Новости
Анархиста Руслана Сидики, которого обвиняют во взрыве на железной дороге и атаке с помощью дронов на военный аэродром, пытали после задержания. Правозащитники из «Зоны солидарности» получили документальные подтверждения этого после вступления в дело независимого адвоката Игоря Поповского. Материалы есть в распоряжении The Insider.
Нанесенные Сидики увечья были зафиксированы при его поступлении в СИЗО. «Множественные инфицированные оголенные раны области волосистой части головы, обоих запястий. Ушибы мягких тканей левой окологлазничной области. Ушибы мягких тканей, разлитые подкожные гематомы в стадии резорбции спины».
«Зона солидарности» также публикует рассказ Сидики о пытках, записанный для адвокатского опроса, The Insider приводит его целиком:
«Человек, на вид около 50 лет в гражданской одежде, начал говорить, что если я добровольно сейчас не сознаюсь в совершении подрыва, то они меня вывозят за город и инсценируют попытку к бегству, чтобы иметь законную возможность расстрелять меня, а перед этим будут пытать.
После того, как я согласился сотрудничать и давать показания, мне задали вопрос, имеются ли у меня хронические заболевания? После моего ответа ”нет” мне кто-то из этих людей нанес удар по голове, и я упал на пол.
В кабинете в этот момент было не менее 6 человек. Когда я лежал на полу, то мне наступили на руки и на ноги, чтобы я не мог ими двигать, хотя я никакого сопротивления не оказывал. Мне оголили части ног в районе щиколоток, и я почувствовал, что они мне что-то привязывают. <...> Далее один из них сказал кому-то: ”Звони!”
В этот момент по моему телу пошел разряд электрического тока, сильно сокращая мышцы. От невыносимой боли я сильно кричал и бился головой об пол, один из них стоял передо мной и снимал меня на телефон. Из-за того, что я кричал, мне засунули тряпку в рот. <...> Точное время, сколько длились пытки, я не могу сказать, так как после нескольких ударов током мое сознание помутилось. Могу сказать, что это невыносимо больно.
Между разрядами неустановленные люди мне задавали вопросы, если мой ответ их не устраивал, то они продолжали бить меня током. <...> Они задавали вопросы, планировал ли я следующий подрыв, я ответил, что нет, и после этого меня продолжили пытать. Я уже находился на грани и понял, что для того, чтобы их остановить, надо сказать хоть что-то.
Я ответил, что, возможно, через пару месяцев, их мой ответ не устроил, и они продолжили меня пытать и кричали, чтобы я назвал дату и место. Я назвал наобум дату, если не ошибаюсь, январь или февраль 2024-го, и назвал место — за городом Рязань, где до этого ни разу не был.
После этого пытки этим аппаратом закончились. Аппарат я идентифицировал по косвенным признакам, считаю, что это был полевой телефон ТА-57 или ТП-57. В том числе я понял это по разговору этих людей. В начале пыток один из них сказал другому: ”Звони!” — и периодически эту команду повторял. Также этот человек командовал своим подручным: ”Крути медленнее”. Или: ”Крути быстрее”.
Так как я коллекционировал предметы гражданской обороны СССР, мне ранее попадался этот прибор, и однажды при проверке работоспособности я случайно поразил себя током. Для того чтобы поразить током, нужно крутить маленькую ручку на этом аппарате — поэтому я уверен, что для пыток они использовали полевой телефон.
После пыток полевым телефоном эти люди надели мне пакет на голову с небольшим отверстием, заковали руки за спиной в наручники и подняли меня за наручники. К тому времени мои ноги меня не слушались, они просто висели, из-за этого наручники впились в мою кожу, так как меня держали за них, фактически я висел на них.
Кроме этого, люди, которые пытали меня, оказывали моральное давление угрозами снять кожу с половых органов, используя клещи, и другие фантазии, такие как изнасилование разными предметами.
Таким образом, держа за наручники, меня потащили в машину белого цвета УАЗ ”Патриот”, положили на пол между передним и задним сиденьем. Зажав между сиденьями, меня начали избивать люди в масках, которые сидели на заднем сиденье. Они мне передавливали ноги своими ногами в области голени и били меня по спине в районе позвоночника, почек и ребер. В определенные моменты от ударов мне стало тяжело дышать, тем более на голове был пакет, но все мои просьбы раскрыть пакет, они игнорировали.
Прибыли на место, где у меня был тайник. Я показал его им, меня опять начали избивать и нанесли несколько ударов в живот. Когда я упал, они начали таскать меня по земле, держа за наручники, которые впились мне в руки, перерезав кожу, вследствие чего кисти рук не слушались. В этот момент у меня с руки сорвались часы, которые один из избивающих положил себе в карман.
После избиения на улице меня опять засунули в той же позе в машину и продолжали возить и избивать до утра. Утром меня засунули в багажник и повезли в отдел недалеко от ж/д вокзала Рязань-2, там я пробыл до позднего вечера, давая показания, я был больше суток без сна, еды и воды, и к тому же мое тело очень сильно болело, и мне было тяжело дышать.
