«Я презираю ваш суд и презираю вашу власть». Полное собрание «последних слов» Алексея Навального

«Нас все равно больше»

Последнее слово в суде по «делу Кировлеса»

5 июля 2013 года

Это похоже на телевизионный сериал. И все мы отлично понимаем, что главная задача этого процесса — телесериальная, чтобы в новостях на федеральных каналах кто-то мог постоянно упоминать мое имя. Как будто это может действительно изменить то, что я пишу о жуликах, захвативших власть в нашей стране.

Я пытаюсь определить жанр этого сериала — комедия или драма. Наверное, сам бы иронично к этому относился, если бы здесь не было других людей. В первую очередь, стоя здесь, я должен извиниться перед Офицеровым и его женой. Они из-за меня должны пройти это все, потому что нужно было ко мне кого-то прицепить, какого-то предпринимателя. Я хотел бы обратиться к суду и обвинению с просьбой: хватит мучить несчастного человека и хватит мучить его семью, все отлично понимают, что Офицеров оказался здесь совершенно случайно. Абсурдно само требование посадить этого человека на пять лет. У него арестована маленькая квартира в Очаково, какой штраф в миллион рублей? Вы хотите его посадить и пятерых детей на улицу выгнать? Я призываю не сажать Офицерова в рамках этого политического заказа.

Что касается меня, то я понимаю, почему нахожусь здесь. Я могу посмотреть в любую камеру, в любые глаза и сказать, что невиновен. Я знаю, что каждый человек, который смотрит трансляцию и следит за материалами дела, подойдет ко мне и скажет: «Алексей, ты невиновен». И по этому делу, и по всем процессам, которые фабрикуются против меня постоянно.

Наш государственный обвинитель сегодня сказал гениальную фразу: «Давайте выйдем из мира фантазий и сказок». И я хотел бы обратиться с этого места к тем, кто заказал этот процесс. Давайте выйдем из этого мира фантазий и сказок. Может, кто-то считает, что это не лучшее место для меня, чтобы отсюда ставить условия и грозить... Я считаю, что это лучшее место, чтобы рассказать о своих планах. Я заявляю, что я и мои коллеги сделаем все, чтобы уничтожить этот феодальный строй, который делается в России. Уничтожить систему власти, при которой 83 процента национальных богатств принадлежат полпроцента населения.

Я рад, что все это происходит именно здесь, в Кирове. Когда вы находитесь в Кирове, Куменах или Омутнинске, вы видите, что никакого мира фантазий и сказок нет. Пятнадцать лет поступления огромного количества нефтяных и газовых денег — чем они обернулись для жителей? Кто-то из вас получил лучший доступ к здравоохранению, образовательной инфраструктуре, новому жилищу? Что мы получили от этих людей? Единственный продукт с советских времен стал более доступным — водка. Нам, жителям страны, гарантированы только деградация и спаивание. Все эти ФСБ-шные генералы засунули своих детей в банки, отправили учиться за границу. Несмотря на то, что вы меня посадили на скамью подсудимых, мы будем вас защищать.

Если кто-то считает, что, услышав про шесть лет, я куда-то сбегу, то все очень сильно ошибаются. Сам от себя я никуда не убегу. Я хочу помогать жителям своей страны. Я считаю, что ни один из нас не имеет сейчас права на нейтралитет. Ни один из нас не имеет права уклониться от того, чтобы делать мир лучше.

Я бы хотел призвать всех не бояться это делать. Нас все равно больше — сотни тысяч и миллионов. Происходит смешная штука, когда сто человек захватили здесь власть. Не может быть такое, чтобы 140 миллионов подчинились кучке уродов. Это просто какие-то ничтожные бывшие комсомольцы, которые потом стали демократами, а сейчас они стали какими-то патриотами. Они просто захапали все. Это недоразумение, и это недоразумение будет исправлено нашим трудом.

«Вранье стало сутью государственной власти»

Последнее слово в суде по «делу „Ив Роше“»

19 декабря 2014 года

Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее — это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово. Вот эту фразу — «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» — я уже слышал много раз. Такое впечатление, что раз последнее слово — для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно от тебя требуют сказать последнее слово. Я говорил это, но в общем-то вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает, — вот если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время. Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать.

Самая популярная фраза — вы ее точно знаете, — которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданским делам, уголовным, говорят эту фразу чаще всего: «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете». Я все понимаю. Но я не понимаю одного — вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»

Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались, как дельфины. Ну, невозможно просто прийти и постоянно думать, прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно». Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете». Либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть». Как вот процитировали слова представителя Следственного комитета:

«Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось». Но тем не менее для меня очень важно обращаться именно к вам — потому что в ту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но тем не менее люди, смотрящие в стол, — это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.

Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. И в условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата — сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона»: всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником? Это не обращено к конкретному суду, а обращено к огромному количеству людей, смотрящих в стол. Которые либо просто вынуждены делать подлость, либо — даже чаще всего — когда их никто не заставляет делать эту подлость и даже не просит, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: всё, к сожалению, в нашей прекрасной стране, всё, что происходит, основано на бесконечном вранье. Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?

Мне говорят, что интересы русских в Туркмении — их не существует, зато за интересы русских на Украине нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документы о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят: ничего этого нет. Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы». Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье, оно стало не просто механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее. Мы смотрим выступления первых лиц — там же вранье от первого до последнего слова. В крупных вещах и в мелочах. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем — «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.

Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, этой жизни-то? Я не успел оглянуться — мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, а вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь». И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали. Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, а мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.

Поэтому для меня, я не скрою, это достаточно болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, — когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. Я уверен, что очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застращать меня, лидеров оппозиции. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена, двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями... Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.

Передайте им там всем: да, они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной еще каких-то невиновных людей паровозом тащат. Но, может быть, плохую вещь скажу: но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что всё в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, если быть согласным со всем, причем без причины — вот, просто согласным.

Я никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале. Ведь у нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все — от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся на крупной кормежке у этой хунты. Не больше тысячи, на самом деле: депутаты — основные жулики. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить — как угодно — тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех. Я не остановлю это никогда.

Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Но я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды о своих действиях, которые я направил в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее. Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело то ли «Газпрома», то ли ВТБ, сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно тебя посадят».

Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но тем не менее я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду продолжать призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе реализовывать свое право на свободу собраний. Да, я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая украла все, все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили-то от этого всего? Ничего. В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу», ведь ничего не изменилось. Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов. Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? Чем они расплатились с вами, глядящими в стол? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.

Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас — вас — грабят каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду. Сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, — я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но тем не менее они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью. Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Как я уже сказал, «взятие заложников» меня не остановит. Но тем не менее я не вижу, зачем власти этих заложников нужно убивать сейчас.

Я призываю всех абсолютно — это вот, знаете, наивно, может быть, звучит, и над этими словами принято смеяться и иронично ухмыляться — жить не по лжи. Но ничего другого не остается. В нашей стране сейчас никакого другого рецепта не существует. Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального или сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения вот этих судов, единственная цель которых — это придание вида законности. Спасибо.

