Общество
Полномасштабное вторжение в Украину стало трагедией для российской науки: разрываются научные связи, наиболее талантливые ученые бегут из страны, в научных институтах исчезают последние остатки академической свободы. Но лояльная государству часть академического мира не упустила возможности выслужиться и бросилась изучать происходящее: молодые аспиранты, профессора и целые институты РАН ищут научные обоснования для нападения на Украину, а также изучают западных «русофобов» и российских «экстремистов», не поддерживающих военную агрессию. The Insider заглянул в ВАКовские журналы военного времени и обнаружил в них ссылки на Facebook Марии Захаровой, посты на Pikabu и Z-паблики. Вот некоторые выдержки из этого научно-патриотического творчества.
Во всем виноват папа римский. Как ученые ищут корни «русофобии»
«Злость и зависть ко всему русскому движут этими людьми. Ведь только в России, на войне и не только, русские, чеченцы, буряты, татары, осетины, башкиры и якуты могут называть друг друга братьями. А украинцы и англичане не могут, не заслужили они, нет у них такого права», — это не пост в Одноклассниках и даже не цитата из передачи Владимира Соловьева. Перед нами заключительный абзац научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение» из журнала «Образование и право». Журнал уважаемый, включен в список Высшей аттестационной комиссии (ВАК), в нем можно публиковать диссертации на соискание кандидатской или докторской степени. Но автор Евгения Макоева — и так уже кандидат философских наук. А еще подполковник полиции и преподаватель Краснодарского университета МВД.
Если ввести пропагандистское словосочетание «специальная военная операция» в любую базу научных публикаций, она выдаст более тысячи научных работ, напечатанных за последний год. Часть авторов — обычные жертвы цензуры. Когда пишешь статью о российской экономике 2022 года, а слово «война» грозит тюремным сроком, то без пресловутой «СВО» не обойтись. Но как минимум половина работ посвящена «спецоперации» как таковой: ее необходимости, ее общественной пользе и тому, как на ее фоне надо бороться с несогласными. Пока одни российские ученые выступали против войны, ходили на митинги и подписывали петиции, другие отлично встроились в происходящее и пытаются делать из этого науку.
«После начала специальной военной операции России на Украине 24 февраля 2022 года на нашу страну обрушился ошеломляющий шквал русофобии со стороны стран Запада», — с удивлением констатирует группа авторов с кафедры философии Уральского государственного аграрного университета. Причина такой реакции иностранцев им непонятна.
Реакция Запада кажется странной и Алексею Ильину из Омского государственного педагогического университета:
«Российское руководство „лишь“ присоединило Крым, помогает борющемуся против украинского нацизма Донбассу, ограничило преступное вмешательство США в дела Сирии. Этого оказалось достаточно для того, чтобы включился на полную мощь псевдоинформационный проект „русофобия“».
Книга Алексея Ильина
Работа написана еще в 2021 году, но проблему автор предугадал.
Примечательно, что на общий вопрос ученые дают совершенно разные ответы. Уральские философы опубликовали все в том же журнале «Образование и право» работу «Современная русофобия: ментальные истоки». Уже из названия понятно, что дело в ментальности. «Важным мировоззренческим источником русофобии в коллективном сознании Запада является колониальное мышление», — поясняют авторы. Тут же и подтверждение — цитата из интервью Сергея Лаврова арабской редакции Russia Today. Второй столп русофобии помимо колониализма — это ксенофобия. Тут уже виноваты не римляне, а папа римский и крестовые походы. Но окончательными русофобами европейцы сделались, когда к ним «стали просачиваться сведения о том, какая Россия большая страна и сколько в ней разнообразных природных ресурсов». Все это укоренилось в ментальности, стало «архетипами коллективного бессознательного». И полностью преодолеть русофобию, раз она так глубоко сидит, уже невозможно, с горечью констатируют авторы:
«Но можно поставить ее под контроль, исключить общественно опасные ее проявления с помощью введения экономических контрсанкций против недружественных европейских стран».
К другому выводу приходит профессор Алексей Ильин в работе «Русофобия Запада: сущность и причины» («Известия высших учебных заведений. Социология. Экономика. Политика», список ВАК).
