Если автомат висит на стене. Z-мобилизация может уничтожить российский театр, но не поможет взять Бахмут

«Театры с их заведомо либеральной атмосферой жизненно важны для нас,
поскольку удовлетворяют потребности определенного зрительского сегмента
и гарантируют, что такие люди остаются под нашим прочным контролем».

Райнер Шлёссер, начальник театров в Третьем рейхе

Актер Русского драматического театра в Улан-Удэ Артур Шувалов (на фото выше), прямо на сцене вскрывший себе вены канцелярским ножом, говорит в интервью: «Театр пытаются превратить в инструмент пропаганды, в функцию, которая поддерживает политику государства, а актеров используют как болванчиков. Но театр не должен быть направлен на пропаганду. Театр — это зеркало, которое должно показывать проблемы общества». Через год после начала войны эти слова могут показаться наивными. Какие еще «проблемы общества», если страной руководит военный преступник, и страна ведет невиданную по жестокости и цинизму агрессивную войну?

Однако самим своим поступком актер взорвал атмосферу и в своем театре, и в городе, показав, что общество не монолитно закатанная в асфальт толпа молчаливых анонимов. Шувалова поддержали коллеги — через несколько дней троих из них с полицией выгнали из здания театра, когда они хотели посмотреть премьеру собственного театра с московскими артистами. История противостояния актеров и нынешнего Z-худрука длится год, после того как из театра за открыто антивоенную позицию изгнали настоящего худрука, Сергея Левицкого. Актеры и тогда не смолчали, требуя объяснить профессиональные причины увольнения режиссера, при котором театр впервые за много лет попал в лонг-лист «Золотой маски» и был приглашен на несколько театральных фестивалей. А накануне 9 мая Шувалов своими руками убрал баннеры с буквами V и Z, установленные перед театром (причем интересна непосредственная причина — московский театральный критик, эксперт «Золотой маски» сказал, что не придет смотреть премьеру, если увидит на театре милитаристские символы).

Нужно отдать должное московскому критику, которого по понятным причинам лучше не называть. Но в остальном понятно, что влияние Москвы на региональные театры совершенно другое: из Минкульта приходят не только циркуляры на специфическое оформление театров, но и цензурные списки, кадровые решения и указания отрядить актеров в агитбригады, прославляющие «спецоперацию» на оккупированных территориях (Шувалов от этого прямо отказался, при том, что его зарплата, как он сам говорил, в лучшем случае не превышает 26 тысяч рублей в месяц, но многие, замученные нищетой и безработицей, соглашаются).

Разгром российского театра к годовщине начала войны подытожил в своей хронике журнал «Театр» (официально закрытый в России). Свои должности покинули десятки худруков ключевых театров, ведущие актеры или ушли сами, или были изгнаны из театров, многие уехали за границу, постановки нескольких драматургов и режиссеров запрещены, а если даже не запрещены, то их имена вычеркиваются из афиш и программок, некоторые признаны «иноагентами», на них заводятся административные и уголовные дела. Это десятки имен и названий.

Что же предлагаетcя взамен всего изгнанного и запрещенного?

В основном — упомянутые командировки агитбригад и отдельных театральных деятелей в Донецк, Луганск и Мариуполь, Z-оформление фасадов. В числе «творческих достижений» — огромные по масштабам российские гастроли донецкого музыкально-драматического театра со спектаклем «Я Zнаю праVду», заключение театрами договоров о сотрудничестве со Следственным комитетом и Министерством обороны. Фронтмены театрального Z-движения — актеры Евгений Миронов, Полина Агуреева, Владимир Машков (кажется, окончательно сошедший с ума), Сергей Безруков, Ирина Апексимова, Дмитрий Певцов, а также погибший в автокатастрофе при отправке «помощи Донбассу» актер и режиссер Сергей Пускепалис.

Хотя большинство «мероприятий» имеют анонимно-бюрократический характер (типа сбора денег и «поездок агитбригад»), а из «творческих достижений» за год предъявлен донецкий спектакль (найти независимые рецензии на который не удалось, как и данные о зрительском успехе), а также телевизионные вопли на Красной площади бывшего актера Охлобыстина «Гойда!», надо признать, что мобилизация всероссийски признанных имен именно в театре кажется более успешной, чем в остальной индустрии «культуры и искусства».

Театры заливают деньгами, при этом публика раскупает билеты на любой спектакль (не в пример пустым кинозалам), а контроль Министерства культуры за кадровой и репертуарной политикой крайне пристальный.

Казалось бы, чисто арифметически количество театральных зрителей в стране не так велико и физически ограничено количеством театральных мест, но политическое руководство спинным мозгом чувствует — театр, где происходит живое действие здесь и сейчас, — это традиционный нерв столичной и вообще городской жизни еще со времен оперы «Жизнь за царя!».

Если для Ленина важнейшими искусствами были кино и цирк, то Сталин никогда не забывал о театре, занимался микроменеджментом, ходил на спектакли, копался в репертуаре, принимал участие в судьбе отдельных драматургов, театров и всего цеха (похоже, руководство зрелищными искусствами и литературой его занимало больше, чем занятие скучной и неблагодарной экономикой, которой всё никак не помогали ни марксистские теории, ни репрессии).