«Сейчас сила на вашей стороне, но это будет продолжаться не вечно»

Последнее слово в суде по апелляции на продление срока задержания на 30 суток

28 января 2021 года

Знаете, обычно это так устроено, что ты берешь судебное решение, ищешь там какие-то нарушения закона и о них высказываешься при рассмотрении апелляционной жалобы. А здесь все это одно большое нарушение закона. Демонстративное нарушение закона.

Вы, Ваша честь, читали протокол судебного заседания из Химок? Если читали, то должны были смеяться очень громко на весь московский областной суд, потому что это смешно! Это самый смешной документ на свете. Его вообще не мог составить человек, у которого есть какое-то юридическое образование. То, что произошло, просто невозможно.

Я, уважаемый суд и уважаемые участники процесса, уже давно вместе с нашей судебной системой спускаюсь по этой лесенке вниз — лесенке деградации судебной системы. Я уже много чего видел, конечно, и я уже привык, что огромное количество законов на меня просто не распространяется. Но, понимаете ли, для меня открылись какие-то новые перспективы. Когда я нахожусь в камере — в камере, в отделении полиции, — ко мне приходят и говорят: сейчас мы тебя поведем на встречу с адвокатами. Ведут, я захожу в какую-то конуру, где стоят камеры, сидит какая-то публика, стоит флаг Российской Федерации, и мне говорят: сейчас тебя будут здесь судить. Что? Как вообще это возможно? Рядом стоят мои растерянные адвокаты и говорят: а вот мы минуту назад узнали, что нас будут судить. Но здесь уже публика, здесь журналисты, все это подготовлено — в отделении полиции!

Я, честно говоря, даже подумал, что, может быть, это программа «Розыгрыш» или что-то типа того.

Что сейчас разъедутся кулисы и оттуда выйдут смеющиеся люди... Путин выйдет, скажет: ха-ха, Алексей, вот так мы решили подшутить над тобой, ведь ты уже пять месяцев не был в нашей стране, все нормально, все у нас будет по закону! Потому что ну невозможно, чтобы в отделении полиции проводился суд. Просто невозможно! Ваша честь, этот суд химкинский закончился, и мне через одну минуту принесли на подпись бумаги, которые отправил Симоновский суд в СИЗО-1 касательно меня. То есть Симоновский суд, когда принималось решение Химкинского суда, уже знал, что я буду находиться здесь.

Я не сомневаюсь, что мой самолет еще летел из Внуково в Шереметьево, а для меня здесь уже камеру подготовили, в «Матросской тишине». Ну хоть бы постеснялись, как-то спрятали бы, или чуть попозже принесли — ну, типа, нужно время, чтобы в Симоновском суде написать письмо, привезти его в Химки, а потом вручить. Даже не постеснялись! Просто дают через минуту! На, подписывай! Типа, СИЗО-1. Это просто что-то потрясающее! Скажите, пожалуйста, Ваша честь, вас вообще не смущает, хотя бы чуточку, немножечко, что мы фактически, по существу рассматриваем дело об изменении моего условного срока на реальный? Это же невозможно! Но мы тем не менее рассматриваем это по сути, хотя здесь просто предмет задержания, потому что весь процесс абсурден. Мой статус здесь — вот здесь стоит один офицер ФСИН, второй офицер ФСИН, — и никто во всем этом СИЗО-1 не понимает, почему я здесь и какой мой статус. Потому что я задержанный! Что такое задержанный в СИЗО? Как он вообще здесь может находиться? Это очень странная вещь. Как можно задержать меня на месяц? Меня даже не арестовали, меня задержали! Почему я не в ИВС, почему я нахожусь в СИЗО?

Значит, в документе, на основании которого меня задержали в аэропорту Шереметьево, там написано черным по белому: «мера пресечения», двоеточие, «отсутствует». Так если мера пресечения отсутствует, почему последние несколько дней самая частая фраза, которую я слышал, это: «Руки, пожалуйста, держите за спиной»?

Если отсутствует мера пресечения, почему я здесь сижу? Это просто... это просто потрясающе! В постановлении суда есть набор статей, по которым меня можно арестовать на 30 дней. Ни одна из этих статей меня не касается. Вот они просто на меня не распространяются! Если вы возьмете сейчас уголовно-процессуальный кодекс, уголовный кодекс, вы увидите, что они ссылаются на статьи, которые ко мне не имеют отношения. То есть просто в Химкинском суде решили: «А какие там... не знаю, может, просто цифры поставим? 234! 328! 344!»

Вот просто взяли и от фонаря написали какие-то статьи, которые ко мне не имеют никакого отношения. Как совершенно правильно указала адвокат [Ольга] Михайлова, суд не может взяться неизвестно откуда, верно? Вот этот суд сейчас происходит, потому что мои защитники и я подали апелляционную жалобу, было назначено судебное заседание, и мы с вами тут сидим и заседаем.

Как это произошло в Химкинском суде? Я спрашиваю судью: кто назначил заседание? Нет ответа. Кто перенес заседание? Нет ответа. Ну это же невозможно! Ну пусть тогда Химкинский суд, пусть эта [судья] наденет мантию, возьмет молоточек и ходит по московскому метро, подходит к людям и говорит: арестовать, арестовать! Ну пусть она произвольно арестовывает людей, если она обладает удивительной возможностью приезжать в любые места и без назначения судебного заседания судить кого попало.

Значит, и у меня есть ответ, почему это делается все таким образом. Потому что в этом и была задача. Не просто беззаконие. Беззаконие — это вещь привычная в России. Это — демонстративное беззаконие! Для того, чтобы запугать и меня, и всех остальных.

Это демонстративное беззаконие, которое творят даже не судьи, потому что судьи здесь просто послушные рабы, а творят те люди, которые обокрали нашу страну, и обкрадывали двадцать лет, и они хотят заткнуть рот всем таким, как я. Не только я, а в моем лице огромному количеству людей. Потому что они просто хотят продемонстрировать, еще раз показать: можем так. Самолет посадить в другом месте? Посадим, наплевать на всех пассажиров. Перекрыть Шереметьево? Перекроем! Что, ты думаешь, не можем тебя судить в отделении полиции? Будем тебя судить в отделении полиции! Демонстративно! Для того чтобы всех запугать. Для того чтобы еще раз всем сказать: мы — хозяева этой страны.

Так вот, я хочу завершить свое выступление, свое мнение относительно этой апелляционной жалобы тем, что я считаю уверенно и заявляю, что они не являются хозяевами нашей страны и никогда не будут являться. И огромное количество людей, десятки миллионов людей согласны со мной. И мы никогда не позволим и не допустим, чтобы эти люди, которые захватили и украли нашу страну, — да, сейчас сила на вашей стороне, и сейчас у вас есть возможность поставить одного человека рядом со мной, второго человека рядом со мной, и заковать меня в наручники, — но это будет продолжаться не вечно.

Спасибо большое, жалобу поддерживаю, требую меня освободить.

