В начале февраля в нескольких городах России были задержаны десятки свидетелей Иеговы. Тех, кто отказывался говорить на допросах, пытали. Игоря из Сургута забрали сразу после тяжелой операции, угрожали изнасиловать его и жену, а сына отправить в детский дом. Дмитрия из Шуи посадили на полгода в «пресс-хату» — камеру СИЗО, где над ним по приказу фсбшников издевались зеки. Муж Виктории из Урая сейчас под домашним арестом — за их семьей долгое время вели слежку и пытались повесить на них распространение наркотиков. Тимофей побоялся открывать дверь во время обыска, и силовики вломились к нему на третий этаж через балкон, а потом жестоко избили его. Все они до сих пор не могут поверить в то, что в России их могут преследовать за веру. The Insider публикует рассказы свидетелей Иеговы из разных городов.
«Если будете бить в живот — аккуратно, чтобы швы не разошлись»
Игорь, Сургут
В феврале мне делали сложную операцию, а потом неожиданно выписали на день раньше из больницы. Я приехал домой, а на следующее утро, в шесть часов, начали ломиться в дверь. Пошел открывать и тут же — лицом к стене, маски-шоу, автоматы, менты, следователи. Около десяти человек ворвались в квартиру. У меня сын маленький, семь лет ему. Единственное, что я попросил: «Ребята, ребенка не напугайте только».
Бог знает, что они искали, видимо, какую-то литературу религиозную. Перерыли все, Библию нашли в разных переводах, забрали пару детских книжек с картинками, телефоны, компьютер. Документы на квартиру, зачем-то военный билет мой забрали, загранпаспорта. Нашли деньги, — небольшая сумма, 14 тысяч, — но не взяли их. Хотя у других забирали.
Следователь сразу стал запугивать: "Готовься, лет на семь-восемь сейчас поедешь". Мне надо было на следующий день к хирургу идти, больничный продлевать. Он говорит: «Больничный тебе долго теперь не понадобится. Если что, в КПЗ найдется хирург».
Привезли в Следственный комитет, и тут началась жуть. Сначала жену пытались забрать на допрос вместе с ребенком. Мы попросили его со мной оставить, а следователь говорит: «А что, боитесь, что он вас сдаст?». В конце-концов упросили ребенка не забирать, и он остался со мной в коридоре.
В коридоре с нами сидело много соверующих и так получилось, что мне не хватило места на стуле, я просто сидел на полу. С послеоперационным швом это было довольно неприятно.
Через какое-то время выходит жена, бледная, как полотно, и говорит: «Молчи». Все ясно. И тут следователь начал: «Живо собирайтесь. Кто вас финансирует? Кто у вас старейшина?» Стали мне угрожать: «Мы тебя изнасилуем, к чеченам посадим, мы тебя то, мы тебя это». В кабинет повели, я так понял — сейчас будут бить. И говорю: «Ребята, если будете бить, в живот аккуратно, у меня там швы, чтобы не разошлись». «Родной, так швы могут плохо зашивать хирурги. Зачем ты это сказал вообще?» Как я понял потом, это блеф был.
И тут они мне говорят: «Мы тебя изнасилуем, к чеченам посадим. Твою жену будут насиловать малолетки и спидозные»
Во время допроса я сослался на 51-ю статью [Конституции]. Тут же появился какой-то полковник: «Ты, падла, тупишь, 51-я статья, значит? Статус жены переквалифицировать из свидетеля в подозреваемую, ее — в СИЗО или в КПЗ, ребенка — в опеку». Жена только после допроса с сыном домой уехала, и тут же их привезли обратно.
У меня в глазах потемнело. Как же это, ребенка сейчас отнимут. У нас домашний ребенок, жена не работает, сидит с ним, они уроки делают. Он, кстати, хорошо учится. Он в школу-то один не ходит. Постоянно либо со мной, либо с женой. А тут опека. У меня вообще крышу срывает, думаю, да что же делать.
Понимаю, что это не шутки, на самом деле могут посадить. И тут они мне говорят: «Твою жену будут насиловать малолетки и спидозные». В общем, понаговорили такого. «И с тобой тоже там будут обращаться так, что будь здоров». Страху нагнали.
Жена зашла с ребенком, дали три минуты пообщаться один на один. Обнялись, помолились. Сейчас жутко вспоминать это. Потом жену увели куда-то на второй этаж. Сказали ей, что сейчас приедет опека и ребенка заберет. Сын перепугался страшно.