«Русофобию мы понимаем не как идеологическую позицию, являющуюся результатом нерационального страха перед Россией. То есть клинический фактор здесь не имеет значения. Русофобия выступает средством циничных и рациональных геополитических амбиций», — убежден ученый.
Там, где уральцы вспоминают славянофила Аксакова, теоретика цивилизаций Данилевского и Гегеля, Ильин цитирует Барта, Делеза и Бодрийяра.
«Русофобский нарратив, повторяясь, вводясь в превосходную степень, попадая в спираль удвоения, становится более истинным чем истина, более реальным чем реальность», — констатирует он. И приводит к нехитрому выводу: «Вопрос „Почему они к нам таким образом относятся?“ малоактуален. Целесообразней задаваться вопросом „Зачем они к нам так относятся?“». И отвечает на него просто: боятся. И поэтому тратят «огромные средства на воспитание ненависти к РФ».
В общем, единого мнения по вопросу русофобии у российских ученых нет, а есть широкая академическая дискуссия. Теме с середины нулевых посвящены сотни научных статей. По русофобии Запада вообще и отдельных стран в частности защищают курсовые, дипломы и диссертации. В этих текстах нередко цитируют классиков: Тютчева (именно он придумал само слово «русофобия»), «Клеветникам России» Пушкина и Прилепина.
На периферии больших научных споров о сущности русофобии отдельные ученые исследуют свои частные вопросы. Например, профессор Марина Рябова из Кемеровского государственного университета в прошлом году опубликовала в ВАКовском журнале «Филологические науки. Вопросы теории и практики» исследование «Русофобия как коммуникативная стратегия»:
«Как видим, набор когнитивных признаков концепта РУСОФОБИЯ в английском языке составляют такие смыслы, как демонизация; отрицание всей русской культуры, ее наиболее выдающихся представителей и России; варварство как особый менталитет; идеология фашизма как источник русофобии; злобные антироссийские настроения, в основе которых лежат, как правило, фейковые бредовые выдумки; кинопропаганда Голливуда; вандализм, нападения на граждан и заведения русских; попытки и призывы к свержению законного правительства русских, преданию суду президента России как военного преступника».
«Демократичная» Россия против «укронацистов»
Не меньшей загадкой для российских ученых являются и настроения украинцев. Почему «новые власти Украины, ныне прославляющие фашистов Бандеру, Шухевича и их последователей, стали нетерпимыми к исторически сложившимся нормам быта, а также волеизъявлению и вероисповеданию жителей Донецкой и Луганской областей», задается вопросом доктор исторических наук Владимир Кикнадзе в статье «Украинский национализм: от истоков до денацификации в ходе специальной военной операции Российской армии» («Наука. Общество. Оборона» ВАК).
Вывод историка очевиден:
«Под лозунгами самостійністи, незалежністи украинские радикалы-националисты, укронацисты на протяжении всей истории своего движения преследовали цель — продать рідну неньку Україну (укр. — родную мамку Украину) иноземным колонизаторам, чтобы стать привилегированной коллаборационистской кастой надсмотрщиков над соотечественниками».
Владимир Кикнадзе и его книги, в том числе «Сила V правде»
В обширном списке литературы есть несколько украинских брошюр 1990-х и начала 2000-х, интервью Бастрыкина, статьи ТАСС, Facebook Марии Захаровой и даже один пост на Pikabu.
Но конец близок, убежден историк, ведь «способность ВСУ к сопротивлению держится на страхе расправы со стороны неонацистов. Их представители внедрены во все войсковые звенья… В 2022 году Россия, отдавая жизни своих верных сынов за освобождение Украины от национализма, уничтожая и пленяя неонацистов, раскрывая правду об их преступлениях и преступных планах, создает условия для окончательного искоренения нацизма».
Украина дает не менее богатый материал для исследований российских ученых, чем русофобия. С середины 2000-х студенты защищают диссертации о так называемых «майданных технологиях». Научные журналы публикуют статьи об «украинском неонацизме» и «деконструкции Русского мира». Выводы редко отличаются от заключений Кикнадзе: лучшее решение — силовое.