«Я смертельно обидел Путина тем, что выжил»

Последнее слово в суде по рассмотрению требования ФСИН о замене условного срока на реальный

2 февраля 2021 года

Я хотел бы начать с обсуждения правового вопроса, который мне кажется главным и немножко упущенным из этого обсуждения. Все выглядит странновато. Вот сидят двое, один из них говорит: давайте посадим за то, что являлся не по понедельникам, а по четвергам. А другой говорит: за то, что вышел из комы и не пришел в инспекцию. Идет обсуждение, все обсуждают понедельники и четверги, но я бы хотел сказать пару слов о таком небольшом слоне в этой комнате. И я хотел бы, чтобы все обратили внимание на то, что суть дела в том, чтобы меня посадить по делу, по которому я был уже признан невиновным, и по делу, которое уже было признано сфабрикованным.

Если мы откроем любой учебник уголовного права (я надеюсь, Ваша честь, вы сделали это пару раз в своей жизни), то увидим, что ЕСПЧ является частью судебной системы в том числе России. И эти решения обязательны, и я, пройдя все необходимые стадии судебного процесса, обратился в Европейский суд. Европейский суд вынес решение, в котором черным по белому написал, что даже состава преступления нет. Дело, по которому я нахожусь здесь, в этой странной клетке, полностью сфабриковано. Мало того что Россия, в общем-то, признала решение. Половинчато. Потому что мне даже выплатили компенсацию по этому делу, тем самым признав решение ЕСПЧ. Несмотря на это, мой брат три с половиной года отсидел в тюрьме по этому делу, я по этому делу просидел год под домашним арестом. Когда мой испытательный срок заканчивался, меня за неделю до этого арестовали, привезли к вам в Симоновский суд и без защиты, всучив какого-то адвоката по назначению, продлили еще на год испытательный срок.

Давайте немножко математики. В 2014 году меня осудили, дали три с половиной года, испытательный срок, а сейчас 2021 год, а меня все равно продолжают судить по этому делу. Меня же уже и невиновным признали, и состава преступления в этом деле нет. И все равно с упорством маньяка наше государство требует посадить меня по этому делу. Почему же по этому делу? Уже чего-чего, а недостатка уголовных дел против меня точно нет. Тем не менее кому-то очень хочется, чтобы я ни одного шага не сделал на территории нашей страны, вернувшись как свободный человек. С момента пересечения границы оказался арестантом.

Мы знаем, кому, мы знаем, почему это случилось. Причина этому — ненависть и страх одного человека, живущего в бункере. Потому что я нанес ему смертельную обиду тем, что я просто выжил после того, как меня пытались убить по его приказу. Я нанес смертельную обиду тем, что выжил благодаря хорошим людям — пилотам и врачам. Потом я его еще сильнее обидел тем, что не спрятался, живя в бункере поменьше, который я мог бы себе позволить. А потом случилось вообще страшное. Мало того что я выжил, не испугался и не спрятался, я участвовал в расследовании своего собственного отравления. И мы показали и доказали, что именно Путин, используя ФСБ, осуществил это покушение на убийство. Не я один был такой, сейчас это знают и много еще узнают. И вот это сводит с ума маленького вороватого человечка в его бункере. Именно этот факт — то, что все вскрылось.

Нет никаких рейтингов, нет огромной поддержки, ничего этого нет. Выяснилось, что для того, чтобы совладать с политическим оппонентом, у которого нет ни телевидения, ни политической партии, нужно просто пытаться убить его химоружием. Конечно, он просто сходит с ума. Все убедились, что он просто чиновничек, которого случайным образом поставили на этот президентский пост, который никогда не участвовал ни в дебатах, ни в выборах. И это его единственный метод борьбы — пытаться убить людей. Сколько бы он ни изображал из себя великого геополитика, великого мирового лидера, его обида главная в отношении меня заключается в том, что в историю он войдет именно как отравитель. Знаете, был Александр Освободитель или Ярослав Мудрый. И будет у нас Владимир Отравитель трусов.

Я стою здесь, меня охраняет полиция, вон Росгвардия появилась, половина Москвы оцеплена. Именно потому, что маленький человечек в бункере сходит с ума. Оттого, что мы доказали и показали, что он не геополитикой занимается, а проводит совещание, на котором решает, как воровать у политиков трусы, мазать их химоружием и пытаться их убить. Главное в этом процессе даже не то, чем он закончится для меня, — посадят меня или нет. Посадить меня несложно по этому или другому делу. Главное, для чего это происходит, — чтобы запугать огромное количество людей. Это же так работает: одного сажаем, чтобы испугать миллионы. У нас двадцать миллионов человек за чертой бедности, у нас десятки миллионов живут, не имея ни малейших перспектив, десятки миллионов людей относятся к тем, про которых каждый день говорим: «В Москве то жизнь еще более-менее, а отъедьте за сто километров, там вообще полный швах». И вот у нас вся страна живет в полном швахе, не имея ни малейших перспектив, получая 20 тысяч рублей. И они молчат, и их пытаются заткнуть именно такими показательными процессами. Посадить вот этого, чтобы запугать миллионы. Кто-то вышел на улицы — посадить еще пять человек, чтобы испугать 15 миллионов.

Главное, что я хочу сказать. Я надеюсь, что этот процесс не будет воспринят людьми как сигнал того, что они должны больше бояться. Это ведь не демонстрация силы — вот это всё, Росгвардия, эта клетка. Это демонстрация слабости, просто слабости. Миллионы и сотни тысяч посадить нельзя. И я надеюсь, что люди будут все больше и больше осознавать это. И когда они осознают — а такой момент придет, — все это рассыплется. Потому что вы не посадите всю страну. Потому что всех этих людей, которых лишили перспектив, лишили будущего, которые живут в богатейшей стране и получают ноль от национальных богатств... Ноль получают! Мы только по количеству миллиардеров в мире растем, все остальное падает. Я сижу в своей камере и слышу репортажи, как подорожало масло, подорожали макароны, подорожали яйца. 2021 год, страна — экспортер нефти и газа, а у нас вся страна говорит о том, что макароны подорожали. Вы этих людей лишили перспектив, и вы этих людей пытаетесь запугать. Я призываю всех не бояться. Вы говорите, что я ничего не сказал по поводу представления [рассматриваемого на суде представления ФСИН]. Вот это всё и есть представление. И всё, что я говорю, — мое отношение к представлению, которое вы устроили.

