Общество
6 июня гособвинение запросило 10 лет колонии для главного редактора калининградской газеты «Новые колеса» Игоря Рудникова. Его обвиняют в вымогательстве взятки у главы областного управления СК Виктора Леденева, чью деятельность расследовали «Новые колеса». 7 июня было заведено уголовное дело против корреспондента «Медузы» Ивана Голунова, автора расследований о коррупции в московской мэрии. The Insider поговорил с директором Центра защиты прав СМИ Галиной Араповой о делах Рудникова и Голунова и о преследовании журналистов в России.
О деле калининградского журналиста Игоря Рудникова
Мы, наверное, еще не утратили веру в справедливость — по крайней мере, очень хочется, чтобы она свершилась. Но, с другой стороны, мы хорошо знаем статистику. В России почти нет оправдательных приговоров.
Все четыре адвоката, которые выступали в суде, в унисон говорили, что здесь совсем нет состава вымогательства. И все доказательства, которые были в суде представлены, все обстоятельства дела говорят о том, что это шито белыми нитками. Скорее, могло бы быть уголовное дело против Леденева. Даже доказательства, предъявленные самим обвинением, можно использовать в защиту Рудникова и Дацышина.
Преследование Рудникова очевидно связано с политическими публикациями, которые выходили в его газете «Новые колеса» за полгода до ареста. Это инквизиция, показательная порка. К сожалению, очень высока вероятность того, что вынесут обвинительный приговор, потому что мы видим, что позиция обвинения такая: никакой пощады.
Адвокаты говорят, что судья все это время была достаточно справедлива по отношению к обеим сторонам, обеспечила состязательный судебный процесс. Но что будет в результате... Или всего этого достаточно, чтобы она еще и вынесла справедливый приговор, или система все равно сработает так, как она срабатывает почти во всех делах. 17 июня мы это увидим.
Мы как юристы видим, что это тот случай, когда обвинительный приговор не может быть вынесен. Но сколько таких дел было раньше, когда нет ничего, а человека сажают в тюрьму. Поэтому очень не хотелось бы давать какие-то прогнозы. Мы знаем, как в этой стране вершится правосудие, особенно, когда все упаковано так, что жертвой является высокопоставленный чиновник.
Мы в Центре защиты прав СМИ специально посмотрели статистику по приговорам, вынесенным в отношении журналистов за последние пятнадцать лет. Десять лет строгого режима обычно просят за убийства с несколькими трупами, а в этом деле не пострадал никто, даже собственность. По уголовным делам против журналистов за последние годы это самый серьезный запрашиваемый срок. Поэтому это демонстрация, которая должна показать журналистам: «вот так мы можем сделать с каждым».
Это обвинение даже не связано с профессиональной деятельностью напрямую, это обычная уголовка. И человек при этом выглядит очень плохо. То есть это намеренное снижение планки в отношении общества к журналистам. Общество перестает понимать смысл работы журналистов, они выглядят, как папарацци, бегающие с микрофонами и фотокамерами, да еще и вымогающие деньги. Это очень удобный способ продемонстрировать обществу низкие статус и ценность профессии журналиста. В России такая схема может удобно использоваться для того, чтобы заставить молчать любого. Вот в чем опасность этого процесса.
О деле спецкора «Медузы» Ивана Голунова
Это дело — звено в цепи обвинений журналистов и правозащитников в чисто уголовных преступлениях. Такое мы наблюдали с Оюбом Титиевым, Жалауди Гериевым. Не случайно это происходило именно в Кавказском регионе, потому что там в принципе работать правозащитником и журналистом оппозиционных изданий очень трудно. И это тоже было акцией запугивания. Случай с Голуновым вполне укладывается в такую схему. Это демонстрация: «Ну что вы „Медузе“ доверяете?» А как еще бороться с независимой точкой зрения? Возбуждение такого дела показывает, что люди, которые там работают — какие-то отщепенцы, доверять им невозможно. Очень удобный способ уронить доверие к независимым источникам информации.
О преследованиях журналистов в современной России
По нашим наблюдениям, в конце 1990-х – начале 2000-х количество случаев насилия в отношении журналистов и случаев уголовного преследования сократилось. Конфликты перешли на более цивилизованное поле. Начали использоваться иски о защите чести и достоинства, механизмы саморегулирования. А потом, с середины двухтысячных, началось усиление государственного контроля, монополизация телевизионных каналов; ситуация ухудшилась. И Россия до сих пор остается в числе стран с очень высоким процентом убийств журналистов. С 1991 года, по статистике, которую ведет Фонд защиты гласности, при исполнении своих профессиональных обязанностей погибло более 350 человек. Эти дела почти не расследованы. Процент вынесенных приговоров какой-то смешной — около 9%. Насилие над журналистами, оказывается, не расследуется. Это негативный сигнал для общества. За последние 15–20 лет в России сформировалась атмосфера безнаказанности.
Из-за усиленного контроля Роскомнадзора появилось огромное количество дел, которые практически невозможно выиграть, потому что суды все время стоят на стороне государства, а государство в данной ситуации представляет Роскомнадзор, который защищает информационную безопасность от «вредных» людей — журналистов, блогеров, которые пишут про самоубийства, экстремизм, детей-жертв преступлений, блокировки. Мы наблюдаем тенденцию к серьезному контролю, репрессивным мерам. Мне кажется, что это совершенно осознанная тенденция, кампания со стороны государства. Это чрезвычайно опасно, и журналисты могут противостоять этому только если будут солидарны. Они должны отстаивать собственный профессионализм, существенность своей работы, доверие со стороны аудитории. Это вопрос репутации.