Выборы в Европейский парламент отличились относительно высокой явкой (51% — рекорд за последние четверть века), «проседанием» право- и левоцентристского истеблишмента (традиционный альянс «старых» консерваторов и социал-демократов потерял парламентское большинство), подъемом либеральных центристов и зеленых, провалом крайне левых (даже в их главных оплотах — Греции, Испании и Франции) и продолжением праворадикального тренда (крайне правые победили в Венгрии, Италии, Франции и полувышедшем из ЕС Соединенном Королевстве).
Усиление крайне правых заставляет многих делать вывод об успешности кремлевской стратегии, традиционно поддерживающей ультраправые силы и евроскептиков, но в какой степени Москва в действительности может поставить такой результат себе в заслугу?
О руке Москвы особенно активно стали говорить после расследования под руководством спецпрокурора США Роберта Мюллера, которое убедительно доказало: самые различные российские структуры — начиная от хакерских групп и заканчивая «фабрикой троллей» — осуществляли системные попытки повлиять на результаты выборов в США. Причем расследование Мюллера продолжалось почти два года, с мая 2017 по март 2019 года, и на протяжении всех этих месяцев российское вмешательство в американские выборы подтверждалось то промежуточными результатами расследования, то признаниями социальных сетей Facebook, Twitter и других об использовании их сервисов для влияния на выборы.
Растянутое во времени погружение общественности в море информации о российском вмешательстве — добавьте к этому обоснованные подозрения о российском влиянии на британский референдум о Brexit в том же 2016 году — создало мифологизированное представление о повсеместном вмешательстве России в западные электоральные процессы, а само оно стало чем-то вроде «новой нормы». Поэтому неудивительно, что в преддверии выборов в Европарламент западные СМИ не пренебрегали кликбейтом, в паническом тоне предупреждая о российской угрозе.
Надо понимать, что Москва не может влиять на Европарламент напрямую, ведь выборы проходят в странах-членах ЕС, а не в Брюсселе, а с каждой страной у России сложились специфические отношения, возможности для влияния там тоже разные. Каждый раз приходится учитывать много нюансов — например, если Москва все же решится поддержать ту или иную политическую силу в стране Икс, не подорвут ли кремлевские объятья репутацию этой политической силы? Все западные страны разные: где-то братские отношения с Москвой — это «плюс в карму», а где-то — смертный приговор.
В итоге в разных европейских странах степень и способ вмешательства Москвы сильно различаются. Существует три схемы отношения Москвы к выборам в западных странах: российские структуры (1) вмешиваются, (2) не вмешиваются, потому что не могут, и (3) не вмешиваются, потому что нет необходимости.
Так, например, Москва проявила себя во всей красе на президентских выборах во Франции 2017 года, хотя совершенно не собиралась этого делать еще в 2016 году. До начала 2017 года все опросы общественного мнения показывали, что во второй тур выборов выйдут Франсуа Фийон и Марин Ле Пен. Оба кандидата были дружественно настроены к путинскому режиму и заявляли о желании прекратить европейские санкции в отношении России. Идеальная ситуация для Москвы, «win-win» — зачем вмешиваться-то? А когда скептически настроенный по отношению к России Эммануэль Макрон «задвинул» Фийона на третье место по популярности, Россия развернула против Макрона всю свою артиллерию: хакерские и кибер-атаки, дезинформация во французских изданиях RT и Sputnik, вбросы ложных опросов общественного мнения, встречи Ле Пен с Путиным.
Когда скептически настроенный по отношению к России Эммануэль Макрон «задвинул» Фийона на третье место, Россия развернула против него всю свою артиллерию
Москва показала себя и на выборах в немецкий Бундестаг в том же году. Кремлю откровенно не нравилась политика Ангелы Меркель, и немецкоязычные издания российских СМИ активно продвигали крайне правую Альтернативу для Германии (АдГ), которая сделала Меркель своим основным противником. Русскоязычные СМИ также пытались мобилизовать «российских немцев» голосовать за АдГ. Однако российское вмешательство в Германии по сравнению с Францией было ограничено одним важным фактором: если во Франции Москве было легко выбрать между скептиком (Макрон) и другом (Ле Пен), то путинские друзья в Германии есть не только в АдГ, но и в других партиях, которые негативно относятся к АдГ. Поэтому Москве пришлось лавировать между желанием навредить Меркель посредством поддержки АдГ и нежеланием оттолкнуть от себя союзников в Социал-демократической партии или Христианско-социальном союзе.