Так вот. Бывает такое, когда беззаконие и произвол являются сутью политической системы, и это ужасно, но бывает еще хуже. Когда беззаконие и произвол наряжают на себя мундир прокурора или судейскую мантию. И в этом случае долг каждого человека — не подчиняться тем законам, которые обряжены в эти мантии. И долг каждого — не подчиняться вам, не подчиняться таким законам. (…)

Когда произвол и беззаконие надели ваши мундиры и изображают из себя закон, долг каждого честного человека не подчиняться вам и бороться. И я как могу борюсь и буду продолжать это делать, несмотря на то что сейчас я оказался полностью под контролем людей, которые обожают всё намазывать химоружием, наверное, за мою жизнь никто не даст и три копейки. Но тем не менее даже сейчас я говорю, что буду с вами бороться, и призываю всех остальных не бояться вас и делать все, чтобы закон, а не ряженые в мундирах и мантиях, восторжествовал. И я приветствую всех, кто борется и кто не боится, всех честных людей. Я благодарю сотрудников ФБК, которые сейчас сидят под арестом, всех остальных по всей стране, кто не боится и выходит на улицы, потому что у них есть такие же права, как и у вас. Потому что наша страна принадлежит им в той же степени, как и вам, как и всем остальным. Мы такие же граждане, и мы требуем нормального правосудия, нормального отношения к нам, участия в выборах, участия в распределении национальных богатств. Да, мы всего этого требуем.

И еще я хочу сказать. Есть в России сейчас много хороших вещей, а самая хорошая вещь — это те самые люди, которые не боятся, не опускают глаза, не смотрят в стол и которые никогда не отдадут страну кучке продажных чиновников, которые решили обменять нашу Родину на дворцы, виноградники и аквадискотеки.

Мое мнение заключается в том, что я требую немедленного освобождения, немедленной свободы для себя, для других арестованных. Я не признаю все это представление, оно полностью лживо, не соответствует закону, и я требую немедленного освобождения.

«Я не боюсь и всех остальных призываю не бояться»

Из выступления на выездном заседании Лефортовского суда в исправительной колонии № 2 города Покров Владимирской области 15 февраля 2021 года

Я не боюсь — ни этого суда, ни колонию, ни ФСБ, ни прокуратуру, ни химического оружия, ни Путина, ни всех остальных. Я не боюсь, потому что считаю унизительным и бесполезным бояться этого всего. Плохо — жить и смириться с этим всем. Смотреть на эту разваленную дорогу и смириться с этим, понимаете. XXI век, дороги в Покрове [нет]. Да почему ее нет? Ну да, 14 тысяч получают. Ну почему я должен это принять? Почему все остальные это должны принять? Я этого не понимаю. Мы организовываем свою деятельность, и мы продолжим. И я считаю, что я имею право участвовать в выборах, я буду этого добиваться. Может быть, я когда-нибудь буду участвовать, может быть — нет. Может, я какое-то место займу, может — не займу. Но это будет зависеть от людей, от избирателей, которые за меня проголосуют, если я буду действовать правильно, или не проголосуют, если я буду действовать неправильно. И как-то их там...

Я даже не знаю, честно говоря, нужно ли мне комментировать ту часть этого экзотического дела, которая касается оскорблений. Я просто подумал, может я съехавший [нрзб]. Ну, во-первых, объединение в одно дело мошенничества и оскорблений — это странно, во-вторых, вы читали то, что здесь написали [в качестве] оскорблений? Как вы смех сдерживали? Значит, оскорбительная фраза: «Ваша честь, Вы нарушаете закон». Ваша честь, посмотрите, пожалуйста, там даже в тексте «Вы» с заглавной, потому что было очевидно по интонации, что я говорю. Фраза «Ваша честь, Вы нарушаете закон». Она оскорбляет? Нет. Мы с вами обсуждали сегодня допуск адвоката, я вам говорил: «Вы нарушаете закон». Вы мне говорили: «Нет, не нарушаю закон», — и ссылаетесь на что-то. Мы поговорили. Это оскорбление судьи?

«Я жду, пока вы закончите», — это оскорбление кого — прокурора, судьи? И, конечно, мое любимое оскорбление: кавычки открываются — «боже мой» — кавычки закрываются. Боже мой, Ваша честь, если вы каждого человека будете судить за «боже мой», тогда я не знаю, что будет происходить. Если кто-то считает, что за фразу «боже мой» нужно судить, нужно было записывать, что Навальный, находясь в таком-то месте в такое-то время, оскорбил Бога, потому запрещено упоминать имя Господа нашего всуе. Кого я мог оскорбить фразой «боже мой»? И вот я понимаю, это такая попытка запугать. Если ты будешь что-то говорить, если ты не будешь просто молчать, не будешь покорно кивать, не будешь бояться нас — судей, прокуроров с двумя, тремя, десятью звездами, — то мы будем клепать уголовное дело за уголовным делом. Да и клепайте. Боже мой, клепайте. Я же все равно не замолчу, понимаете. После того как какие-то ФСБ-шники за мной ездили два года, травили меня химическим оружием, и я лежал в коме двадцать дней, а потом еще двадцать дней лежал в каких-то в галлюцинациях, мне бояться вашего суда просто глупо. Я его и раньше не боялся, и теперь я точно не буду бояться.

Завершая свое выступление, я хочу сказать, что, конечно, мы по пунктам, вот просто по пунктам все это вранье разоблачим в ходе этого процесса. В общем-то даже разоблачать нечего: вы говорите, что я тратил на личные нужды, здесь даже не упоминается ничего — просто ноль. Мы разберем все по пунктам и по пунктам все опровергнем. Но при этом я, конечно, понимаю — это не первый мой процесс, я не наивный человек, — приговор будет обвинительный, по нему будет достаточно большой срок. И смысл этого один: раз я так оскорбил вашего темного лорда Путина, что я не просто выжил, но и вернулся, ну вот он сказал: раз он типа считает, что он такой крутой, — пусть он типа сидит в тюрьме. Вернулся — и будет сидеть там пожизненно, и будет это дело, и второе дело, и третье, и вы мне будете бесконечно увеличивать срок.

Ну что ж тогда сделать, я считаю, что все равно моя деятельность, деятельность моих коллег важнее, чем просто конкретная судьба человека. И я считаю, что худшее, что я могу на самом деле сделать, настоящее преступление, которое я могу совершить, — это вас всех испугаться. И вас, и тех, кто стоит за вами. Я еще раз вам говорю, что я не боюсь, и я еще раз в эту камеру призываю всех остальных тоже не бояться. Потому что бояться здесь нечего. Бояться нужно того, что мы всю жизнь проведем в нищете, в деградации, отсутствии перспектив и своим детям оставим в наследство вот это вот все: вот это холуйство, раболепство и то же самое тоскливое просто ожидание лучшей доли, которая не наступит никогда, пока у власти находится банда воров. Спасибо.

«За кем правда, тот и победит»

Последнее слово в суде по жалобе на замену условного срока на реальный 20 февраля 2021 года

Я выступаю с последним словом. Сейчас наш суд закончится, а потом у меня следующий суд, и там тоже последнее слово. Наверное, если кто-то захочет издать мои последние слова, то получится довольно толстая книжка. Мне кажется, в этом тоже есть какой-то своеобразный сигнал, который мне посылает вся эта власть в целом и владелец замечательного дворца Владимир Путин: «Все это выглядит странно, но мы так можем сделать — смотри». Знаете, как жонглер и фокусник в суде: он мячик крутит сначала на этом пальце, потом на голове. Они говорят: «Смотри, мы можем эту судебную систему крутить на любой части своего тела. Куда ты против нас лезешь? Мы можем все что угодно сделать, смотри». Если честно, мне кажется, что такая их бравада — вижу это не я один, а и обычные люди, которые смотрят на это. На них это тяжелое впечатление производит, потому что каждый думает: «А если я столкнусь с судебной системой, какие шансы у меня здесь чего-то добиться?»