В этом ключе интересна работа, опубликованная в ВАКовском журнале «Социально-гуманитарные знания», — «Специальная военная операция на Украине в контексте теории справедливой войны». Автор, адъюнкт Военного университета имени князя Александра Невского Дмитрий Некрасов (адъюнкт — это то же самое, что аспирант, только в военных вузах), доказывает, что нападение России на Украину «носит справедливый характер».
Дело тут, объясняет молодой ученый, в наличии «справедливой причины», и даже не одной. К таковым Некрасов относит расширение НАТО и непризнание Украиной аннексии Крыма: «перекрытие водоканала, работа украинских провокаторов на территории полуострова, полная блокада Крыма с материковой частью украинскими властями по сухопутной границе».
Наконец, важным критерием «справедливой войны», по мнению адъюнкта, является возможность успешно ее закончить. «Предложенный Генеральным штабом план проведения специальной военной операции на Украине был тщательно продуман, он выполнялся и продолжает выполняться, что в конечном итоге приведет к выполнению всех поставленных задач. Об этом неоднократно заявлял президент России Владимир Путин».
«Использование Вооруженных Ссил РФ, в том числе боевое, с целью дерадикализации миропорядка является стратегически оборонительным, то есть ненаступательным, даже если географически осуществляется за пределами национальных границ», — приводит ту же мысль Филипп Трунов из Института всеобщей истории РАН на страницах ВАКовского журнала «Социально-гуманитарные знания».
Статья называется «Практические критерии демократичности» — и не случайно, ведь автор обосновывает демократический характер военного вторжения:
«Специальная военная операция РФ должна рассматриваться как вынужденное градуированное применение силы, в итоге направленное на снижение градуса напряженности в реалиях новой холодной войны. Именно на это нацелены официально поставленные задачи по денацификации и демилитаризации Украины, убедительно подтверждающие на практике демократичность России и ее внешней политики».
«Народный нарратив страдания». Как ученые анализируют Z-паблики
Название «Сетевая солидарность как ответ на коллективную травму (на примере специальной военной операции России на Украине)» способно поначалу ввести в заблуждение. Можно подумать, что Наталья Зимова и Егор Фомин из Высшей школы современных социальных наук МГУ имени М. В. Ломоносова будут рассуждать о травмирующем опыте нынешней войны. Но это не так:
«Событием, объединяющим российское общество относительно СВО, является травмирующий опыт Великой Отечественной войны, который воспроизводит народный нарратив страдания через воспоминания и переживания фашистских захватчиков и распространения нацистской идеологии. В этой аналогии нацистами, которых необходимо денацифицировать, выступают носители современной украинской идеологии».
Но вся их работа не про травму, а про солидарность. А главный инструмент — анализ постов соцсети ВКонтакте за первые два месяца войны.
Среди источников — паблики «Донбасс сердце России!», «КОМАНДА ЗА В. В. ПУТИНА И РОССИЮ!», «Вежливые Люди | Миротворцы | Спецоперация Z» и подобные.
На этом богатом материале авторы изучают черты общественной солидарности. И первая из них — это «повышение доверия социальным институтам, национальному лидеру и высшему руководству страны». Как следует из статьи, россияне проникаются любовью к начальству «через архетипы семьи и семейных традиций».
Путин в этой семье выступает «в роли отца-защитника, заступника народа». В паре с ним — премьер-министр Мишустин. Он «выполняет роль расчетливого семейного управляющего, который бережет, считает и распределяет семейный бюджет».
А вот подтверждение солидаризации из Z-пабликов:
«Люди, Россия!!! Мы должны, обязаны сплотиться и стать одной семьёй!!! Мы как никогда должны поддерживать наших дорогих солдат и нашего президента Владимира Владимировича Путина!!! Перестаньте хаять нашу власть! Сейчас не та ситуация, чтобы высказывать свои недовольства!»
Второй элемент сплочения — «формирование единой символической знаковой системы». Это, конечно же, буквы Z, V, O, которые «выражают стремление, силу, энергию».
Кроме того, война «выявляет новые черты гражданского общества». К такому выводу пришел член-корреспондент РАН, научный руководитель Вологодского научного центра академии, заслуженный деятель науки РФ Владимир Ильин. Этому он посвятил большую работу в ВАКовском журнале «Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз».
