Мнения
Саудовская Аравия выступила с официальным заявлением по поводу возможного мирного договора с Израилем: полноценные связи между двумя государствами возможны только при мирном решении палестинского вопроса. Неделю назад, 15 сентября, израильский премьер Биньямин Нетаньяху подписал на лужайке Белого дома сразу два исторических документа – мирный договор с Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ) и декларацию о мире с Королевством Бахрейн. Тогда же Дональд Трамп заявил, что теперь на очереди и Саудовская Аравия. Востоковед, директор центра «Европа-Ближний Восток» Александр Шумилин считает, что если этим монархиям вместе с Израилем удастся противостоять политике экспансии, которую проводят Турция и Иран, то в обозримом будущем можно надеяться на формирование Нового Ближнего Востока.
По заветам Авраама
Спустя неделю после подписания Израилем мирного договора с ОАЭ и декларации о мире с Королевством Бахрейн стало ясно, что не только эти монархии, но и арабский мир в целом созрел для принятия ответственных стратегических решений, которые будут формировать Новый Ближний Восток. Судьбоносные документы заверил своей подписью и Дональд Трамп. Процедура подписания стала практически копией той по-настоящему прорывной, что состоялась на том же месте 41 год назад: тогда президент Джимми Картер поставил свою подпись под Кэмп-Дэвидскими соглашениями лидеров Египта (Анвара Садата) и Израиля (Менахема Бегина). Подобно Картеру в 1979 году Трамп сегодня подкрепляет политическую договоренность и военной составляющей: в частности, он не исключает поставки в эти ближневосточные страны новейших истребителей F-35.
Президент США Джимми Картер, лидер Египта Анвар Садат и Израиля Менахем Бегин после подписания Кэмп-Дэвидского соглашения 26 марта 1979 года году
Первая попытка нормализации отношений между Египтом и Израилем в 1979 году вызвала осуждение и даже гневное отторжение со стороны большинства арабских стран: в знак протеста они исключили Египет из Лиги арабских государств (ЛАГ), а саму эту региональную организацию переместили из Каира в Тунис. Обратно в египетскую столицу она была возвращена только в 1991 году. Именно тогда, напомню, разразилась «Буря в пустыне» — международная военная операция по выдворению Ирака из оккупированного им Кувейта.
События вокруг ирако-кувейтского конфликта (1990-1991 годов) стали переломными – они словно открыли глаза арабским элитам на то, что большая часть их проблем и потрясений связана не с Израилем, а с более глубинными социально-политическими и религиозными расколами в регионе. Стало ясно, что и Советский Союз не готов, как прежде, стоять горой за своих клиентов-радикалов, типа Саддама Хусейна, Хафиза Асада или Муаммара Каддафи. Отсюда и обозначившееся в 90-е годы стремление ответственных арабских политиков создать архитектуру Нового Ближнего Востока, для чего нужно было перевернуть страницу арабо-израильского противостояния. В 1994 году мир с Израилем заключила Иордания. А в 2002-м на свет появилась общеарабская (изначально – саудовская) мирная инициатива, основанная на принципе «два государства для двух народов». Она стала первым проявлением реалистичного подхода ЛАГ: была провозглашена цель создать палестинское государство не вместо Израиля, а рядом с ним. На этом принципе основывается и сегодняшняя позиция ОАЭ и Бахрейна, вступающих в эпоху мира с Израилем: важнейшим условием соглашений заявлен отказ правительства Нетаньяху от аннексии части территории Западного берега реки Иордан.