Тем не менее, раз последнее слово, значит, нужно говорить последнее слово. Я не знаю, о чем поговорить, Ваша честь. Хотите, с вами поговорю о Боге и о спасении? Выкручу, так сказать, «ручку пафоса» на максимум. Дело в том, что я верующий человек, что, в общем-то, скорее служит предметом постоянных насмешек в Фонде борьбы с коррупцией вокруг меня. Сейчас я верующий, и мне это сильно помогает в деятельности, потому что все становится гораздо, гораздо проще: я меньше раздумываю, и меньше дилемм в моей жизни, потому что есть какая-то книжка, в которой более-менее четко написано, что нужно делать в каждой ситуации. Не всегда, конечно, легко следовать этой книжке, но в общем-то я стараюсь, и поэтому мне легче.

И тут мне недавно пишет человек: «Навальный, а что тебе все пишут: держись, не сдавайся, терпи. Чего тебе терпеть-то? Ведь ты же вроде в интервью говоришь, что в Бога веришь, а сказано ведь: „Блаженны жаждущие и алчущие правды, ибо они насытятся“. Отлично тебе, значит». И я подумал: надо же, как человек меня хорошо понимает, не то чтобы мне отлично, но эту заповедь я всегда воспринимал как инструкцию к деятельности. Безусловно, не очень наслаждаясь тем местом, где я нахожусь, тем не менее я не испытываю никаких сожалений о том, что я вернулся, о том, что я делаю. Потому что я сделал все правильно. Наоборот — я испытываю удовлетворение такое, потому что в какой-то сложный момент я делал, как положено по инструкции, но заповедь не предал.

Безусловно, для современного человека вся эта заповедь — блаженны жаждущие, алчущие правды, ибо они насытятся — звучит очень напыщенно, очень странновато. Люди, которые говорят такие вещи, предполагается, какие-то сумасшедшие, странные люди, сидят там с всклокоченными волосами в своей камере и пытаются себя подбодрить чем-то, хотя, конечно, они одиноки, они одиночки, потому что они никому не нужны. И это важнейшая вещь — и власть, и вся наша система пытается сказать таким людям: «Ты одинок, ты одиночка». Сначала важно запугать, а потом доказать, что ты один, потому что какие нормальные, адекватные люди придерживаются какой-то фигни, заповеди? Вот эта вещь про одиночество очень важна как цель власти. Отлично по этому поводу сказала один из замечательных философов по имени Полумна Лавгуд (помните, такая была в «Гарри Поттере»). Разговаривая с Гарри Поттером, она ему сказала: «Важно не чувствовать себя одиноким, потому что на месте Волан-де-Морта я бы очень хотела, чтобы ты чувствовал себя одиноким». Безусловно, наш Волан-де-Морт во дворце тоже этого хочет.

Знаете, конвой — замечательные ребята, и в моей тюрьме тоже нормальные, но они со мной не разговаривают — им запретили со мной говорить, видимо. Это тоже такая важная вещь, чтобы ты постоянно чувствовал себя одиноким, но я совершенно не чувствую, потому что эта конструкция «блаженны жаждущие и алчущие правды» кажется какой-то экзотической, странноватой, но на самом деле это главная политическая идея, которая сейчас есть в России.

Ваша честь, какой самый популярный лозунг в России? В чем сила? Правильно! Сила в правде. Это и есть эта основная заповедь о блаженстве, только без всякого «ибо», «алчущие». По сути, оно и есть, и вся страна на все лады повторяет, что сила в правде. За кем правда, тот и победит. Это очень важно. Несмотря на то что страна наша построена на несправедливости и мы постоянно сталкиваемся с несправедливостью, худший вид несправедливости — это несправедливость вооруженная. Но тем не менее мы видим, что одновременно с этим десятки миллионов людей хотят правды, хотят добиться правды, и рано или поздно они ее добьются, они насытятся.

Всем же очевидно — есть дворец. Ты можешь говорить, что он не твой, но он есть. Есть нищие люди, ты можешь говорить сколько угодно, что у нас высокий уровень жизни, но страна бедна, и это видно всем. А они должны быть богаты. Это правда, и против нее не попрешь. И рано или поздно эти люди, которые хотят правды, они добьются своего.

Важная вещь, которую я хочу сказать в вашем лице, в лице прокурора и вообще всей власти и людям: важно не бояться этих людей, не бояться тех, кто добивается правды. Многие опасаются: будет революция, кошмар и потрясения, но подумайте сами, как хороша была бы жизнь без постоянного вранья, без этой лжи. Возможность не врать — просто восхитительная ситуация. Подумайте сами, как было бы классно работать судьей, когда никто тебе не звонит, а ты такой классный судья с большой зарплатой, ты уважаемый столп общества, и никто не может тебе позвонить, дать указание по решению. Ты приходишь к детям, внукам и рассказываешь, что ты независимый судья, и все остальные судьи абсолютно независимы. Классно же было бы. Классно было быть прокурором, который и правда в состязательной системе ведет настоящую юридическую игру, защищает или осуждает реальных злодеев. Не думаю, что люди становились прокурорами, чтобы потом участвовать в фабрикации уголовных дел и подделывать подписи. Я не верю, что люди хотят быть полицейскими, чтобы потом рассказывать: как классно мы на митинге кому-то раскроили голову, конвоировать чувака, а он невиновный. Никто не хочет этого, а хотят быть нормальными полицейскими. Потому что от этого вранья одни минусы, даже зарплаты больше не платят. Любой бизнес в стране стоит в два раза дешевле, потому что нет судебной системы, потому что несправедливость, потому что этот бардак, нищета. Было бы гораздо лучше, если бы те люди, которые хотят правды, добились бы правды.

Ни один человек на свете не был школьником с горящими глазами, который говорил: «Пойду в ФСБ, и меня там будут отправлять стирать трусы оппозиционера, потому что кто-то их намазал ядом». Нет таких людей. Все хотят быть уважаемыми людьми, ловить террористов и шпионов. И это очень важно — не бояться людей, которые добиваются правды, а может, даже как-то их поддержать или хотя бы не способствовать вранью, не делать мир хуже вокруг себя. В этом есть, конечно, небольшой риск, но, во-первых, он небольшой. Во-вторых, как сказал другой философ современности по имени Рик Санчез: «Жизнь — это риск, а если ты не рискуешь, значит, ты просто вялая кучка молекул, собранная беспорядочно и плывущая по течению Вселенной».