В тексте статьи есть собственная оригинальная социология, обильные цитаты Дугина и отсылки к михалковскому «Бесогон ТВ», в частности, к выпуску «Снег сойдет, и мы увидим, кто где на… гадил». По данным мониторинга общественного мнения, с февраля по октябрь 2022 года доля жителей Вологодской области, положительно оценивающих деятельность президента, выросла с 48 до 59%. Важная заслуга здесь, по мнению ученого, у государственных СМИ.
Владимир Ильин на телеканале «Россия 24 — Вологда»: 2016 год
При их непосредственном участии «в РФ начали формироваться новые черты гражданского общества. И это проявляется не просто в благих намерениях или, как говорится, «на бумаге», а в конкретных делах и поступках обычных граждан, представителей некоммерческих организаций, бизнеса, органов власти. Министр обороны РФ С. Шойгу отметил, что «в военные комиссариаты приходит большое количество добровольцев».
Главный же результат — поддержка населением партии «Единая Россия» на прошедших выборах. Так гражданское общество заявило о себе.
Заслуженный юрист РФ, профессор Московского государственного лингвистического университета Сергей Иншаков увидел в нападении на Украину высокий антикоррупционный потенциал. Статью об этом он опубликовал в ВАКовском Russian Journal of Economics and Law.
Ситуация, по мнению заслуженного юриста, простая. Высшего антикоррупционного потенциала страна достигала при Сталине, потом он снизился, но все равно был высоким, пока Горбачев все не испортил. Только с приходом Путина к власти коррупция наконец-то пошла на спад. Путин отчаянно пытался, но ему мешали. Войну он начал не только для борьбы с коррупцией, но «есть немало оснований полагать, что безуспешные попытки В. В. Путина поднять антикоррупционный потенциал России до высокого уровня также были в числе факторов».
Правда, именно из-за коррупционеров война идет не так хорошо, как Путину хотелось бы:
«Постепенно очертания Русско-японской войны (1904–1905) и первой чеченской кампании (1994–1996) стали проявляться все отчетливее. В качестве иллюстрации можно привести следующие факты. Интендантские хищения военного имущества и продовольствия в Маньчжурской армии стали символом коррупционного отрицания военных успехов».
После этих обобщений автор делает оптимистичный вывод: «Суть новой реальности заключается в том, что Россия оказалась перед жесткой альтернативой: либо политическая элита страны будет очищена сверху от коррупционеров и лиц, ориентированных на зарубежные интересы, либо это будет сделано снизу».
Неопытные бездуховные эгоисты. Как ученые снисходительно изучают несогласных
Собственное исследование на тему консолидации общества провел и Центр социальной безопасности и рискологии Института социально-политических исследований ФНИСЦ РАН. Результаты можно увидеть в ВАКовском журнале «Наука. Культура. Общество».
На этот раз изучали не паблики ВКонтакте, а опрашивали 206 экспертов из 25 регионов страны. Люди высказались и за мобилизацию экономики вплоть до перехода на плановое хозяйство, и за очищение управленческой элиты от тех, кто «уклоняется от публичного проявления своей личной поддержки специальной военной операции». Гораздо печальнее, по мнению авторов работы, результаты другой части опроса. В ней экспертов спрашивали, как, по их мнению, относятся к происходящему представители разных социальных групп.
Первый вопрос был про поддержку курса на противостояние с Западом. Конечно, в лидерах, по экспертной оценке, чиновники, управленцы госкомпаний и работники медиа. А вот ученые, работники образования и IT подкачали. Наибольшее опасения вызывают блогеры. «Это среда, которая непосредственно влияет на массовое сознание и способна вносить в общество негативизм по отношению к новому курсу России», — предупреждает Институт социально-политических исследований.
С поддержкой войны еще хуже. Хотя чиновники, госкапиталисты и работники пропаганды обеими руками за, ученые и блогеры опять проявили недостаточно боевой настрой. Но хуже всех предприниматели:
«Опасение вызывает низкая оценка экспертами уровня поддержки целей специальной военной операции со стороны занятых в среднем и малом бизнесе».