А вот на парламентских выборах в Нидерландах и Норвегии (2017 год), и в Швеции (2018 год), можно было наблюдать совершенно иную картину. Прежде всего, в этих странах у Москвы не было значимых политических союзников. Были партии, амбивалентно настроенные к путинской России: Партия прогресса в Норвегии, «Шведские демократы» в Швеции, Партия свободы в Нидерландах. Но ни одна из них не была готова сотрудничать с российскими структурами — в политической культуре этих стран контакты с Москвой и российская поддержка рассматриваются как порочащие репутацию.
Москве пришлось лавировать между желанием навредить Меркель, поддерживая АдГ, и нежеланием оттолкнуть от себя союзников в других партиях
В Швеции также можно наблюдать любопытный парадокс: многие шведы являются евроскептиками, не любят США и НАТО, критикуют миграционную политику — именно эти идеи часто и довольно успешно эксплуатируются международными российскими СМИ для продвижения прокремлевской повестки, но все это не трансформируется в пророссийские настроения в Швеции, как это происходит в некоторых других странах. И во всех трех странах отсутствуют медийные ресурсы для вмешательства: нет ни фламандских, ни норвежских, ни шведских версий RT и Sputnik. В Норвегии и Швеции раньше были локализированные издания Sputnik, но их пришлось закрыть через год после запуска — норвежцам и шведам они были неинтересны, а Москва не хотела тратить деньги впустую, так как осознавала доминирующий в этих странах скепсис по отношению к путинской России.
Иная ситуация с парламентскими выборами в Австрии (2017 год), Венгрии (2018 год) и Италии (2018 год). В выборы в этих странах Москве просто не было никакого смысла вмешиваться, потому что ее все устраивало. В Австрии все три основные силы страны (Народная партия, Социал-демократическая партия и праворадикальная Партия свободы) в разной степени дружественно относятся к России, а Москва дорожит контактами с австрийскими концернами, которые связаны с Народной партией и Социал-демократической партией. Именно поэтому, даже если Партия свободы и являлась наиболее пророссийской партией в Австрии (как это убедительно показал недавний скандал), Москва не стала бы оказывать им какую-либо значимую поддержку, боясь испортить отношения с консерваторами и социал-демократами.
В Венгрии у власти с 2010 года находится Виктор Орбан и его партия «Фидес», рейтинги которой перед выборами были столь высоки, что единственный вопрос, который интересовал наблюдателей — это получит ли «Фидес» конституционное или «всего лишь» парламентское большинство в результате выборов. А для Москвы было важно, что Орбан дружественно настроен к путинскому режиму и что никакая иная политическая сила в Венгрии не могла бросить ему вызов. Когда-то там даже была венгерская версия «Голоса России», но когда в 2015 году «Голос России» был трансформирован в Sputnik, Москва не восстановила венгерское издание, так как к тому времени Орбан уже построил свою пропагандистскую машину, которая, быть может, даже лучше Sputnik справлялась с распространением дезинформации и конспирологических теорий. <Подробнее о связи Орбана с Кремлем читайте в материале Чемодан от солнцевских: у Путина есть видеокомпромат на лидера Венгрии? — The Insider>
В Италии у Кремля было сразу несколько союзников: «Вперед, Италия» Сильвио Берлускони, праворадикальные «Лига Севера» и «Братья Италии», а также популистское Движение пяти звезд. Все они критиковали европейские санкции против путинской России и призывали к безоговорочному восстановлению отношений между ней и ЕС. И, что важно, опросы общественного мнения показывали рост популярности этого блока партий. Не так давно было опубликовано расследование о финансировании Кремлем «Лиги Севера» (как минимум — планируемом финансировании). Однако политическая платформа этой партии такова, что и без денежной поддержки Кремля она полезна Москве.
Что касается самих выборов в Европарламент, у Москвы не было никакого интереса пытаться влиять на них — в кремлевских и околокремлевских кругах не считают Европарламент значимым европейским институтом, который оказывает решающее влияние на подход ЕС к России. Этот подход формируется властями индивидуальных членов ЕС, а эти власти избираются не на выборах в Европарламент, а на национальных президентских и парламентских выборах, и именно там можно — хотя далеко не всегда, как показывает практика — обнаружить российское вмешательство.
Автор: Антон Шеховцов, преподаватель Университета Вены, автор книги «Russia and the Western Far Right: Tango Noir»[В основе этой статьи — доклад «Российское вмешательство, и где оно обитает», опубликованный Фондом свободной России].