Мнения
Полицейские, которые допрашивали первокурсника отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ Диму Петелина, пугали, что вот прямо сейчас могут отправить его в Сибирь. Он же сам, почти добровольно, по глупому телефонному звонку, явился в отделение полиции Московского университета, - как бы дико ни звучало название этого полицейско-академического учреждения. Никто из участников той беседы не понимал до конца, в каком веке они живут - в 19-м, 20-м или 21-м. У Димы на футболке было написано “Don’t mess with Texas” (“не шути с Техасом”), а обвинили его, не шутя, в вандализме. Он-то знает, что племя вандалов жило в другое время и в другом месте, но внезапно столкнулся с подлинными современными вандалами в международный день защиты детей, 1 июня, когда в отношении него было возбуждено уголовное дело.
Дмитрий Петелин. Фото из личного архива
В чем заключается предполагаемый «вандализм»? Кто-то красной краской написал поверх фанерного указателя так называемой “фан-зоны чемпионата мира по футболу” слова “Нет фан-зоне”. Ну, то есть кто-то из его единомышленников не хотел, чтобы рядом с Университетом вообще находилась какая-то Зона (ключевое слово, описывающее бытие советских людей, которых ни один нынешний студент теоретической и прикладной лингвистики не ожидает повстречать в своей жизни).
Обвинили же в вандализме (статья 214 УК РФ) именно Дмитрия Петелина и еще двоих его однокашников. Их, вопреки Конституции и системе международных гарантий, держали в полиции полсуток, отняли телефоны, вторглись в тайну переписки, лишили свободы передвижений и творили все остальное, что в наши суконные времена стало вдруг таким привычным.
Петелина мелочно беспокоит, как в такой обстановке он будет сдавать сессию, а ему самому грозят исправительные работы сроком до года, либо арест на три месяца, либо штраф на сорок тысяч рублей (это существенно меньше, чем зарплата за один рабочий день ректора университета Виктора Антоновича Садовничего, в прошлом заметного члена КПСС, а ныне доктора физико-математических наук, который за всю свою карьеру математика больше всего прославился тем, что при высчитывании 15% от 100 получает 6).
Студент Петелин при этом убежденный противник как раз вандализма. В одном из интервью он отметил: “Если говорить о вандализме, сейчас в парке при МГУ вырубаются деревья, хотя этот парк — объект культурного наследия. Там же вскрывается и взламывается исторический [гранитный] бордюр. И я в целом считаю, что вандализм — это плохо. Плохо, когда государство портит объекты наследия, нарушает исторический облик этих объектов и мешает студентам учиться.”
Вся суть конфликта в том, что группа инициативных студентов возмутилась задумкой озабоченных чиновников организовать рядом с главным зданием Московского университета так называемую “фан-зону” - то есть огороженную металлическим заборчиком территорию, на которой будет установлен гигантский плазменный телевизор (на что будет потрачено 700 миллионов рублей из денег налогоплательщиков), и несколько тысяч досужих болельщиков смогут по этому супертелевизору смотреть “футбик под пивасик”. А студентам хочется готовиться к экзаменам, а иногда отдыхать, и вообще существовать по-человечески в том университете, куда они с таким трудом поступили. Получается, какие-то внезапно подросшие дети - бессмысленные, с точки зрения полиции и мэра Собянина, будущие филологи - столкнулись лоб в лоб с важнейшим фетишем цивилизации потомков Феликса Дзержинского - фетишем телевидения останкинского разлива, столь важного в нынешний геополитический момент, а других моментов теперь и не бывает.
Для того, чтобы представить, какого уровня достигла фетишизация телевизора во времена крымнаша, придется вспомнить два случая.