Даже высокую уверенность россиян в победе отмечают меньше половины опрошенных. Наконец, россияне вовсе не поголовно осуждают тех, кто выразил публичное несогласие с войной. Более того, 30,5% экспертов были уверены, что такие взгляды имеют высокую поддержку в обществе.
Несогласные с официальной линией вызывают у российских ученых живой научный интерес. «Следует признать, что причины, специфику и, главное, последствия весьма неоднозначной реакции молодых россиян на инициированные СВО процессы ученым еще только предстоит выявить», — констатирует профессор кафедры политических наук Саратовского университета Александр Казаков. Он решил сконцентрироваться на частном вопросе — роли медийного сопровождения войны, чему посвятил работу в еще одном издании из списка ВАК — «Известиях Саратовского университета».
Ученый цитирует разные опросы общественного мнения, свидетельствующие о меньшей, чем у пожилых, поддержке войны молодежью и большем желании скорейших мирных переговоров с Украиной. Исследователь видит две группы причин. Первые фундаментальные, которые быстро не устранишь.
Во-первых, виновата неправильная культурная и образовательная политика после распада СССР. Засилье западных ценностей, идеологический вакуум, а в итоге «материальные ценности стали более значимыми, чем духовные. Важность многих вещей начала измеряться не общественным благом, а их стоимостью». И теперь молодежь оказалась неспособна оценить общественное благо войны с соседями.
Вторая фундаментальная причина — молодежь не смотрит телевизор и не читает газеты. Вместо этого молодые люди, не имея «богатого жизненного опыта», идут в интернет. И там становятся «уязвимыми перед лицом всевозможных манипуляций со стороны враждебно настроенных к нашей стране политических акторов».
На других фронтах еще можно кое-что исправить. Для этого надо освещать войну оперативнее и достовернее и подстроиться под молодежный формат. Сделать так, чтобы сводки Минобороны «озвучивал (или хотя бы комментировал) человек, известный и авторитетный именно в молодежной среде».
Профессор Уральского федерального университета имени Б. Н. Ельцина Анатолий Меренков видит причину недовольства войной не в интернете и образовании, а в эгоизме. Его статья в «Вестнике Удмуртского университета» так и называется: «Культура эгоизма в условиях специальной военной операции».
За отправную точку взяты слова Путина об американском эгоцентризме и сетования Захара Прилепина на то, что российские артисты не поддержали войну:
«Они молча предают тех, кто воюет, погибает ради сохранения независимости, свободы нашей страны. Практика показывает, что изменить сознание и поведение таких людей крайне сложно. Требуется постоянно заниматься борьбой с самим собой, но природный и приобретенный в течение жизни эгоизм не позволяет это сделать».
Заслуженный деятель науки РФ заведующий кафедрой уголовного права и криминологии ОмГУ им. Ф. М. Достоевского Михаил Клеймёнов в марте 2022 года провел собственный онлайн-опрос 286 респондентов в Омске и Санкт-Петербурге. И написал на его основе статью «Евромайдан: криминолого-правовой анализ» для «Вестника Омского университета» из списка ВАК.
Несмотря на то что опрос проходил на фоне войны и военной цензуры, больше четверти респондентов согласились с тезисом, что «Украина — самостоятельная и самодостаточная нация, более близкая по своим корням и менталитету к Западу, чем к России».
По мнению профессора Клеймёнова, это означает, что «в России существует довольно представительная категория граждан, мыслящих мифологическими категориями».
Половина опрошенных не осудили тех, кто после начала войны уехал за границу. Чем продемонстрировали «атрофию совести — того нравственного чувства, которое называют в отечественной православной традиции „внутренним оком“ — Божиим гласом в человеческой душе». Наконец, 37,5% «не замечают (или не хотят замечать) очевидного факта заведомой лживости западной пропаганды».
Что этому противопоставить? Во-первых, патриотическую пропаганду, а во-вторых — уголовное преследование:
«Императивом современной ситуации является принятие правовых мер в отношении коллаборационистов. Диапазон этих мер широк. Задача правоохранительных органов — пресекать преступную деятельность лиц в публичном пространстве».