Во время допроса у следователя со мной рядом сидели люди, которые меня избивали, поэтому по понятным причинам я не мог сказать, что на меня оказывалось давление, хотя сам факт этого был виден по моему внешнему виду.
В этом отделе до допроса на меня также оказывалось моральное давление с угрозами отстрелить пальцы из пистолета и так далее. Также рядом с этим отделом люди, которые пытали и избивали меня, сняли постановочное видео с моим ”задержанием” в районе гаражей, а также снимали видео с моим ”чистосердечным признанием” в том же отделе.
Также хочу дополнить, что люди, которые пытали и избивали меня, во время всех пыток электрическим током и избиений настойчиво предлагали мне выдать моих ”сообщников”, которых в действительности не существует, но их этот ответ не устраивал, они не верили, что я один способен действовать. И каждый раз после моего ответа, что сообщников не существует, я получал или разряд током в тело, или удар по голове.
После дачи показаний меня повезли в ИВС, это было уже ночью. Там мне удалось немного поспать почти за сутки непрерывных пыток и избиений с момента задержания. Утром меня оттуда забрали, приехали следователь Осипов, государственный адвокат и люди в масках.
Меня посадили в машину, где были только люди в масках, я думаю, что это было неслучайно, а следователь и адвокат поехали в другой машине. Меня повезли по местам нахождения тайников и диверсий — только выехав из ИВС, меня сразу же начали избивать люди в масках в область головы, груди и живота.
Также у этих людей был электрошокер в виде дубинки, и бóльшую часть времени меня били электрическим током, пока в нем не закончился заряд. От этого электрошокера на теле остаются следы-ожоги в виде точек, также он прожигает одежду. Этим электрошокером меня били в область правой руки, ягодиц и спины. Когда у электрошокера закончился заряд, человек в маске, который меня им бил, кому-то позвонил, с тем, чтобы ему дали заряженный электрошокер, но меня спасло, что тот человек или забыл, или не смог взять другой.
Я уверен, что эти люди в масках меня пытали не по собственной инициативе, так как после избиений у меня появился синяк под глазом и другие явные следы на лице, а люди, которые ехали в другой машине, включая следователя и адвоката, были в курсе их действий, ”не замечая” следов избиений и пыток при производстве следственных действий с их участием.
Вечером этого дня меня опять привезли в ИВС, где сотрудники ИВС делали какие-то пометки при осмотре моего тела при приеме меня в ИВС. Перед тем, как отвезти меня в ИВС, человек в маске спросил у меня, откуда повреждения на моем лице. После моего ответа, что это он и нанес их, он ударил меня по голове, сказав, чтобы я так больше не говорил. Затем он повторно спросил у меня, откуда повреждения на моем лице, на этот раз я ответил, что где-то ударился.
Эти действия заставили меня чувствовать, что сотрудники ”правоохранительных” органов могут безнаказанно пытать людей, и какие-либо заявления и жалобы лишь приведут меня к более жестоким пыткам с их стороны. По этой причине я не отвечал на вопросы в разных учреждениях о том, откуда у меня синяки и другие характерные следы на теле, хотя вид этих телесных повреждений исключает их случайность.
Утром следующего дня меня вновь забрали из ИВС люди в масках и в гражданской одежде, приковали меня наручниками к полу фургона и повезли в Москву в Дорогомиловский районный суд, где мне избрали меру пресечения и зафиксировали телесные повреждения.
После суда меня привезли в СИЗО-7, где также зафиксировали телесные повреждения. Уже в СИЗО-7 ко мне пришли на допрос люди, которые присутствовали при моих пытках в день моего задержания. С ними был государственный адвокат по фамилии Щур. После того, как адвокат покинул следственный кабинет, эти люди пригрозили мне, что в случае, если от меня будут проблемы, или мои показания, по их мнению, будут недостаточно ”правдивыми”, то они меня ”достанут”, где бы я ни находился, и события первых дней моего задержания повторятся вновь.
Эти их слова также повлияли на то, что я боялся заявлять о пытках, и, честно говоря, я до сих пор опасаюсь за свою жизнь и здоровье [из-за угроз] со стороны этих людей, которые пытали и избивали меня после задержания».
Руслан Сидики и его адвокат направили заявления о совершенном преступлении председателю Следственного комитета с требованием «привлечь к уголовной ответственности лиц, применивших в отношении Сидики Р.К. физическое и моральное воздействие, угрозы, шантаж, а также пытки после задержания последнего с целью принуждения его к даче показаний».
Сидики — анархист из Рязани, гражданин России и Италии. Его обвиняют в подрыве железнодорожных путей, атаке дронами на военный аэродром Дягилево, а также подготовке еще одной акции саботажа на железной дороге. Сидики предъявили обвинения по статьям о «теракте», «прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности», а также обороте взрывчатых веществ. По совокупности обвинений ему грозит от 15 до 30 лет или пожизненное лишение свободы.
Сам он не считает свои акции террористическими актами. По словам активиста, его целью было повреждение военной инфраструктуры. Сидики совершал свои акции так, чтобы избежать нанесения вреда людям. Это противоречит формулировке статьи «террористический акт», один из основных признаков которой — устрашение населения, подчеркивают правозащитники.