Даже пожилой и глубоко больной Леонид Брежнев в 1981 году лично вместе с членами политбюро посещал мхатовскую премьеру спектакля «Так победим!» с Калягиным в главной роли (по воспоминаниям, при выходе Калягина на сцену Брежнев спросил Черненко: «Это Ленин? Надо его поприветствовать?» На что тот, не повернув головы, громко отрезал: «Не надо»).

И это не сугубо отечественная история. В недавно переведенной на русский язык книге Николаса Старгардта «Мобилизованная нация. Германия 1939–1945» рассказывается о театре в Третьем рейхе:

Геббельс всегда с готовностью жертвовал огромные средства на поддержание театров. В 1942–1943 гг. он вложил в них 45 миллионов марок — чуть ли не в сто раз больше, чем за прошедшее десятилетие. Собственно на пропаганду министр тратил меньше. Сумма, дополнявшаяся, по замыслу, за счет областных и городских доходов, составляла добрую четверть от всего бюджета ведомства Геббельса. Киношникам не перепадало и половины, поскольку если киноиндустрия приносила немалые доходы, театрам без субсидий грозило закрытие. Хотя режим требовал привлекать в театры массового зрителя, нацистам приходилось мириться с запросами представителей среднего класса, традиционными потребителями годовых абонементов. Объемы выделявшихся театрам ресурсов показывают всю серьезность понятия «немецкая культура» для нацистского режима при осознании необходимости удовлетворять персонифицировавшую ее образованную публику. Большинство из трехсот театральных трупп рейха работали круглогодично, давая два или три спектакля в день.

Гитлера с Геббельсом ничто не спасло ни от бомб союзников, ни от танков Сталина, содеянное в конце концов привело их к ампулам яда, а их верных соратников — к Нюрнбергу. Если честно, мне и сейчас непонятно, как изгнание Левицкого из театра в Улан-Удэ, Назарова из МХТ, а Лии Ахеджаковой из «Современника» поможет «второй армии мира» взять Бахмут или хотя бы улицу Чайковского там.

При Сталине актеры и выбрасывались из окна от страха ареста, как Владимир Яхонтов, и отправлялись на долгие сроки в заключение или ссылку в Сибирь, как Георгий Жженов. Но стоило помереть самому Сталину, стоило стране оттаять в оттепели, с появлением «Современника» и Театра на Таганке театры вышли на авансцену поиска смысла, творческой (полу)свободы и даже фронды.

При Андропове это кончится новым разгромом и временной эмиграцией Юрия Любимова, но уже в перестройку одним из главных не только культурных, но и общественных феноменов было движение самодеятельных студий и любительских театров, из которых вышли многие звезды и даже классики нового поколения.

Сейчас вынужденные уехать за границу звезды театра не вычеркнуты, не отменены и не забыты. Анатолий Белый с моноспектаклем «Я здесь» 20 раз выступил в Израиле и теперь едет с гастролями по Европе. Александр Филиппенко с аншлагом вышел на сцену в Риге в читке пьесы «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича». Артур Смольянинов — новая звезда проекта «Гражданин поэт» и тоже выступает в европейских столицах. Это только три примера и только актеры (для таких режиссеров как, например, Крымов и Серебренников, потребовалась бы отдельная колонка).

Критик Алексей Киселёв еще в ноябре пытался «сосчитать» стремительно растущую российскую театральную диаспору в мире: «Максим Диденко — в Берлине, Тимофей Кулябин — в Софии, Семён Александровский — в Тель-Авиве, Дмитрий Крымов — в США. Режиссер Илья Мощицкий ставит спектакли в Ереване, продюсер Юрий Шехватов консолидирует российских театральных эмигрантов в Алматы, авторка кроссдисциплинарных проектов Вика Привалова — в Тбилиси, лучшая постановщица театра для подростков Полина Стружкова — в Таллинне».

И вот, изгнанного из Улан-Удэ Сергея Левицкого принял Казахстан, и он работает в Театре юного зрителя в Алматы.

Актер Артур Шувалов, как сотни и тысячи актеров и режиссеров, остается дома и продолжает свое интервью:

«Меня поразила и порадовала поддержка общественности. Люди мне до сих пор звонят и пишут в знак солидарности. Мне кажется, это не сотни, а тысячи человек. Я телефон не выпускаю из рук и, чтобы поспать, вынужден отключать звук, потому что постоянно получаю сообщения и звонки. “Мы поддерживаем вас“, — пишут мне артисты из других театров и просто незнакомые люди со всей страны, не только из Бурятии, кто-то даже из-за границы».

Очень хотелось бы написать здесь о независимых театрах в России, которые, порой кочуя со сцены на сцену, по-партизански арендуя площадки, и выступая даже на улицах и в переходах, продолжают свою работу вопреки всему. А также об актерах и режиссерах в государственных театрах, позволяющих себе отнюдь не рабское, хотя и подцензурное поведение, что мы уже проходили при «совке». Но это значит составлять «расстрельные» списки для госпожи Любимовой, Роскомнадзора и видного театрала Бастрыкина. Увы.

* * *

Ни географические границы, ни больные фантазии чиновников, ни цензура и пропаганда, ни уголовные дела не смогут изменить законов термодинамики ни в искусстве, ни в человеческой жизни. Всё это история проходила много раз, еще со времен запрета мистерий в средневековой Европе и полного запрета театра в Английской республике в XVII веке.

Автора спектакля «Я Zнаю праVду» и сейчас-то не помнит и не знает почти никто. Артура Шувалова, по крайней мере, в Бурятии запомнят надолго.