиление фактора принятия решений по хирургическому или гормональному лечению, конечно же, должно строиться только на основании консилиумов высокого уровня и, соответственно, в это должны быть вовлечены федеральные учреждения».
Затем обсуждение темы решил оживить Бийсултан Хамзаев, тоже депутат от «Единой России»:
«У меня такой вопрос, который, наверное, беспокоит многих. А как быть с теми тремя тысячами, которые уже сегодня документы поменяли? И они как бы и женщины, и нет, чтобы потом кому-нибудь в ЗАГС с абракадаброй не прийти? Такой житейский вопрос. Вот с ними как быть? Мы их как-нибудь определяем, потому что они когда-то были не женщинами или мужчинами, например? Что мы с ними будем делать?»
Депутаты посмеялись, похлопали. Пётр Толстой пояснил, что закон обратной силы не имеет, но посоветовал конкретно Хамзаеву «быть внимательным». Подытожил обсуждение спикер Госдумы Вячеслав Володин:
«Закон — это редкий случай — инициирован практически всеми депутатами Государственной думы. Мы здесь все разные, разные партии представляем, принципы разные… Но нам бы хотелось, чтобы ко второму чтению министерство здравоохранения не выдумало никаких поправок, аргументируя это заботой о людях. Заботиться надо, если хотите, запретив весь этот блуд…»
Психиатр разоблачает некомпетентность депутатов
По просьбе The Insider врач-психиатр О., который работает с трансгендерными людьми, оценил уровень знаний депутатов, внесших законопроект.
«Относительно того, что ”сменить пол можно на основании простых медицинских справок, учета их не ведется, они выдаются практически во всех частных клиниках России, а стоимость услуги не превышает 30 тысяч рублей”. Первое: получить справку, которая дает разрешение на смену пола в документах, очень непросто. Сама процедура ее получения понятная, но процесс — сложный и долгий. И что ”сделать справку просто” — это личная фантазия тех депутатов, которые об этом говорят. Кроме того, этот документ имеет степень защиты, он заказывается в специальной типографии. Это не простой бланк, который можно распечатать на принтере. Все справки пронумерованы, и они все подлежат учету.
И, конечно же, неправда, что эти справки выдаются во всех частных клиниках России. Очень небольшое количество клиник этим занимается, их можно по пальцам пересчитать. А то, что «цена услуги не превышает 30 тысяч рублей», здесь, скорее всего, депутат говорит о том, что, якобы, за эту сумму, человек гарантированно получает справку. Такого тоже нет. Есть отказы и есть причины для отказа, в первую очередь, если у человека нет диагноза ”транссексуализм”. А в бюджетных организациях, кстати, эта справка выдается бесплатно и обследование проводится бесплатно. Так что весь этот абзац — выдумка, всё не соответствует действительности.
Дальше. ”Министерство здравоохранения поддерживает недопустимость смены пола на основании только лишь желания пациентов…” Вообще, очень интересная дискуссия возникает. Министерство здравоохранения поддерживает “недопустимость смены пола на основании желания пациента“. Так в России возможности сменить пол на основании желания и нет. В некоторых странах, действительно, сейчас обсуждается, что человек может иметь юридическое право менять свои гендерные документы на основании личного выбора. Но у нас это делается не по желанию, а по наличию медицинских показаний. Здесь идет разговор ни о чём. Но, к сожалению, с его помощью создается видимость, что любой человек может по желанию прийти и ”сменить пол”. Это не так.
А то, что надо ”ужесточить” и всё ”должно строиться только на основании консилиума высокого уровня...” Здесь непонятно, о чём речь, потому что вся система, которая сейчас работает, устраивает в первую очередь врачей и дает результат пациентам. Цель “ужесточать и собирать консилиумы“ — к чему это приведет? Ну кроме как к затягиванию принятия решений, наверное, больше ни к чему.
Минздрав говорит, что будут суициды. И действительно, будут. Этот закон, если он будет принят в том виде, в котором за него проголосовали, приведет только к увеличению суицидов среди трансгендерных людей. А депутаты говорят о том, что это всё блуд и развратные мысли, которые надо запретить. Это говорит о том, что они готовы пожертвовать этими жизнями ради того, чтобы реализовать свои политические амбиции и набрать политические очки».