И после этого что-то поменялось, следователь вдруг изменил тон и говорит: «Нужно вам отказаться от 51-й статьи, потому что у нас команда. Тех, кто на 51-й, закрывают». Ладно, давай по новой переписывать протоколы какие-то, бумаги, подписку о невыезде выдали. Думаю, раз подписка, значит, отпустят. И тут другой следователь зашел и говорит, что мою жену с ребенком отпустили, они уехали домой. Вот такая жуть.
Периодически эти следователи подходили, перчатка на руке медицинская, сами бешеные какие-то. Понятно, что этими перчатками они не маникюр делали
И все это время крики за стенкой, какие-то движения непонятные. Когда меня допрашивали, там сидел Славик Боронос. На него вообще жутко было смотреть. Я его одними губами спросил: «Славик, тебя били?» Он говорит: «Да». А я не знал, что там электрошокер был и пакеты на голову надевали. На тот момент еще ничего не известно было. Просто крики и крики. Периодически эти следователи подходили, перчатка на руке медицинская, реально бешеные какие-то. Понятно, что этими перчатками они не маникюр делали. В кабинете еще ведро стояло с водой, там тоже эти перчатки одноразовые валялись. Я думаю, зачем? Потом выяснилось, зачем.
Ключевая мысль на допросах была такая: вы развращаете общество, вас специально американцы здесь расплодили, вы подрываете государственные устои. Хотя какие устои мы подрываем? Вы не ходите голосовать, не идете в армию, а потом кузькину мать всем покажете, чтобы Запад нас захватил. Вы квартиры отбираете, вы против лечения. Хотя как против лечения, если вот швы, я же лечился. Вот такие обвинения. Придумано много про нас.
В обвинении написано, что я кого-то вербовал, какого-то Миронова. Я вообще понятия не имею, кто такой этот Миронов. Потом уже выяснилось, когда я с друзьями встретился, что это был засланный казачок из ФСБ. Он ходил, со свидетелями общался, говорил, что хочет найти путь к Богу, пытался какие-то библейские темы обсуждать. Все, с кем он общался, уже на карандаше, и там, возможно, аудио- и видеосъемка была какая-то секретная.
У меня на работе со всеми прекрасные отношения, с верующими, неверующими. И ребята с работы, хоть и не разделяют моих религиозных убеждений, но все меня поддерживают.
Вера — это мой образ жизни, мое мировоззрение. В этом для меня смысл жизни, по большому счету, как бы это высокопарно ни звучало. За что нас преследуют? За то, что мы верим в Бога? Это же абсурдно. Мы же не едим детей, не насилуем никого. Единственное противозаконное, что я в своей жизни делаю, — это ремень не пристегиваю, когда на машине езжу, просто не люблю.
"Как мячик пинают, так же по моей голове один из омоновцев пнул"
Тимофей, Сургут
Представьте, вы лежите, шесть утра, темно — и тут начинается невыносимый долбеж в дверь. Мы с женой просто сжались и ждали, что будет дальше. А потом спрятались в туалете, думали, это самое безопасное место. И тут услышали, как через наш балкон на третьем этаже кто-то заходит, при этом ломают форточки, балконную дверь, открывают входную дверь. Следователь, три фсбшника, эксперт, два омоновца и два понятых — девять человек ворвались в однокомнатную квартиру. Я даже не знал, кто это, пока свет не включился, они из подъезда вырубили счетчики.
Меня сразу положили на пол. Я был в одних трусах. Стали орать: «Руки за спину!». Я лежал на животе, и руки мне сжали за спиной так, что пришлось приподнять голову. И в этот момент я чувствую удар ботинком прямо в правую часть головы. Знаете, как мячик пинают, так же по моей голове один из омоновцев пнул. После этого меня подняли и толкнули к стене, и я головой в стену уперся так, что до сих пор кровяной след на обоях остался.
Я в принципе ничего не скрывал, потому что не считаю преступлением веру в бога. Говорю: «Все, что надо, берите». Следователь достала шаблон, в котором были указаны флешки, личные телефоны, ноутбуки, все электронные устройства, литература, какая есть, все религиозное. У меня было так много всего, что они даже и половины не взяли, а выбрали только самые красивые книги.