Последнее, что хочу сказать: мне приходит сейчас куча писем, и каждое второе письмо заканчивается фразой: «Россия будет свободной». Классный лозунг, я его тоже постоянно говорю, повторяю, пишу в ответ, скандирую на митингах, но я постоянно думаю: что-то мне не хватает. Я хочу, конечно, чтобы Россия была свободной, это необходимо, но недостаточно. Это не может являться целью самой по себе. Я хочу, чтобы Россия была богатой, что соответствует ее национальным богатствам. Я хочу, чтобы эти национальные богатства справедливее распределялись, чтобы все получали какую-то свою долю «нефтяного и газового пирога». Я хочу, чтобы не только свободные, но и с нормальным здравоохранением, чтобы мужчины доживали до пенсионного возраста, потому что сейчас у половины мужчин в России этого не получается сделать, да и у женщин не лучше. Я хочу, чтобы образование было нормальным и люди могли нормально учиться. Я хотел бы, чтобы за одну и ту же работу в России бы получали такую же зарплату, как в средней европейской стране. Потому что сейчас, конечно, гораздо меньше. Любой — полицейский, программист, журналист, кто угодно — все получают гораздо меньше. Я бы хотел, чтобы много других вещей случилось в нашей стране, и поэтому нужно бороться не только с тем, что Россия несвободная, а просто в целом с тем, что она по всем направлениям несчастна. Россия постоянно, хоть у нас все есть, но тем не менее мы какая-то несчастная страна. Русскую литературу откройте, великую русскую литературу — одни описания несчастий и страданий. Мы очень несчастная страна и не можем вырваться из круга этого несчастья. А конечно, хочется. Поэтому лозунг я предлагаю изменить и говорить, что Россия должна быть не только свободной, но Россия должна быть счастливой. Россия будет счастливой. У меня всё.

«Ваш голый король украл Знамя Победы и хочет сделать себе из него стринги»

Последнее слово в суде по апелляционной жалобе на приговор по делу о «клевете на ветерана»

29 апреля 2021 года

Я хочу сказать, дорогой мой суд, что король ваш голый, и уже не один маленький мальчик кричит об этом, потому что это совершенно очевидно. Двадцать лет бездарного совершенно правления привели к такому результату: у него висит на ушах эта корона, сползающая на уши. Есть тонна вранья по телевизору, есть огромное личное богатство.

Мы потратили триллионы долларов от нефти и газа, а наша страна продолжает отставать и деградировать с каждым годом, и неудивительно, что все известные экономисты российского происхождения объединяются и пишут письмо о том, что последние годы нужно называть потерянными десятилетиями. Так оно и есть на самом деле. Для осознания этого никакие экономисты даже не нужны.

Я сижу сейчас в колонии, в областном центре — городе Владимире, в двухстах километрах от Москвы. Здесь нет ни одной нормальной ровной дороги, здесь зарплата 30 тысяч рублей. Это XXI век в нефтегазовой стране, которая претендует на мировое лидерство. Ваш голый проворовавшийся король хочет и дальше править до конца, ему наплевать совершенно на страну, он вцепился в нее и хочет держать эту власть бесконечно. Если он останется у власти и дальше, то наступит еще одно десятилетие, и на смену потерянному десятилетию придет украденное десятилетие. Поскольку это всем понятно и все больше людей видят, что король голый, этот голый король должен осознавать, что сделать ничего он не может. Он не может сделать ничего, чтобы страна жила лучше. Он судорожно ищет кусочки святости, чтобы украсть их, присвоить их себе для своих личных целей. Так много лет происходит с победой нашего народа в Великой Отечественной войне. Он ее пытается присвоить себе, объявить, что это он победил в этой войне, и торгует этой победой направо и налево. Этот процесс ровно об этом: как ваш голый король украл Знамя Победы и пытается сделать себе из него стринги.

Это то, что вы видели в этом процессе. Но, по сути, вся ваша власть — это власть тех самых оккупантов и предателей. Потому что я считаю предателями всех вас, потому что вы во главе с вашим голым королем реализуете тот план, про который вы читали в учебниках истории о том, что Россия должна быть захвачена, а русские должны быть обращены в рабов, у которых должны быть забраны все их богатства, которые будут лишены образования, которые будут лишены здравоохранения, которые будут лишены любых перспектив. Ровно это вы и сделали, вы реализовали этот план. У нас каждый год двести тысяч человек уезжают за границу. У нас население сейчас сокращается миллионами, люди не видят никаких перспектив. Материалы этого дела отлично показывают суть этой власти, когда прокурор Москвы... Я лично делал расследования о его виллах в Испании и гостинице в Черногории. Я снимал номер в его гостинице в Черногории.

И этот прокурор — госслужащий. Здесь ворующий миллионами и инвестирующий за границу, он пытается признать в закрытом процессе «экстремистами» и «иностранными агентами» меня и таких, как я, патриотов страны, которые пытаются защитить страну от вас, предателей.

Я хочу сказать, что, как бы вы ни прикрывались, как бы вы ни пытались украсть эту святость и стащить Знамя Победы из музея и использовать для себя, у вас ничего не получится, ваша оккупационная власть…

(Навального прерывает судья Вера Акимова.)

Вы знаете, что все, что я говорю, — правда. И я к вам очень-очень добр с учетом того, что я считаю вас всех предателями и оккупационной властью. Россию много раз пыталась захватить оккупационная власть и оккупационная администрация. Ваша власть довольно успешная, потому что в течение двадцати лет вам удавалось грабить наш народ, живущий в этой стране, лишать его будущего и вывозить принадлежащие ему богатства. Но это рано или поздно закончится.

«Те, кто хотят бороться с войной, должны бороться только с деспотизмом»

Из последнего слова на выездном заседании Лефортовского районного суда Москвы в исправительной колонии № 2 города Покров (по делу о «мошенничестве» и «оскорблении суда»)

15 марта 2022 года

(Во время выступлений Навального трансляция постоянно прерывалась.)

(...) С 2000 года [был] огромный поток нефтедолларов, но с 2013 года доходы населения падали и падали. Единственный рейтинг, который движется вверх, — количество миллиардеров. Все беднеют, и только эта тысяча путинских семей, которые вцепились во все эти деньги, которые присвоили себе все эти деньги, наше будущее и наше настоящее — они отвечают войной. Экономисты говорят про потерянное десятилетие. Это мы с вами потеряли?

Шли по дороге и потеряли? Это украденное десятилетие! Чтобы заткнуть рты тем, кто об этом говорит. Заткнуть уши тем, кто слышит это, нужна сейчас война, которая...

(Трансляция прерывается.)

Что последствием этого всего будет развал, распад нашей страны. Звучит диковато. Но словосочетание «русско-украинская война» тоже звучит диковато. Я вот в этом зале говорил, когда начинался процесс, что все, кто считают, что будет война, — они сумасшедшие. Мантра про распад нашей страны становится все более и более вероятной. Там просто группа безумных сумасшедших дедов. Им не жалко никого и ничего. И уж в последнюю очередь им не жалко нашу страну. Их родина — это швейцарские счета. И как бы они патриотизм ни заворачивали — это миф. И это грандиозная угроза для нас всех. Что делать — на самом деле, понятно. Долг каждого человека сейчас — бороться с войной.