Летом 2014 года важнейшие бои на востоке Украины шли вокруг горы Карачун в районе Славянска. Одним из самых драматичных событий для воюющих сторон оказалось уничтожение 1 июля местной телевизионной вышки. Когда она рухнула - это было большой победой обороняющейся Украины, и уже через четыре дня сам Славянск был освобожден. После этого два года вся Украина следила за восстановлением карачунской вышки. На открытие приезжал Петр Порошенко, который назвал это “чрезвычайно важным событием”. На восстановление были потрачены миллионы гривен. Но дело не в деньгах - сама по себе телевышка была культурным и политическим символом, ее высоту прогрессивные журналисты зачем-то всерьез сравнивали с высотой Эйфелевой башни, пирамиды Хеопса и другими торчащими из земли предметами, которые человечество воздвигло за время своего существования. Тогда тысячи или даже миллионы людей в очередной раз убедились, что телевидение - это предмет серьезной войны, стратегический ресурс, не меньший, чем нефть, золото или зерно (но не сами эти граждане, чья жизнь оказалась не ценней, чем патрон). Ни разрушение железнодорожного сообщения, ни сломанный водопровод, ни гибель тысяч людей и падение транспортных самолетов не привлекали тогда такого внимания (разве что битва за аэропорт “Донецк” и уничтожение малайзийского “Боинга” с гражданскими пассажирами на борту).
Второй случай - скорее комический - тоже связан с этой так мало известной российским телезрителям войной. Может быть, кто-то помнит, что в ноябре 2015 года была подорвана высоковольтная линия, подающая электричество с территории Украины в Крым. Полуостров, вроде бы ставший российским, искренне огорчился, что свет из братской Украины перестал поступать (что это вдруг?). Среди прочего погасли и телевизоры. Российские пропагандисты вспомнили слово “геноцид”. На починку запасного электричества приезжал сам полковник Путин.
На этом фоне важнейшей акцией оказался запуск на улицы Симферополя специальных грузовиков, на которые были установлены большие телеэкраны: грустно бродившие во тьме крымчане получили возможность прямо на улице смотреть телевизор! Мы когда-нибудь узнаем, в каком стратегическом кабинете проходило это совещание, но сам смысл геополитического озарения очевиден: если рядом есть телевизор - значит есть стабильность, воссияло явление государственной мудрости и восстала из темноты сама гигантская ржавая заскорузлая скрепа.
И вот после всего этого кто-то посмеет мешать воздвигнуть около МГУ огромный телеэкран, чтобы не знающие забот туристы могли посмотреть чемпионат мира по футболу? Какие-то задохлики-филологи против нашей Зоны? Какие-то газоны и деревья, исторические бордюры и фонари, какие-то маршруты, по которым катались на лыжах четыре поколения студентов и романтично гулял ныне возмущенный оппозиционный политик Дмитрий Гудков, а когда-то - десятикратный чемпион МГУ по баскетболу?
Кто-то скажет, что фан-зона - это обычная практика во время футбольных чемпионатов, представляющая собой единение болельщиков на улицах и велодорожках урбанизированной вселенной. Вот только в настоящей “урбанизированной вселенной” совершенно невозможно укатать на год принудительных - и совсем не филологических - работ студента, так или иначе протестующего против Большого Телевизора. Если только сам этот телевизор не стал немыслимым даже для древних египтян фетишем, не менее важным, чем, например, иконостас РПЦ в неравной битве против девушек из Pussy Riot, получивших свою классическую путинскую «двушечку» задолго до событий в Крыму и на Донбассе.
И скорее этот «проект» напоминает не импортную «фан-зону», а знаменитый карго-культ традиционных племен Океании, которые построили соломенный самолет “Дуглас”, ожидая, что из него посыплются ящики с американской тушенкой.
Из такой “фан-зоны”, построенной на поломанных судьбах студентов, ничего, кроме собственно зоны, колючей проволоки, и - не телевизионных, а пулеметных - вышек, не вырастет и не посыплется. И придется студенту Петелину вспомнить, на каких костях создавались все эти “исторические” ландшафты на Ленинских (а вовсе не Воробьевых) горах, и весь этот зиккурат сталинского МГУ, которые он теперь так наивно защищает в майке “Don’t mess with Texas”.
И будет его основным чтением теперь не томик Зализняка, а УК и УПК РФ, если он не успеет убежать в Техас или Калифорнию.
Обычная практика, обычная зона.