Весь обыск я так и простоял лицом к стене, руки за спиной в наручниках, ноги на полушпагате. Омоновец следил, чтобы я не сдвигал ноги. Он постоянно подходил и бил меня по внутренним сторонам голеней, чтоб раздвинуть ноги пошире.
Потом нас с женой отвезли в Следственный комитет. Там мы провели весь день. Вместе с нами там было человек 40 задержанных. Следователь все время пугал меня, что закроет в СИЗО, а фсбшники, — что отведут к «доктору». И показывали на белую дверь в коридоре, за которой были просто ужасающие крики пыток и звук электрошокера. Я не мог поверить, что пытают моих соверующих.
Один из них, Слава, ему за 50 лет, потом сказал мне: «Ты знаешь, Тимофей, я в жизни не проронил ни одной слезы». Такой вот он человек. «А сейчас, — говорит, — я плачу каждый час. Разговариваю и просто начинаю плакать». Другой, мой близкий друг, сам по себе очень большой, и здоровье у него хорошее. Он может, например, к машине сзади подойти, поднять ее и вытащить из колеи, чтобы она проехала. Такой силой богатырской обладает. Когда мы встретились, он плакал. Он показал мне свои синие ноги. Рассказал, что они там делали. Водой обливали, чтобы усилить заряд тока. Голову пакетом обвязывали. Говорит: «Даже не знал, выйду я живым или нет».
Слава, ему за 50 лет, потом сказал мне: «Ты знаешь, Тимофей, я в жизни не проронил ни одной слезы». Такой вот он человек. «А сейчас, — говорит, — я плачу каждый час»
Я пытался объяснить следователям, что это большая ошибка, мы не преступники, никогда никакой преступной деятельностью не занимались. Рассказывал, как у нас все проходит. Что мы так богу поклоняемся, понимаете, это наша вера. Говорю, это то же самое, что, например, вы придете к православным и спросите у них: «А как вы там свечки ставите? Что делает, например, священник или дьякон или какой-то патриарх?».
Я объяснял, что МРО [местные религиозные организации] создавались лишь для того, чтобы взаимодействовать с органами и государственной властью, осуществлять коммунальные платежи. При чем здесь эти люди, которые никогда не имели отношения к этому юридическому лицу? Простые верующие, которые здесь находятся.
Следователь говорил: «Да вы разлагаете российское государство. Из-за вас потом революции. Вы засланные американцы». Я им объясняю: «Вы говорите, что я вербую людей, а я просто делюсь своими убеждениями в соответствии с 28-й статьей Конституции». Следователь распечатывает эту статью, читает, удивляется. Они вообще неподготовленные. Наложили штамп «экстремисты» и все. Врываются ко мне домой, будто я самый первый заместитель бен Ладена.
После того как мы поговорили, им даже интересно стало. Но обвинять продолжили: «Да вы считаете себя лучше, чем другие люди!». Я говорю: «Извините, вы какой веры?» «Православной». «А вы не считаете, что ваша вера действительно правдивая, истинная, что вы на правильном пути?» Любая религия такой себя считает, это обычное дело. Но в то же время мы уважаем всех. Мы не считаем, что кто-то выше или ниже нас. Бог всем судья.
Вы просто возьмите меня как личность и изучите. Какой из меня экстремист? Да я слова плохого человеку не могу сказать, меня потом совесть замучает. Вот нашли экстремиста. И так большинство из нас.
Почему именно за нас решили взяться? У меня-то есть ответ на этот вопрос. Об этом же сказано в Библии. Иисус сказал: вас будут хватать, судить и даже убивать, для того, чтобы было дано свидетельство, Евангелие о благой вести. Когда бы я застал прокурора дома, чтобы рассказать ему об Иисусе, об Иегове? Или тому же судье. А сейчас им приходится все это читать, изучать.
Во время обыска один из фсбшников открыл очень хорошую брошюру и начал ее читать. Я это заметил, а он засмущался, быстро закрыл книгу и говорит: «Я сейчас тоже начитаюсь, стану таким же». Эта брошюра называлась «Секрет семейного счастья», и он читал о том, как решить финансовые трудности в семье. Я говорю: «Вы знаете, это очень полезно. Вы можете взять ее себе». Возможно, этот сотрудник в будущем задумается об этом. То есть в такие уголки зашло свидетельство о царстве бога, в которые мы сами, как простые люди, никогда не смогли бы попасть.
