Алексей Навальный допускает, что его могли отравить, пока его и сокамерников выводили на прогулку или звонки. Он запросил записи с камер видеонаблюдения в спецприемнике.
«Здесь везде камеры, мы запросили их официально. Нужны те моменты, когда всех выводили на прогулку или звонки. Если в это время в камеру заходили какие-то люди, то версия с отравлением становится очень весомой. Если нет, то возрастает сила версии с уникальным медицинским случаем. Когда-нибудь его назовут «однократная острая аллергическая реакция Навального«», — написал он.
По словам Навального, у него никогда не было аллергии. Он отметил, что в спецприемнике он «ел то же самое, что и все», «бытовые условия ровно те же самые, что и у всех остальных пятерых арестантов». «Постельное белье у меня свое. Из тюремной сумки, которая всегда наготове. Там же лежит мыло, зубная паста и все такое прочее. Всем этим я пользовался две недели назад», — рассказал политик.
Навальный сообщил, что почувствовал себя плохо на четвертый день ареста, 27 июля. «На прогулке мои сокамерники замечают, что у меня красная шея», — рассказал он.
«Через час чувствую, что горят лоб и кожа вокруг глаз. Дискомфорт, но легкий, не такой, чтобы обращаться к врачу, — пройдет. Зеркала в камере нет, только кусок зеркальной пленки над раковиной. В него ничего не видно. Сокамерники говорят, что лоб покраснел. Ночью просыпаюсь от того, что лицо, уши и шея горят и колются. Было у вас в детстве такое, что залезли на крышу, хватали руками стекловату, а потом, когда дотронешься до лица или другой части тела, еще долго и противно колется? Вот я чувствовал, как будто мне стекловатой натерли голову», — написал Навальный.
На следующее утро ему вызвали скорую, которая отвезла его в больницу. «Еще в спецприемнике мне вкололи внутримышечно супрастин и преднизолон. Потом еще преднизалон внутривенно. В больнице поставили еще капельницу с ним. От таких ударных доз отек стал спадать, и к обеду я уже был похож просто на человека, который беспробудно пил два месяца», — рассказал он.