Большая часть проблем и потрясений арабских стран связана не с Израилем, а с глубинными расколами в регионе
Правда, руководство Палестинской автономии, не говоря уже об экстремистской группировке Хамас, захватившей власть в секторе Газа, считают позицию Абу Даби и Манамы недостаточным давлением на Израиль и даже чуть ли ни предательством «палестинской борьбы». Однако их попытки возродить политику бойкота своих «арабских братьев», как это было в отношении Египта с 1979 по 1989 год, на сей раз провалились: 10 сентября главы МИД стран-членов ЛАГ отвергли просьбу палестинцев осудить мирный договор ОАЭ с Израилем. «Обсуждение этого вопроса было серьезным и всеобъемлющим, оно потребовало времени. Но нам не удалось достичь соглашения о тексте резолюции, предложенной палестинцами», – сказал телеканалу «Аль-Джазира» помощник генсека ЛАГ Хусам Заки. Произошло нечто уникальное: палестинцы оказались в изоляции в ЛАГ.
Одновременно начало расти число стран, желающих пойти по стопам ОАЭ: накануне церемонии в Белом доме 15 сентября присоединиться к ней вызвалось руководство Бахрейна. Преподносящий происходящее как свою личную победу Дональд Трамп заявил об «очереди» арабских стран, готовых приступить к созданию новой архитектуры безопасности в регионе. Среди таковых упоминается и Саудовская Аравия, руководство которой не отрицает возможности оформить мирные отношения с Израилем.
Речь прежде всего идет о блоке стран арабского консервативного сообщества (Саудовская Аравия, Кувейт, Оман, ОАЭ, Катар, Бахрейн), которые в силу традиции и инерции дольше других откладывали нормализацию отношений с Израилем. Разорвав этот замкнутый круг, ОАЭ и Бахрейн сделали шаг, который, несомненно, повлияет на военно-политическую обстановку на Ближнем Востоке и особенно в Персидском заливе. Несмотря на прорыв, ситуация в регионе, конечно, не станет в обозримом будущем более спокойной, но многие политические процессы будут протекать по иным правилам. Как выражаются подписанты, по «заветам Авраама» – праотца всех семитских племен. К таковым, к слову, не относятся персы (иранцы) и турки. Неслучайно процесс установления мира между Израилем и арабскими странами получил название «Соглашение Авраама» — «Авраамов договор».
Почему Бахрейн и ОАЭ?
С одной стороны, Бахрейн и ОАЭ — такие же монархии, как и их арабские соседи, с превалированием той же трактовки суннитской доктрины ислама (кроме Катара, руководство которого уважительно относится к идеологии «Братьев-мусульман»), с экономикой, построенной в основном на экспорте углеводородов. А с другой стороны, ОАЭ и Бахрейн имеют давние (с начала 70-х годов) конституционные традиции, создававшие системы согласования интересов различных слоев общества при сохранении привилегированных позиций правящих в них кланов (ОАЭ, заметим, — федерация семи равноправных княжеств). Другое отличие от соседей – ставка руководства обеих монархий на экономическую модернизацию в сочетании с сохранением национальных и религиозных обычаев. Эти страны первыми в регионе открылись для иностранного туризма. Абу-Даби и Манама стали престижными площадками для проведения крупнейших международных форумов. Морские и воздушные порты стран стали важными транспортными хабами между Азией, Африкой и Европой. Западные компании, специалисты и эксперты с их передовыми технологиями и опытом уже давно активно работают в Абу-Даби, Дубае и Манаме.
Для поддержания эффективности «островков модернизации» на протяжении десятилетий в этих двух монархиях складывалась особая социально-психологическая атмосфера, при которой иностранцам дозволялось вести привычный для них образ жизни (в западном, либеральном стиле), но так, чтобы это не подрывало устои традиционалистского общества. По сути, речь идет о сосуществовании двух цивилизационных пространств, что немыслимо в других монархиях Залива. Население ОАЭ и Бахрейна пропитывается духом толерантности: несмотря на то, что ислам остается важным культурно-образующим элементом, он не исповедуется в жестких формах и не считается единственной нормой, определяющей повседневность граждан.
Уже много лет в Абу-Даби и Манаме проводятся межрелигиозные форумы, на которых представители ислама, христианства, иудаизма и буддизма обсуждают общие для всех людей проблемы в преломлении соответствующей религиозной догматики. В каждой из этих двух стран свой особый религиозный ландшафт: если в ОАЭ он создается численным преобладанием мусульман-суннитов, в Королевстве Бахрейн в большинстве наоборот шииты. Кроме того, там на протяжении веков живет и даже вполне процветает иудейская община.
