Вчера вышла последняя серия «Чернобыля», нашумевшего сериала HBO о катастрофе на Чернобыльской АЭС. Об исторической достоверности фильма размышляет Бориса Соколов. Мнение о фильме двух ученых — химика и физика, оба из которых были знакомы с ситуацией, сложившейся в Чернобыле после катастрофы, читайте в отдельном материале The Insider «Ученые о „Чернобыле“: „Лучший западный фильм про СССР“ или „антисоветская клюква“?»
Англо-американский сериал «Чернобыль» зацепил миллионы зрителей по всему миру прежде всего тем, что показал нам человеческое измерение Чернобыльской трагедии. Обстоятельства аварии авторы фильма передают более или менее точно. Но упор они делают на то, что простым людям, в том числе совершающим подвиг и жертвующим жизнями при ликвидации последствий катастрофы, противостоят бездушные партийно-номенклатурные чиновники, озабоченные тем, чтобы максимально ограничить распространение информации об аварии. Однако даже они под влиянием трагедии переживают катарсис, и в них просыпается нечто человеческое. Еще одна трагическая коллизия связана с противостоянием людей неизвестной еще опасности в условиях тоталитарного общества, когда власть пытается контролировать всех и вся, а горбачевская перестройка уже провозглашена, но еще не реализована. Чернобыльская авария, выявившая неспособность существующей системы адекватно реагировать на крупные техногенные катастрофы, как раз и стала стимулом к более радикальным переменам в общественно-политической жизни страны. И бытовая, человеческая реакция на трагедию передана в фильме вполне достоверно, с соблюдением советских реалий.
Некоторая «клюква» в сериале все же присутствует, но она практически неизбежна, когда кинематографисты одной страны снимают фильм о другой стране с другой культурой. В данном случае неточности, возможно, вызваны стремлением авторов фильма максимально заострить противостояние партийных чиновников и мыслящих людей, обладающих необходимыми знаниями и пытающихся пробить стену непонимания. Эти люди представлены в фильме реальным академиком Валерием Легасовым, руководившим научной стороной расследования катастрофы и ликвидации ее последствий и покончившим с собой через два года после взрыва на Чернобыльской АЭС, а также вымышленной Ульяной Хомюк — ученой из Института ядерной энергетики АН Белорусской ССР. Заместитель председателя Совета Министров СССР Борис Щербина, заместитель председателя КГБ и другие начальники разговаривают с Легасовым чрезвычайно грубо, постоянно угрожают ему и не прислушиваются, по крайней мере в первое время, к его возражениям. Щербина в какой-то момент даже грозится выбросить Легасова из вертолета. На самом деле Легасов обладал весом и в научном, и в номенклатурном мире. Никто не позволил бы себе разговаривать с ним в таком тоне, как это показано в фильме, да и сам академик в предсмертных мемуарах ни о чем подобном не говорил. Не присутствовал Легасов и на заседании правительства, как в фильме, где он опровергает благодушный доклад руководства ЧАЭС, а сразу отправился с Щербиной в Чернобыль. И Легасов, в отличие от того, что показано в фильме, вовсе не был инициатором работ по предотвращению попадания ядерного топлива в водоносные слои, ставших одной из драматических интриг фильма. Он считал такие работы избыточными.
Легасов обладал весом и в научном, и в номенклатурном мире. Никто не позволил бы себе разговаривать с ним в таком тоне
Или вот сцена: когда министр угольной промышленности Михаил Щадов с двумя автоматчиками приходит к тульским шахтерам и фактически под конвоем отправляет их на ликвидацию Чернобыльской аварии. Это больше походит на отправку заключенных ГУЛАГа на фронт во время Великой Отечественной войны. В реальности никто ликвидаторов в зону аварии под конвоем не посылал. Другое дело, что большинство из них вряд ли до конца осознавали всю опасность своей работы. Как кажется, создатели сериала «Чернобыль» вольно или невольно перенесли в свой фильм сталинские практики взаимоотношений начальства с подчиненными и власти с народом. В начале перестройки все это было уже значительно мягче.