"Подожгли забор с двух сторон, кинули шашки и сказали, что мы горим"
Виктория, Урай
2 ноября прошлого года к нам пришли с обыском. Проникли обманным путем, позвонили в дверь в шесть утра, сказали, что поцарапали нашу машину. Муж пошел калитку открывать, они ворвались, сбили его с ног и колено повредили.
У нас тогда друзья гостили из Питера, и одного из них обвинили в том, что он наркотики кому-то передал. Под этим предлогом у нас перерыли все, смотрели религиозную литературу, наши личные вещи, записи, открытки. Забрали все электронные устройства у нас и у детей. Унесли даже видеокассеты 20-летней давности, на которых наша свадьба записана.
Моего мужа после этого на сутки посадили за решетку за то, что он сопротивлялся сотрудникам полиции, которые сами разбили колено ему, представляете.
6 февраля в половине седьмого утра к дому приехала пожарная машина. Я услышала звук сирены, побежала к окну и сразу заподозрила неладное. Подожгли металлический забор с двух сторон, кинули шашки и сказали, что мы горим. Пожарные кричат: «Открывайте!». И тут же из-за пожарной машины стали выходить полицейские, следственный комитет, ФСБ. Я через дверь прошу предъявить документы, они говорят: «Нет, открывайте. Мы сейчас будем пилить дверь». Пришлось открыть.
У нас забрали оставшиеся записи, личные фотографии. Наши с дочерью новые телефоны, ноутбук, который я купила для работы после прошлого обыска. Забрали мои рабочие записи. Я английский преподаю, и в этот день ко мне должны были прийти дети на занятие. Следователь говорит: «Мы сейчас их будем спрашивать, как их зовут, кто родители, зачем они сюда пришли». Но, к счастью, в тот день родители детей не смогли до меня дозвониться, и никто не пришел.
Потом они поехали на работу к мужу. Там изъяли его рабочий ноутбук, синодальный перевод библии, разные другие вещи. Допросили его начальника.
Моего мужа обвинили в создании управленческого центра свидетелей Иеговы в Петербурге. Он пробыл 20 суток в СИЗО. Сейчас он под домашним арестом.
Сын после обыска нарисовал рисунок, на котором стоит человек с автоматом и рядом наша семья, и написал внизу «С нами Бог».
Позже выяснилось, что за нами давно следили, там были фотографии, откуда мы выходим и куда заходим. По материалам дела мы, оказывается, раскладывали наркотические закладки. В какой-то момент между обысками мой муж действительно обнаружил слежку и стал преследовать эту машину. Люди оторвались, уехали на красный свет и все.
После второго обыска в «Новостях Югры» сказали, что взяли организатора центра свидетелей Иеговы в Петербурге. В качестве одного из доказательств привели карту, которую нам прислали друзья, к которым мы ездили на свадьбу, с объяснением, как к ним добраться. Эту карту представили как наши маршруты какие-то непонятные.
В новостях сказали, что взяли организатора центра свидетелей Иеговы в Петербурге. Как доказательство привели карту, которую нам прислали друзья с объяснением, как к ним добраться на свадьбу
У меня дома в большом зале парты стояли для ребятишек, с которым я занималась. Сказали, что я якобы занималась репетиторством, а под видом репетиторства проводила собрания. Это просто возмутительно.
В городе все знакомые шокированы тем, что с нами произошло, и нас поддерживают. Коллеги Андрея, 51 человек, подписались под его положительной характеристикой для суда. Мог бы такой коллектив подписаться, если бы они чувствовали какую-то угрозу, религиозное или политическое давление?
Это все такое потрясение для нас. Знаете, я сейчас реагирую на любую сирену буквально, — психологическая травма. Хочется верить, что дети это проще переносят. Будем надеяться, это не отразится на них.
"Он обошел меня и сзади как дал по темечку, даже искры из глаз полетели"
Савелий, Сургут
К нам пришли рано утром, стали барабанить в дверь: «Открывайте, полиция! Быстро открывайте!». Мы спросонья встали, я сказал: «Сейчас оденусь и открою». «Открывайте двери, сейчас ломать будем!». Я пошел одеваться, что делать. Жена встала, халат накинула, открыла дверь. Зашли эти, пробежались по коридору. В черных сапогах, в черной форме, лица закрытые. Знаете, такое ощущение, будто в 90-х побывал. После этого они вышли и зашли оперуполномоченные, а за ними — следователь.