В ОАЭ и Королевстве Бахрейн сосуществуют два цивилизационных пространства, что немыслимо в других монархиях Залива
Можно сказать, что основанные на постулатах умеренного ислама государственная и общественная системы в ОАЭ и в Королевстве Бахрейн начали представлять собой особый межцивилизационный феномен. Неудивительно, что этот пример вызывает отторжение фундаменталистов в регионе. Да и их географическая близость к Ирану дает о себе знать: на острове периодически вскрываются заговоры иранских спецслужб. Заметим, что многие в Тегеране рассматривают эту страну как историческую часть Ирана.
Почему именно сейчас?
Контакты между Израилем и монархиями происходят многие годы, но прорывов не было несколько десятилетий. Что изменилось сейчас? Среди фундаментальных факторов – обострение суннитско-шиитского противостояния в связи с конфликтами в Сирии и Йемене, всплески беспорядков в Ираке и Ливане. Все это – прямой результат активизации экспансионистской политики Ирана в регионе. Руководство Турции также активно пытается воссоздать влияние в пределах бывшей Османской империи, что выражается в политике в отношении Сирии и Ливии, которые воспринимаются арабскими монархиями как враждебные. Проще говоря, Иран и Турция расширяют присутствие на арабском пространстве, причем, в ущерб арабскому сообществу. Все это поставило монархии в сложное положение и заставило приступить к де-факто координации и частичному взаимодействию в военном плане с Израилем, самым мощным в военном отношении государством в регионе.
Среднесрочные факторы связаны с заключением в 2015 году постоянными членами Совбеза ООН и Германией «ядерной сделки» с Ираном, а также с политикой администрации Трампа по срыву этой сделки. Монархии и Израиль возмущены тем, что договоренности с Ираном достигнуты без согласования с ними, а сами они опасаются стать первыми жертвами «излишнего благодушия» стран Запада, России и Китая в отношении Тегерана. В Заливе не сомневаются: усиление агрессивности Ирана – прямое следствие этой сделки. Опасения же ближневосточных партнеров США, что после выборов 3 ноября позиция Вашингтона может вернуться к временам Обамы (одного из главных инициаторов сделки), подталкивает их к оформлению уже сложившихся негласно отношений. На такой исход с самого начала была нацелена и дипломатия администрации Трампа, для которого факт подписания соглашений 15 сентября становится значительным бонусом накануне выборов.
Церемония подписания "Авраамовых соглашений" в Белом доме 15 сентября 2020 года
Наконец, факторы непосредственные. Во-первых, презентация Трампом плана палестино-израильского урегулирования («Сделка века»), в целом была положительно воспринята ближневосточными партнерами США. Во-вторых, угроза Биньямина Нетаньяху аннексировать часть Западного берега, которая по этому плану должна отойти к Израилю. И, в–третьих, попытки монархий срочно воспрепятствовать этой аннексии, которая, по мнению руководства ОАЭ, сделает невозможным дальнейшее сближение монархий с Израилем. Платой же за «воздержание» Нетаньяху от аннексии и стали соглашения с ОАЭ и Бахрейном.
В результате оформился консенсус интересов арабских стран, Израиля и США, который может изменить нынешние военно-политические тренды на ближневосточных полях. Участники соглашений утверждают, что в регионе создается «дуга стабильности» – этот термин должен стать антиподом введенному в оборот Тегераном понятию «дуга сопротивления». К последней иранское руководство относит зоны своего расширившегося влияния – шиитские общины в Ираке, Ливане, палестинскую группировку Хамас, а теперь и Сирию. Совместными усилиями с Израилем арабы намерены сдерживать экспансионистские аппетиты Тегерана. А заодно и демонстрировать мускулы в адрес Анкары. Пока там у власти Реджеп Тайип Эрдоган.