Сказано: миротворцы будут наречены сынами Божьими. Гораздо лучше быть свободным человеком Божьим, чем путинским холуем, которого черти будут жарить в аду. (...)

Но тем не менее возникает вопрос, что делать более конкретное, чем просто стоять с плакатом «Нет войне», хотя это очень хорошо и правильно. И лично мне ответ на этот вопрос дает один великий наш соотечественник, которого я довольно часто видел. Я ему часто смотрел в глаза во время этого процесса при довольно, скажем так, интимных обстоятельствах.

Вы же знаете, что для того, чтобы сюда попасть, в этот зал, нужно пройти так называемую «точку обыска». Ты там раздеваешься, все с себя снимаешь. Всё проверяют. И я ее прохожу минимум четыре раза в день, а когда у меня часто назначаются перерывы — восемь раз в день. И поскольку все помещения заняты (...), а там школа находится для зэков, это кабинет русского языка. И вот в кабинете русского языка это происходит каждый день, несколько раз в день. И каждый день там оперативник, (...) у него в руках мои трусы, и он вот проверяет металлодетектором. И я стою голый и смотрю на стену, а со стены на меня смотрит Лев Толстой — великий русский человек, который много говорил относительно войн, много сказал правильных вещей. Одну из них он записал в своем дневнике. Я это навсегда запомнил, потому что он сделал эту запись 4 июня: «Война есть произведение деспотизма. Не будь деспотизма, не могло бы быть войны; могли бы быть драки, но не война. Деспотизм производит войну, и война поддерживает деспотизм. Те, которые хотят бороться с войной, должны бороться только с деспотизмом».

«Я презираю ваш суд, я презираю вашу систему и презираю вашу власть»

Из последнего слова в суде по апелляции на приговор по делу «об оскорблении суда» и «мошенничестве»

24 мая 2022 года

(...) Мой приговор предполагает, что я оскорбил суд и я не уважал суд. Знаете, вы сами отлично понимаете, что никто в России не уважает суд. Это в принципе такой орган, который не имеет ни малейшего уважения нигде. Его действительно боятся, потому что какие-то люди в черных мантиях абсолютно беззаконно, как происходит со мной и со многими другими людьми, постоянно могут, действительно, отправить тебя за решетку, поэтому их боятся. Но не уважает российский суд никто, и я его действительно не уважаю. Но вот эта статья об оскорблении суда — это не научный подход. Если была бы статья о презрении к суду и презрении к этой власти, вот она бы мне отлично подошла, потому что я презираю ваш суд, я презираю вашу систему и презираю вашу власть. И я, самое главное, — что на самом деле, как мне кажется, и является преступлением по сути в ваших глазах, — я эту систему не боюсь. Я не боюсь эту систему. Безусловно, мне не хочется сидеть в этой клетке, вместо того чтобы заниматься какими-то полезными вещами и смотреть, как растут мои дети. Но человеку жизнь дается не для того, чтобы он боялся чокнутого бункерного деда и эту систему, которую он построил. Поэтому я вас не боюсь! И, опять же, всех остальных призываю не бояться. В конце концов, ну что с вами сделают? Ну в клетку посадят. Но ваша система держится именно на страхе, поэтому вас бояться нельзя, бояться вас — это преступление против своего собственного будущего, преступление против своих детей, преступление против своего народа. (…)

Я включаю телевизор — мне показывают, как кто-то там убивает русских, притесняет русских или еще что-то делает с русскими. А именно вы, ваша система, ваш Путин и ваши чиновники являются врагами России сейчас, предателями русского народа и убийцами русского народа в буквальном смысле. За последние годы никто не убил больше русских людей, чем ваш Путин. (...) Вам не нравится, когда я говорю про войну, тогда я буду использовать эту войну, идущую сейчас, — она важнее в сто раз, чем мой приговор, — как метафору для ваших судов и для ваших судебных процессов. Потому что эта война, как и ваши суды, полностью, на сто процентов построена на вранье, на каком-то супернаглом вранье. Ни одного слова правды, ни одного. Как в приговоре нет ни одного слова правды, так и война эта идет. Я же телевизор целыми днями здесь смотрю, это, на самом деле, важная часть наказания: ты должен все время смотреть телевизор. И несколько месяцев назад, три месяца подряд, в каждом репортаже, в каждом сюжете, в каждом выпуске новостей говорили: какая ерунда, что мы введем войска на Украину! Да не может такого быть! Это же американцы врут. (...) Месяцы вранья, просто месяцы. А потом щелчок, ввели войска — и просто забыли об этом, понимаете? Память золотой рыбки. И ваша власть пытается сделать так, чтобы все наше население, весь наш народ были как золотые рыбки, в том числе в отношении судебных процессов, в том числе в отношении законов, которые вы меняете каждый день, в том числе чтобы забыли о том, что был закон, который запрещал мне участвовать в выборах, закон имени Навального. Это все абсолютнейшая ложь. Все факты, которые приведены в приговоре, такая же ложная дрянь, как и все те факты, которые используют разжигатели войны, или наоборот. Я, когда слышу по телевизору про НАТО, мне уже просто хочется хохотать, потому что я не золотая рыбка, я помню, как в 2013 году в городе Ульяновске открывали базу НАТО и ульяновский губернатор рассказывал, как хорошо, что мы открываем здесь базу НАТО для работы в Афганистане, потому что это так классно, потому что это будут рабочие места, НАТО нам очень дружеский блок. А знаете, кто еще очень сильно выступал за базу НАТО? Рогозин Дмитрий Олегович. Знаком вам такой человек? А сейчас эти люди пытаются нам доказать, что мы здесь должны устроить кровавую баню, для того чтобы противостоять НАТО. Одновременно с этим в НАТО вступают Финляндия и Швеция, и это уже какая-то ерунда. И я говорю об этом, потому что это, конечно, очень определяюще для всего, что происходит в России, в том числе для российской судебной системы. Потому что наглое вранье в каждом суде. Игнорирование того, что было сказано вчера, просто по щелчку, как будто и не говорили. Вы все переобуваетесь в воздухе на 180 градусов не просто часто, а постоянно. Наша власть, наши суды, наш Путин делают зигзагообразное движение в воздухе, потому что каждый раз ты должен переобуться, чтобы люди забыли о том, что ты врал еще совсем недавно. (…)

И причины, почему ваш суд происходит или нет, вы отлично знаете. И они заключаются в том, что у власти сейчас в России сумасшедшие богатые люди, которые в том числе устроили войну, в том числе для того, чтобы проводить судебные процессы в тюрьмах, потому что на фоне войны на это уже никто не посмотрит. (...) Эти ваши процессы, в том числе в отношении меня, — они бессмысленны. Что вы ими хотите добиться? Вы хотите получить какой-то контроль? Вы получите, действительно, кратковременный контроль. Вы хотите остановить прогресс России, вы хотите бороться с наступающим поколением? Что вы хотите сделать? Краткосрочно вы можете запугать кого-то, безусловно, вы разорите сейчас какое-то количество людей, поломаете много судеб, но в целом то, что вы делаете, что делают ваши люди, — это бессмыслица, это просто исторический нонсенс, и, безусловно, вы все потерпите историческое поражение. Как вы потерпите историческое поражение вот в этой тупой войне, которую вы начали, которую начал ваш Путин, потому что у нее нет ни цели, ни смысла.