Что такое «транссексуализм»
На сегодняшний день в России действует 10-й пересмотр Международной классификации болезней, где «транссексуализм» имеет код F 64.0 и причислен к расстройствам, «связанным с гендерной идентичностью: желание жить и быть принятым в качестве представителя противоположного пола». Однако в новом пересмотре, который в России пока не внедрили, он указан в отдельном разделе под названием «гендерное несоответствие» и больше не считается психическим расстройством.
Транссексуализм — явление не новое, оно было известно и в СССР. И лечение этого расстройства тоже известно: человеку показана гормональная терапия и смена пола в документах, чтобы он мог жить в том гендере, какой он предпочитает. Делать операции на теле или нет, человек решает позже сам. Но пол у него, разумеется, остается прежний — хромосомы не изменить. Именно поэтому говорить «смена пола» неправильно. Человек совершает «трансгендерный переход».
«Можно ли его не делать? — уточняет московский психиатр К. — Конечно, от этого не умирают, но качество жизни у человека низкое. Жизнь в чужом теле ощущается довольно неприятной, люди могут совершать суициды, калечить себя, пытаясь выполнить трансгендерный переход самостоятельно. Известно множество подобных примеров. И если медицинские процедуры — та же гормональная терапия — снижают риски для здоровья или повышают качество жизни (а в отношении трансгендерных людей это чаще всего именно так), то их целесообразность несомненна».
Трансгендерные люди, которые успели начать гормональную терапию и живут под предпочтительным именем, говорят о своей жизни, что «всё как будто становится правильным, всё на своем месте». Те, кто не успели, говорить о жизни не хотят вообще.
«Теперь мне проще совершить самоубийство»
Андрей — молодой трансгендерный мужчина, он работает в НКО в крупном городе «равным консультантом»: помогает решать возникающие проблемы другим таким же, как он, людям.
«Я общаюсь с трансгендерными людьми нашего города в чате, я там администратор. В этом чате состоит около 60 человек, все старше 18 лет. Кому-то 19–20, есть и за 40. И в самых разных возрастных группах люди, у которых нет возможности совершения трансгендерного перехода, очень-очень часто проявляют суицидальные мысли и рассуждают о такой возможности. И даже если они не собираются совершить суицид, то сомневаются, что долго проживут. Так было и раньше. Но сейчас всё совсем плохо. 18-летние люди не видят надежды. Они переживают, что им всю жизнь придется жить без перехода, и они не хотят такой жизни. Они не верят, что ее выдержат, и поэтому не хотят даже пытаться. Они видят перспективу либо жить жизнь, которую они не хотят, либо попытаться сделать переход сейчас, когда он становится незаконным, и быть жестоко наказанными. И люди видят третью опцию — суицид — и считают ее даже в каком-то смысле рациональной. Что звучит пугающе и очень напрягает меня как социального работника.
Не легче и взрослым, кому около тридцати или за тридцать. В чате есть женщина 28 лет. Она не начала переход, ей просто не на что это сделать, у нее нет денег даже доехать до города, в котором проводят комиссию. Ей и раньше было нелегко, а сейчас она пишет: ”Я не вижу смысла продолжать жить от отчаяния, что лучшую часть своей жизни прожила в неправильной роли. У меня не получится самой сделать переход так, чтобы выглядеть приемлемо как женщина. Я всегда буду выглядеть, как мужчина. Если я попытаюсь сделать свою внешность женственной, я просто буду выглядеть уродливо и меня, скорее всего, убьет кто-нибудь другой. Так что мне проще совершить самоубийство сейчас самой…” И вот с людьми в таком состоянии мне приходится постоянно разговаривать и работать.
У трансгендерных людей и так много проблем: одиночество, изолированность, насилие и отвержение семьи, комплексы из-за внешности и голоса, сожаления о потерянном времени. Но сейчас стало хуже. Проблему ухудшает еще то, что раньше общество тебя просто старалось не замечать, а теперь агрессивно ополчилось. Сейчас всем интересно выжать медийный сок из этой темы, и т-люди в целом чувствуют себя в ужасе от этого интереса к их жизни. И когда читаешь в каждом отделе комментариев, что таких людей, как я, нужно лечить электрошоковой терапией или сжигать заживо, жить хочется только тому, кто готов делать это миру назло».
«Прохождение комиссии может длиться годами»
«Если этот закон примут, он будет прямо запрещать врачу оказание медицинской помощи, — говорит психиатр О., регулярно участвующий в комиссиях, которые освидетельствуют людей с диагнозом “транссексуализм“. — Он заставит его нарушить клятву врача РФ — “действовать в интересах пациента“. И, я думаю, врачей всех специальностей это должно взволновать — создается опасный прецедент».