Сначала в детскую комнату прошли и там обыскали все. Дочка у нас в другой комнате спала, ее не трогали. Потом трое оперуполномоченных, двое понятых и я пришли в нашу спальню. Пока они проводили обыск там, я сидел возле кровати на стуле. После обыска один оперуполномоченный присел рядом со мной и цепочкой по моей руке несколько раз ударил: «Вспоминай пароль!» — говорит. И обозвал по-всякому. Не буду говорить как, потому что неприятно самому. Сектантом, адептом, по-всякому обзывает. «Ты, святой, вспоминай!». Я рассказываю об этом, и сердце начинает опять биться. Тяжело вспоминать. Потом он встал, обошел меня и сзади как дал по темечку, даже искры из глаз полетели, так плохо стало. Я посидел немного, потом встал и вышел, в коридоре поставил стул и сидел там, не заходил больше в ту комнату, зачем мне это надо, чтобы меня избивали. Сел перед следователем, там меня не трогали уже.
Потом нас с женой посадили в машину и мы поехали в Следственный комитет. И весь день мы там сидели. Где-то в начале седьмого только вышли оттуда, сели на автобус и поехали домой.
Они хотели узнать пароли от моего компьютера, от телефона. Это мое личное дело. Почему я должен кому-то их говорить? Если вы хотите обвинить меня в чем-то, обвиняйте. Но давайте доказательства, что я занимался чем-то противозаконным. Я не нарушаю закон. А если я молюсь Богу и говорю о том, что читал в Библии, это не противозаконно, это Конституцию не нарушает.
Очень неприятно было, как вспомнишь. Я никогда не думал, что у нас в стране такое может быть. Не мог представить, что за веру будут преследовать людей. Я не знаю, за что нас преследуют, не понимаю этого. Я никого не оскорблял, никому плохого слова не говорю. За то, что я говорю людям читать Библию? Не знаю. Я не понимаю.
"Заключенные по просьбе сотрудников ФСБ надо мной издевались"
Дмитрий, Шуя
20 апреля прошлого года ко мне пришли с обыском, изъяли всю технику, бумаги, книги. Отвезли на допрос, но вскоре отпустили под подписку о невыезде. Возбудили уголовное дело по статье «Участие в продолжении деятельности экстремистской организации». Я сразу сказал им, что Верховный суд принял решение в отношении юридических лиц. А я обычный верующий человек и не имею отношения к этим запрещенным юридическим лицам, я просто реализую свое конституционное право на свободу вероисповедания.
29 мая мне позвонил человек, представился сотрудником ДПС и сказал, что в мою машину кто-то въехал. Попросил меня выйти и оформить бумаги. Я вышел, ничего не подозревая, не успел дойти до машины, как меня схватили, без объяснений посадили в машину и отвезли в Следственный комитет.
В СК следователь сказал, что против меня возбудили еще одно уголовное дело. На этот раз в связи с финансированием запрещенного юридического лица «Управленческий центр свидетелей Иеговы». Я сказал следователю, что ничего не финансировал и не понимаю вообще, в чем суть этого обвинения и какое это имеет отношение к моим религиозным убеждениям. В рамках этого дела позднее возбудили несколько уголовных дел, в том числе против моей супруги. Всего около шести человек по нему проходят.
Суд принял решение поместить меня в СИЗО, и с 4 июня до 15 ноября 2018 года я находился там. Следователь за эти полгода ни разу не появился. Приходили сотрудники ФСБ из отдела по борьбе с экстремизмом. Беседы с ними сводились к тому, что мне, чтобы выйти, нужно дать признательные показания. Они говорили: «Вы потеряете все, жена от вас уйдет, вам будут созданы тяжелые условия. Вам это надо?» Я говорю: «Мне не надо проблем в жизни, но я не собираюсь отказываться от своей веры и считаю, что все происходящее — преследование за инакомыслие, за мои религиозные убеждения».