Шахтеры подлинные и сериальные
И сегодня, когда с момента трагедии прошло больше тридцати лет, мы так и не знаем ни точной причины аварии, ни даже того момента, с которого развитие событий стало необратимым. Существуют сразу две официальные версии, которые различным образом отвечают на эти вопросы. Государственная комиссия по расследованию причин катастрофы в 1986 году возложила основную ответственность на оперативный персонал и руководство ЧАЭС, и с этими выводами согласилось МАГАТЭ. Научной стороной работы Госкомиссии руководил академик Легасов, близкий к президенту АН СССР Анатолию Александрову, научному руководителю разработки реактора РБМК, который и взорвался в Чернобыле. Неудивительно, что вся вина была возложена на персонал АЭС, будто бы проводивший несанкционированные испытания. Причиной аварии было названо маловероятное совпадение ряда нарушений правил и регламентов эксплуатационным персоналом. С политической точки зрения эта версия также подходила, поскольку как будто не ставила под вопрос надежность гордости СССР — ядерной энергетики, «мирного атома» и переносила вину на исполнителей-«стрелочников». Руководству ЧАЭС инкриминировалось проведение испытаний «любой ценой», несмотря на изменение состояния реактора; вывод из работы исправных технологических защит, которые просто остановили бы реактор еще до того, как он попал в опасный режим, и замалчивание масштаба аварии в первые дни. Последнее обвинение соответствовало действительности, но сами власти занимались замалчиванием в еще большей мере. Чего стоит хотя бы бодрый рапорт КГБ Украины от 8 мая 1986 года: «Предотвращены попытки корреспондентов из Англии, Франции и Швеции собирать тенденциозную информацию на железнодорожном вокзале г. Киева, путем подвоза спецдружины УКГБ с нейтральных позиций, которые замкнули иностранцев на себя».
Эвакуация (нижний кадр — из сериала)
29 июля 1987 года выездной сессией Верховного суда СССР в Чернобыле бывший директор ЧАЭС Виктор Брюханов, бывший главный инженер станции Николай Фомин и его зам по эксплуатации Анатолий Дятлов были приговорены к 10-летнему заключению в исправительно-трудовом учреждении общего типа. Подсудимым вменялось в вину нарушение правил безопасности на взрывоопасных предприятиях и во взрывоопасных цехах, халатность и злоупотребление властью или служебным положением. Однако вплоть до Чернобыльской аварии АЭС не считались взрывоопасными объектами. В то же время Брюханов на суде признал, что «по программе <испытаний. — The Insider>.... было много нарушений. Она не была согласована с ГАЭН, главным конструктором, научным руководителем, проектировщиком <реактора — The Insider>. Не были четко расписаны действия персонала, особенно в части приема излишков пара». С другой стороны, как выяснилось на суде, испытания должны были быть завершены еще до ввода 4-го энергоблока в эксплуатацию, но Брюханов подмахнул акт приемки блока, не обратив внимания на отсутствие протокола о выполнении программы испытаний.
Брюханов, Дятлов, Фомин (снизу — кадр из сериала)
Начальник станции и его подчиненные в период, предшествовавший аварии, в ряде случаев не предпринимали тех действий, которые должны были предпринимать и которые, возможно, предотвратили бы катастрофу. Как и в фильме, Брюханов утром 26 апреля сообщал руководству, что на территории АЭС и вокруг нее радиационный фон составляет 3–6 рентген в час, хотя уже был извещен начальником штаба гражданской обороны АЭС о том, что радиационный фон на некоторых участках составил 200 рентген в час. Директора станции обвинили в том, что он «не принял мер к ограничению масштабов аварии, не ввел в действие план защиты персонала и населения от радиоактивного излучения, в представленной информации умышленно занизил данные об уровнях радиации, что помешало своевременному выводу людей из опасной зоны». Но и высшее руководство страны, даже имея данные о реальном уровне радиации, далеко не сразу начало эвакуацию, а сделало это только тогда, когда стало ясно, что не удастся скрыть масштаб аварии, о которой уже узнали за рубежом.
На процессе подсудимые и их адвокаты говорили о несовершенстве реактора РБМК. В частности, Фомин заявил, что «по заключению ведущих физиков-атомщиков, РБМК является небезопасным реактором». После этого в 1991 году комиссия Госатомнадзора СССР, заново расследовав обстоятельства аварии, пришла к заключению, что «начавшаяся из-за действий оперативного персонала Чернобыльская авария приобрела неадекватные им катастрофические масштабы вследствие неудовлетворительной конструкции реактора». С этим выводом согласилась и комиссия МАГАТЭ, опубликовавшая в 1992 году свой отчет на основе материалов Госатомнадзора. Теперь выяснилось, что действующих регламентов при проведении злосчастных испытаний персонал в большинстве случаев не нарушал, даже тогда, когда конкретные действия, скорее всего, и привели к аварии. А в тех случаях, когда нарушал, невозможно доказать, что именно эти нарушения вызвали катастрофу. Комиссия была настроена на то, чтобы возложить главную вину на конструкцию реакторов РБМК, которые в результате вполне заслуженно были выведены из эксплуатации по всей Европе, но до сих пор эксплуатируются на Ленинградской, Курской и Смоленской АЭС.