До последнего времени путь трансгендерного человека по инстанциям был сложным, но понятным и продуманным. Первое условие — человеку должно быть 18 лет. И дальше начинается действие Приказа № 850н «Об утверждении формы и порядка выдачи медицинской организацией документа об изменении пола». Смысл его в том, что если психиатр — частный или в ПНД — поставил человеку диагноз F 64.0 «транссексуализм», то его в течение месяца направляют на комиссию, которая проводит психиатрическое освидетельствование для подтверждения диагноза. И там этот человек может получить справку 087/у, которая разрешит ему смену документов и операции на теле.
По словам психиатра, сложность заключается в том, что, во-первых, приказ не расписан — например, нет срока наблюдения. Еще, считает специалист, большинство психиатров не знают, что такое гендерная идентичность, и мало работают с гендерным несоответствием. Так что, комиссий как таковых мало. Но тем специалистам, которые в этом разбираются, приказ очень упрощает всю процедуру.
Комиссия — это по сути психиатрическое освидетельствование гражданина. И его может проводить любая клиника при выполнении двух условий: наличия лицензии на психиатрию, и сертифицированных сексолога и клинического психолога в штате. Но никаких рамок нет, и учреждения, которые проводят комиссию, руководствуются собственными планами и представлениями о том, как это лучше делать.
«Где-то процедура может быть быстрая, — говорит врач, — человек обратился, и в течение двух недель или месяца комиссию проходит. А в других учреждениях это может длиться годами, потому что сменилось руководство, сменились доктора, у докторов может быть недостаточно знаний, и они не хотят на себя брать ответственность. Но я ни разу не слышал, чтобы человек без предварительного обследования сразу же оказался на комиссии. Даже с установленным диагнозом его сначала направят к психиатру, потом — к психологу и сексологу. Если никаких сомнений у этих специалистов нет, то они его направляют на комиссию, которая опять же будет состоять из врача-психиатра, сексолога и клинического психолога под председательством главврача. Все эти четыре специалиста находятся в кабинете одновременно, и вот у них с человеком идет беседа…»
Но справку могут и не выдать. Например, пациенту ошибочно поставили диагноз: первый психиатр увидел симптомы, а комиссия их не нашла. Противопоказанием является и наличие психического расстройства в остром периоде. А если всё в порядке, человеку выдается справка 087/у, которая разрешает смену гендерного маркера в документах. Процесс может занять несколько месяцев, потом еще до полугода — смена документов.
«Дальнейший путь людей мы не знаем, они, как правило, после этого исчезают из поля зрения специалистов, — объясняет врач. — Стало ли больше приходить за справкой? Да. Но причина тут не в том, что трансгендерных людей стало больше. Это связано именно со страхом не успеть ее сделать. Кто-то долго думал, кто-то готовился. А тут перестали откладывать, потому что действительно есть риск, что это всё могут отменить. А справка им жизненно необходима, потому что единственным средством лечения для таких людей является возможность жить в единственно приемлемом для них гендере. Тут не нужно лекарств и каких-то специальных медицинских средств, надо просто позволить им жить так, как они могут, и так, как они себя чувствуют».
«Все переживают, настроения мрачные»
Сколько в России трансгендерных людей, не знают даже НКО, которые им помогают. Это одна из самых закрытых категорий. Но в мире их насчитывается до 25 миллионов. И понятно, что сейчас в России сотни, если не тысячи человек оказались в ситуации, когда им в лоб сказали, что они не получат помощи.
24-летняя Карина для получения справки поехала из Сибири в Москву. Сначала ее попросили написать эссе о своем жизненном пути до сегодняшнего дня. Потом были долгие консультации и общение с врачами.
«Комиссия — это было долго, и это стоило денег, — говорит Карина. — Это не просто приходишь и говоришь: ”Дайте справку”. Нет. Но это было возможно. Сейчас справка-то у меня есть, но документы я планировала менять ближе к осени. Я сейчас заканчиваю учебу, получаю диплом. И вот после этого я хотела поменять все документы сразу. А операции я делать и не планировала. Вагинопластика — это сложно, тяжело, долго и не каждый человек решится. Там всё может выйти в 600 тысяч, учитывая наши трудности с устройством на работу, — сумма неподъемная. Теперь этот вопрос и совсем отпал. А если запретят и прием гормональной терапии, то всё будет вообще плохо. Потому что во многом именно она успокаивает человека, гормоны играют основную роль, а не операции.