Вернуть смертную казнь, следить за родственниками уехавших. Как ученые предлагают подавлять инакомыслие
Как именно уголовно преследовать тех, кто против войны, — отдельная сфера научного исследования. Александр Ваторопин и Игорь Тепляков из Уральского института управления — филиала РАНХиГС изучают этот вопрос в рамках гранта «Когнитивные интернет-технологии как фактор формирования экстремистского поведения молодежи: механизмы воздействия и профилактика», который им выделил Российский фонд фундаментальных исследований. В журнале «Образование и право» они опубликовали статью «Молодежный экстремизм в России в контексте специальной военной операции».
Ученым повезло — пока они работали над грантом, предмет их научного интереса стал только шире:
«Следует учитывать, что после начала СВО были приняты некоторые нормативные акты, которые позволяют довольно широко трактовать в новых условиях понятие „экстремизм“… По сути, теперь любое публичное высказывание против спецоперации может быть расценено как экстремистское действие и соответствующим образом наказано. В дальнейшем мы будем исходить из этой широкой трактовки экстремизма».
А проявления «экстремистской деятельности» многообразны, предупреждают ученые:
«Среди них стоит обратить внимание на такие достаточно изощренные действия, как написание ложных жалоб на владельцев заведений, размещающих у себя символы СВО (Z, V, O и т. п.): обвинения в антисанитарии, нарушении правил пожарной безопасности и т. д.; написание ложных доносов на сторонников спецоперации с целью их дискредитации в глазах органов власти и последующего несправедливого наказания, что должно настроить людей против существующего режима».
Кто же такой «типичный представитель молодежного политического экстремизма в современной России»? Александра Гармажапова, глава «Свободной Бурятии»:
«Данная организация, кроме своей основной (сепаратистской) деятельности, сегодня на своем сайте открыто выступает против СВО и призывает бурятов не участвовать в ней».
Генерируют молодежный экстремизм извне. В основном — спецслужбы стран НАТО и СБУ:
«В качестве каналов используются популярные у российской молодежи соцсети, а также СМИ-иноагенты. Очевидно, что все это необходимо учитывать при организации противодействия молодежному экстремизму в нашей стране в условиях проведения СВО».
Но опасность представляют не только спецслужбы НАТО и СМИ-иноагенты. Чтобы понять это, достаточно прочитать работу «Несистемная оппозиция — современная угроза общественной безопасности» профессора Академии управления МВД России Леонида Грищенко:
«Именно на потенциал несистемной оппозиции был расчет у западных спецслужб при подготовке к военным действиям на Донбассе, которые планировалось начать в марте 2022 года. Сегодня мы получили неопровержимые доказательства».
«Сегодня любые просчеты и малейшие недостатки при проведении специальной военной операции на Донбассе используются Западом для нагнетания русофобии и продуцирования различного рода пропагандистских клише, что незамедлительно подхватывает несистемная оппозиция внутри страны».
Справиться с этим должны помочь слежка, «сбор и обобщение исчерпывающих сведений о родственниках, друзьях, бывших коллегах по учебе, работе и т. д. руководителей и активных членов несистемной оппозиции». Вообще, по мнению автора, нужно создать банк объединенных данных обо всех оппозиционерах в России и за рубежом.
Есть и еще один способ — «выявление в рядах протестующих фигур, готовых к началу диалога с представителями государственной власти… Для этого нужно перестать воспринимать всю активизировавшуюся оппозицию как единое целое, действующее под управлением враждебного внешнеполитического игрока».
Заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин Иркутского юридического института — филиала Университета прокуратуры Российской Федерации Яна Васильева предлагает с врагами не церемониться и вернуть смертную казнь. В статье, опубликованной в ВАКовском «Вестнике Финансового университета», она погружается в историю высшей меры наказания и в нынешнее законодательство, ограничивающее ее применение.
Яна Васильева
Оно, по мнению Васильевой, «не отвечает действующей обстановке и формирующейся преступности на фоне проведения специальной военной операции, что, безусловно, необходимо устранить». Формирующиеся преступники — это защитники Украины:
«Приверженцы неонацистских группировок украинского праворадикального движения ежедневно совершают особо тяжкие преступления как в отношении граждан России, так и против мира и безопасности (например, при обстрелах Запорожской АЭС), наказание за совершение которых может соответствовать цели восстановления социальной справедливости исключительно через назначение смертной казни».