Еще 30 ноября 1975 года произошла авария на блоке № 1 Ленинградской АЭС, с разрушением (расплавлением) топливного канала, приведшая к радиоактивным выбросам и выявившая недостатки реактора РБМК. О ней в фильме упоминает Легасов. Только на самом деле он рассказывал Щербине об аварии на американской АЭС Три-Майл-Айленд, которая произошла в 1979 году. И особо предупреждал, что там совсем другой тип реактора, как в Чернобыле, и поэтому причины американской аварии никакого отношения к Чернобыльской катастрофе иметь не могут. А вот на Ленинградской АЭС авария развивалась так же, как в Чернобыле. Ее наблюдал стажер со строившейся тогда Чернобыльской АЭС Виталий Борец. Вернувшись с ЛАЭС, он информировал руководство и коллег об аварии и предупредил об опасности работы РБМК на малой мощности. О тех же недостатках реактора за два года до аварии украинских чекистов информировали их московские коллеги. А 25 апреля 1986 года, за считанные часы до трагедии, Борец, будучи заместителем начальника цеха наладки и испытаний, обратил внимание на малый запас реактивности и попросил одного из сотрудников убедить руководителя испытаний Дятлова немедленно остановить реактор, памятуя об аварии 1975 года. Но Дятлов не прислушался к совету, так как остановка реактора срывала ряд других испытаний. Борец считает, что «аварии все же можно было избежать... четко расписав в регламенте существующие взрывоопасные угрозы и пределы безопасности (запрет работы на малой мощности, увеличение минимально допустимого запаса реактивности, а затем реконструкция стержней защиты и увеличение быстродействия защиты)». Но, несмотря на известную специалистам ненадежность реактора РБМК, до Чернобыльской катастрофы это не было сделано. Легасов в своих мемуарах писал, что он также пришел к выводу о небезопасности данного реактора и необходимости замены его реактором нового поколения, но встретил возражения ряда ответственных лиц (очевидно, того же Александрова). Возможно, это стало одной из причин самоубийства ученого.
В докладе 1992 года отмечалось, что наиболее вероятной причиной аварии признаются недостатки конструкции стержней системы управления и защиты (СУЗ), но допускаются и другие причины — срыв или кавитация (образования полостей в жидкости) насосов или разрушение топливных каналов. Также нет ответа на вопрос, могло ли привести к аварии нажатие кнопки аварийной защиты АЗ-5 или такое нажатие стало реакцией на аварию, но уже ничего не могло изменить. Брюханов на суде предположил, что роковым стало снижение мощности реактора до 200 мВт, предпринятое по инициативе Дятлова, но сегодня нельзя установить, действительно ли это так. Какие именно действия персонала привели к трагедии, до сих пор неизвестно.
Но основные выводы о причинах случившегося сделать можно. Конструктивные недоработки реактора, недостаточная квалификация персонала, включая руководство станции, неумение властей оперативно реагировать на кризисную ситуацию и их пренебрежение к людским жизням привели к катастрофе. Жертвами аварии к 2005 году, по докладу Чернобыльского форума, стали 2 погибших непосредственно в результате взрыва, 31 человек, умерший от лучевой болезни в первые три месяца, и еще около 20 ликвидаторов последствий аварии, умерших от лучевой болезни позднее, а также 9 детей, умерших от рака щитовидной железы. Общее число тех, кто преждевременно умер или еще умрет от онкологических заболеваний, связанных с Чернобылем, оценивается приблизительно в 4000 человек. Точно определить избыточную смертность, связанную с этой катастрофой, не представляется возможным. После распада СССР из-за резкого падения уровня жизни и общего старения населения значительно возросла смертность во всех трех странах, подвергшихся воздействию чернобыльской радиации, — в Белоруссии, Украине и России. Оценить вклад Чернобыля в этот процесс нельзя. Кроме того, на территориях, подвергшихся радиоактивному поражению, старение населения было особенно заметным из-за отъезда молодежи. Так что окончательное число жертв Чернобыля вряд ли будет когда-нибудь установлено.