Нам ведь и так трудно было жить. У процентов 80 была попытка суицида. А когда ты открываешься родственникам, и тебя не поддерживают просто со всех сторон, тебе становится еще хуже. Гормональная терапия и смена документов — это был единственный способ жить в гармонии с собой».
Николай говорит, что он «успел проскочить», но тоже только со справкой.
«Меньше года назад я получил справку и сменил документы, начал гормональную терапию. Это, правда, был очень долгий путь: от самой первой мысли, потом — принятие обществом, семьей. А деньги! Накопить денег даже на поездку в другой город на комиссию, даже это тяжело. Все эти чиновники оторваны от жизни, если они считают, что обычный россиянин может проснуться утром, решить сменить пол и заплатить 30 тысяч за справку. Комиссия — это было очень долго и сложно. И вот сейчас мне оставалось встать и сняться с учета в военкомате. Операции? А это и раньше было неподъемно, цена приближается к ипотеке. Вот гормональная терапия… Если запретят и ее… Я даже не могу об этом сейчас думать.
Жалко тех, кто может уже ничего не успеть. У людей были планы отложить деньги, спокойно во время отпуска всё сделать. Сейчас те, кто что-то планировал на лето и осень, пытаются хоть что-то начать прямо сейчас. И все переживают, настроения мрачные. Мой друг собирался пройти комиссию в перспективе, когда будет стабильная работа и жилье. А сейчас я боюсь за его жизнь. Тема суицида у нас и так близка. Если бы я в 14 лет не нашел информацию о том, что я не один такой, я бы, скорее всего, давно был в могиле…»
«Планы? Максимально стелсить, то есть скрываться, и валить-валить-валить», — говорит Карина. Она собирается искать работу в любой другой стране, где врачам не запрещают помогать пациентам.
Комментарий юриста: на очереди запрет абортов
«Речь идет о том, что из-за новой идеологии государство может по своему усмотрению отказывать людям в адекватном лечении, — говорит Владимир Комов, старший партнер Правозащитной инициативы «Дело ЛГБТ+». — Диагноз-то остается, государство его не отрицает, однако лечить, как это предусмотрено и международными стандартами, и нашими, больше не собирается. А ведь многие международные стандарты формировались под влиянием советской школы психиатрии. Еще в 1991 году была утверждена инструкция Минздрава СССР, которая указывает, что именно смена документов, гендерного маркера в паспорте является обязательным этапом помощи транслюдям. А понятие «смена пола в документах» известно российскому праву вообще с 1926 года. И любой грамотный психиатр вам скажет, что невозможно при диагнозе F 64.0 облегчить жизнь такого человека, как-то его лечить, кроме как гормональной терапией и социализацией в предпочитаемом им гендере.
И тут появляется этот законопроект. И понятно, почему сейчас Министерство здравоохранения осторожничает и боится противостоять государству. Во-первых, страшно. После принятия в декабре 2022 года «Закона об ЛГБТ-пропаганде» Роскомнадзор прямо запрещает, в том числе и врачам, положительно отзываться о трансгендерном переходе. И думаю, мы еще увидим в судебной практике попытки привлечения врачей к ответственности за то, что они исполняют свою клятву и помогают людям. А штрафы там в отношении должностных лиц драконовские.
Во-вторых, все понимают, что это — последовательная политика властей. Ведь кроме закона о запрете «ЛГБТ-пропаганды» в декабре вышло постановление правительства, в котором людям с диагнозом F 64.0 запрещено заниматься определенной трудовой деятельностью. Там длинный список: есть запрет в области транспорта, здравоохранения, образования. А в педагогическую деятельность входит даже секретарь декана. А ведь многие т-люди именно в высшем образовании и находили себе место, потому что академическая среда — принимающая, там уважают не за паспортный пол, а за вклад в науку.
Что это значит для общества? Что государство хочет иметь возможность не только ограничивать права и свободы граждан и наказывать тех, кто не согласен. Но и кого-то лечить, кого-то — нет, фактически, распоряжаться чужим телом. Поэтому, несомненно, если мы продолжим траекторию данной правовой мысли, а право действует по инерции, то дальше будут признание феминистского и ЛГБТ-движения экстремистским, запрет абортов и карательная медицина».