Вообще непонятно, зачем вы ее ведете. Для чего мы ведем эту войну? Чтобы заставить их сделать что? Мы взяли просто сорокамиллионный народ, объявили: «Они нацисты!» — и начали их бомбить. Что они должны сделать, чтобы от них отстали? Вот представьте себе ситуацию: живет в городе Харькове человек, скажем даже, судья, судья в городе Харькове — миллионный город, огромный город. Он живет себе в большом городе, прекрасно работает судьей, собирается с утра отвести ребенка в детский сад, а потом поехать кого-то судить. И в один прекрасный день, 24 февраля, например, его объявляют нацистом, ему в дом прилетает ракета, убивает его ребенка, и он бегает, как ненормальный, и не понимает, что ему нужно сделать, чтобы от него отстали вы и ваша власть. И я, безусловно, в том числе готов сидеть здесь в тюрьме, чтобы доказать всему миру и самому себе, самое главное, что не все в России такие чокнутые, ненормальные, извращенцы и кровопийцы, которые просто непонятно за что, непонятно для чего убивают людей и сами гибнут. (...)

Для меня действительно важно сказать здесь и объяснить суду, что у нас поломано все, включая систему правосудия, ровно для того, чтобы начинать потом такие войны. И эти войны, помимо того что, естественно, мы убиваем невиновных людей непонятно за что, — мы уничтожаем тем самым русский народ. Как я уже сказал, во Владимирской области, где я сижу, — здесь все руководство Росгвардии погибло, четыре подполковника, они мертвы. То есть понимаете, это одновременно скрывается и одновременно абсолютно все об этом знают. А почему их убили? Потому что один сумасшедший вцепился в эту Украину. Непонятно, что он хочет сделать, я не знаю, что он хочет с ней сделать. И этот сумасшедший вор нанял больного человека, который командует Росгвардией, и это, между прочим, не мои слова. Это слова бывшего начальника службы безопасности президента Коржакова, который, характеризуя генерала армии Золотова, сказал: «Я не могу назвать его дебилом, потому что он имбецил». И когда один вор нанимает имбецила для того, чтобы вести войну... Да, они убьют много кого на этой войне, но их самих там всех убьют.

Судья Мария Довженко: Алексей Анатольевич, вы осуждены по четырем составам преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ и статьей 297.

Навальный: Статья 159 УК РФ [«мошенничество»] будет неоднократно применена в отношении тех лиц, о которых я говорю. Вместе со всякими другими статьями. Потому что эти люди, вот ровно для того, чтобы красть, мошенничать, грабить и убивать, — они и держат в тюрьмах таких, как я, ровно поэтому все это и происходит, Ваша честь. Вот смотрите, к вопросу о статье 159-й. Вам, наверное, будет интересно. Раз уж вы требуете от меня про 159-ю статью. Я о ней постоянно думал знаете когда? Девятого мая. Девятого мая зэки, как положено, сидели в комнате, очень торжественно... Нам показывают парад. И на параде едет танк «Армата». И нам снова говорят, что танк «Армата» самый лучший, русские войска там... Я думаю: сейчас двадцать второй год, я смотрю танк «Армата». Я в двадцать первом году смотрел танк «Армата», и в двадцатом, и в девятнадцатом, и в восемнадцатом, и в семнадцатом, и в шестнадцатом. Мне кажется, с пятнадцатого года нам показывают танк «Армата». А на войне почему-то я вижу в основном танки Т-72 и немножко более современных, а «Арматы» никакой и близко нет. Так вот статья 159-я: может быть, потому что наш верховный главнокомандующий — вор и сумасшедший, наш министр обороны — вор и пиарщик? (…)

Важная вещь заключается в том, что приговор Лефортовского суда выносится именем Российской Федерации и выносится именно таким образом, что власть в Российской Федерации захвачена теми людьми, которые на протяжении многих лет врут нам, в частности, про виды вооружений, устраивают войны, убивают других людей и своих людей, устроили кровавую баню из русских и украинцев. И последствиями этого всего вот эти процессы, как в отношении меня, будут в огромном количестве, и я хочу, чтобы они прекратились. И если я могу хотя бы своим словом сделать хоть что-то, чтобы хоть кого-то убедить, сделать хоть что-то, чтобы прекратить это все, я буду это говорить. (...)

Я смотрю на вас, и в вашем лице я вижу ту самую «именем Российской Федерации»... Путин, Чемезов, Шойгу, все эти Голиковы, Христенки, все, про кого мы проводили расследования, — все они в вашем лице передо мной. И я хочу сказать одну вещь: как же без вас было бы хорошо! Как же без вас было бы классно жить в нашей стране, потому что впервые за сотни лет у нас ни врагов, ни войны, все нормально, денег море, нефти куча, газ дорогой, вообще Россия — прекрасная, богатая страна без вас. Поэтому я хотел бы, чтобы вас всех не было и чтобы идеология России... Идеология — громкое слово, просто чтобы правила нашей жизни были: живи и дай жить другим. Чтобы все оставили всех в покое, чтобы мы отцепились от Украины, от всех остальных, чтобы вы, судьи, отцепились от обычных граждан, чтобы Росгвардия занималась делами, чтобы ФСИНовцы действительно преступников охраняли, а не политзэков, чтобы полиция занималась расследованиями преступлений, а не ловила людей за лайки, чтобы вас не было и чтобы все друг от друга отстали, и тогда мы будем жить наконец-то хорошо.

Но пока вы есть. И, конечно, самая уместная цитата из самой знаменитой книжки относительно вас, которая сейчас постоянно используется, которая много раз использовалась в таких же ситуациях за многие годы до этого: «Нынче ваше время и власть тьмы». Любопытная особенность, что прямо сейчас я вижу в вас, в вашей власти, что вас это, в общем-то, даже не задевает. Когда вы слышите эту фразу, вы понимаете про себя, что вы власть тьмы и сейчас ваше время, но вы не то что не переживаете — наоборот, это вас воодушевляет, вы такие: «Да! Мы власть тьмы, мы самые крутые, это наше время». И вот в этом ваша суть, что вы все злодеи, понимаете это и упиваетесь этим. Но я хочу сказать, что, конечно же, ваше время будет не всегда и ваше время пройдет. И когда вы все будете гореть в аду, дрова в ваш костер будут подкидывать ваши деды, которые не хотели, чтобы вы использовали их портреты для того, чтобы устраивать новые войны в XXI веке. У меня всё, спасибо.

-----------------------------------

Цитируется по изданию: «Непоследние слова: Речи обвиняемых и политзаключенных (Издание второе)» Freedom Letters, 2024. ISBN: 9781998265626

Фото на обложке: автор — Дмитрий Алешковский.