В одной из бесед эти сотрудники ФСБ мне сказали: «Мы знаем, что вы никаких уголовных преступлений не совершали, но сейчас нужно, чтобы это дело пришло к логическому завершению. Было много усилий потрачено в связи с этим делом. И сейчас, если вы признаете вину хотя бы по одной статье, мы вам гарантируем, что уже завтра следователь вас отпустит из СИЗО. Он может это сделать даже без решения суда. А потом на суде вам дадут мягкое наказание, может быть, два года, а может быть, условное, но, по крайней мере, не 8–10 лет, как вам сейчас грозит». Я спросил: «А что вы хотите взамен?» Они сказали: «У вас же наверняка есть какие-то контакты и информация о других людях. Нам нужна вся эта информация для начала». «Иначе, — сказали, — если не согласитесь, в СИЗО окажется и ваша жена, а потом вы оба поедете отбывать срок в колонии, мы вам это обещаем».
Они сказали: «У вас же наверняка есть информация о других людях. Если не расскажете, в СИЗО окажется и ваша жена, а потом вы оба поедете отбывать срок в колонии, мы вам это обещаем»
В СИЗО меня поместили в так называемую пресс-хату. Я не буду рассказывать подробности, скажу лишь, что там заключенные по просьбе сотрудников ФСБ надо мной издевались, оказывали эмоциональное и физическое давление. Позднее они поменяли свое отношение ко мне, сказали: «Ты действительно верующий человек, а нам представили тебя как экстремиста, преступника, который под видом религии совершает преступления».
На что я сказал, что если бы это было так, то за это время против меня возбудили бы не одно уголовное дело, и были бы потерпевшие. После чего эти заключенные сделали запрос в город, где я живу, в местный криминалитет, и поинтересовались, связан ли я с какими-то противоправными действиями, состою ли в местных криминальных структурах, или, может быть, замечен был. Оттуда им пришел ответ, что нет. В конечном счете они даже извинились передо мной. Такое изменение произошло в сознании людей, которые, в общем-то, заинтересованы были в оказании давления, поскольку им за это предусмотрены разные преференции. Это очень приятно было.
С тех пор как меня отпустили, я езжу в Следственный комитет в Иваново, поскольку дело было передано из Шуи в областной центр. Продолжаются следственные действия. Они еще только приступают к проведению экспертиз, о которых они говорили в течение всего времени, пока я находился в СИЗО. И следователь, когда мы были у него с адвокатом, сказал такую интересную мысль. Он сказал: «Теперь давайте попробуем поработать честно». Я поинтересовался, что он имеет в виду. Он сказал: «В правовом поле». Получается, все, что было до этого, — это было вне правового поля.
Во время одной из встреч я спросил у следователя: «Как вы относитесь к словам президента о том, что преследования в адрес свидетелей Иеговы — полная чушь, что Россия вообще-то многоконфессиональное и светское государство». Он сказал: «Мы-то все отслеживаем, внимательно за этим следим, а также за реакциями международных организаций». То есть они следят за реакцией общественности, правозащитников.
Я и моя жена работаем дворниками. Пока я был в СИЗО, к моему начальнику приходили сотрудники ФСБ и говорили, что мы экстремисты и нас нужно уволить. Когда я вышел из СИЗО и пришел на работу, начальник рассказал, что уже готов был меня уволить, но решил поподробнее исследовать это дело, какие-то звонки сделал своим знакомым в ФСБ, чтобы уточнить, что к чему, и в конечном счете нас не уволили. Хотя работу дворника найти не проблема. Не много желающих улицы мести.
Я у фсбшника спрашивал: вы сами-то понимаете, в чем заключалась деятельность этого юридического лица, в которой нас обвиняют? И судя по его ответу, он сам этого не знает. Знает лишь, что мы что-то проповедовали. То есть у них вообще нет понимания вопроса, они просто выполняют приказ или, точнее, заказ. С моей точки зрения, все, что происходит, — это заказ. Чей — не знаю, но очевидно, что заказ.
Пока я был в СИЗО, к моей жене постоянно приходили, давили на нее, кричали, что мы все потеряем и будем вздрагивать от каждого стука в дверь. На самом деле, у них нет никаких доказательств, что свидетели Иеговы участвуют в каких-то экстремистских действиях. Поэтому они давят на людей, чтобы выбить из них признательные показания.
После всего этого мое доверие к власти и к правоохранительным органам полностью подорвано. Я честный человек, стараюсь жить по библейским законам и по отношению к государству, и по отношению к обществу. Я никогда не думал, что против меня возбудят уголовное дело и объявят меня преступником. Раньше я был уверен, что сотрудники правоохранительных органов — это люди, поставленные защищать интересы гражданина и общества, а сейчас, на фоне этих событий, в это верится с трудом.