Вот оно какое, наше "Лето". Друзья Виктора Цоя и Майка Науменко вспоминают, как все было на самом деле

Фильм «Лето» Кирилла Серебренникова вызвал множество откликов и обсуждений еще до своей премьеры и был встречен настороженными ожиданиями. Борис Гребенщиков, прочитав первый вариант сценария, назвал картину «ложью от начала до конца». «Я лично знал людей, о которых снял фильм Серебренников. Ничего общего с героями его картины они не имеют», - сказал лидер «Аквариума» на пресс-конференции. Однако после премьеры настроение публики резко изменилось. По отзывам как критиков и профессионалов, так и зрителей премьера прошла с большим успехом. The Insider решил обратиться к людям, хорошо знавшим героев картины, чтобы те поделились воспоминаниями, которые вызвал у них фильм, прояснили реалии, стоящие за увиденным, и просто вспомнили, «что было на самом деле».

Наталья Крусанова

подруга Майка и Натальи Науменко с 1980 года, в 1979-1984 - студентка факультета журналистики ЛГУ им.А.А.Жданова, с 1989 года по  наше  время - телевизионный режиссер

Фильм «Лето» мне понравился. Без обиняков. Он ни грамма не оскорбил ни мои чувства, ни мои воспоминания. Я счастлива, что такой фильм есть, потому что я понимаю, что больше никто и никогда так деликатно и талантливо не снимет про Майка. Нам очень повезло!

Когда Майк впервые услышал песни Виктора Цоя

В фильме это знакомство происходит за городом, на берегу. Я не знаю, был ли Майк знаком с Виктором до… но я была свидетелем, когда он впервые услышал его песни. Это было у нас дома! На улице Димитрова в Купчино мы с моим мужем Павлом снимали квартиру <Павел Крусанов участвовал в нескольких рок-группах, сейчас известный петербургский литератор, прозаик - The Insider>. Почти каждый день у нас бывали Майк и Игорь Гудков (Панкер). Паша и Панкер работали в Театральном институте на Моховой и, естественно, знали всех студентов-актеров. Однажды к нам пришел студент Максим Пашков с двумя друзьями. Это были Витя Цой и Олег Валинский (барабанщик, тот, который ушел в армию, а сейчас большой начальник в РЖД). Мы – я, Паша, Майк и Панкер - пили пиво и играли в карты… и не собирались отвлекаться. Мальчики тихо сидели, мы играли в карты, пока Максим не предложил нам послушать песни Вити. Мы согласились, но продолжали играть. Витя спел три песни – «Когда-то ты был битником», «Мои друзья идут по жизни маршем», третью песню, я, к сожалению, не помню… Но помню, что у меня карты выпали из рук, играть мы прекратили… Настолько это было неожиданно и свежо. Кстати, пел Витя вместе с Олегом, у них очень красиво сочетались голоса. После этого Майк церемонно предложил Виктору заходить в гости….Что и продолжилось потом в бесконечных песнопениях на Наташиной и Майковской коммунальной кухне. «Восьмиклассницу», «Алюминиевые огурцы» и другие ранние песни я впервые услышала именно на кухне.

Мы с Витей называли друг друга по имени-отчеству – я его Виктор Робертович, он меня - Наталья Геннадьевна, такая была у нас игра.

Витя был на тот момент очень скромным и молчаливым. Любимое выражение – «А что делать?». Оно использовалось в самых разных ситуациях!

Знакомство с Марьяной

 С Марьяной нас всех познакомил Иша (Игорь) Петровский <его заметки см. ниже - The Insider>. Они вместе учились на подготовительных курсах в Муху (Мухинское художественное училище). У Марьяны и нашего приятеля Саши Бицкого дни рождения были в один день – 5 марта. Решено было справлять у Люды Петровской. Собралась огромная компания - был и Витя с Лешей Рыбиным (Рыбой). Как мне рассказывала сама Марьяша, «Я огляделась и поняла – здесь есть только один настоящий мужчина, это Цой!» (естественно, имелись в виду свободные мужчины). Свой телефон она написала помадой на зеркале.

Майк и Наташа

Майк Наташу (свою жену) называл – Наталья. Считал её своим самым близким другом. Наташа очень талантливый человек, но и очень скромный. Куча народу постоянно толклась в их комнате, иногда приезжали из других городов, он всех принимал. У Майка я впервые увидела Костю Кинчева, Юру Наумова…. В присутствии Майка все вели себя очень уважительно, хотя он никогда не давил своими знаниями и авторитетом. Он мог терпеливо что-то разъяснять и отвечать на самые банальные вопросы. Но в определенный момент мог сказать: «Все на выход, Наталье пора спать». Много писать про их отношения не буду, Наташа все написала сама.

Игорь «Иша» Петровский

Близкий приятель Майка и Наташи Науменко. Художник группы «Зоопарк». Прототип одного из персонажей фильма

Я знал, что фильм не будет скрупулезно воспроизводить факты из жизни своих героев или рассказывать абсолютно правдивую историю Ленинградского рок-клуба. Я бы даже огорчился, если бы это случилось. Мне было интересно увидеть сказку, которую создали Кирилл Серебренников, актеры и вся съемочная группа. Сказка получилась красивой и трогательной. Хотим с Людой посмотреть еще раз и надеемся, что внук наш тоже посмотрит лет через десять. Теперь не без волнения ждем дополнения: интервью с прототипами героев 36 лет (а именно столько прожил Майк) спустя.

Моя самая серьезная претензия к фильму – это его разговорная часть. Реальное общение героев этой истории было гораздо увлекательнее, чем оно выглядит на экране. И Люды, моей будущей жены, нет среди действующих лиц! И Наташу Крусанову тоже не показали.

Но спасибо всем-всем, кто создал это кино. И свободу Кириллу Серебренникову!

Собственно, «Лето»

В фильме Майк на пикнике поет свою песню «Лето», а через несколько минут происходит его знакомство с Виктором и Леней. В действительности эта песня была написана уже после того, как Майк услышал первые песни безымянного тогда трио (Виктор Цой, Алексей Рыбин, Олег Валинский). У песни есть подзаголовок «песня для Цоя», но Витя никогда ее не исполнял. Вместо того, чтобы воспользоваться песней Майка, он сочинил свои «Лето» и «Весна», анонсируя их как часть цикла «Времена Года». Третьей частью цикла стала «Солнечные Дни» (зимняя песня), а песня про осень, кажется, так и не появилась.

Примерно тогда же Майк написал две песни, которые предложил Андрею «Свинье» Панову, намекая, что хотел бы получить за это какое-либо скромное вознаграждение. Одну из песен Свин отклонил, а другую принял к исполнению, но гонорара Майку не выплатил. Тогда Майк решил не отдавать ее Свинье полностью и сам записал эту песню под названием «Я не знаю, зачем» (бу-бу) – песня для Свина на своем альбоме LV. В исполнении Панова эта песня получила другое, малопристойное, название. Вторая песня, которую Майк предлагал Свину, называлась «Мои Ноги». Публично она никогда не исполнялась и нигде не записана. Текст ее, видимо, потерян.

«Лето» - песня для Цоя - была записана Майком на том же альбоме LV, что и «Я не знаю, зачем» (бу-бу).

Поколение дворников и сторожей

В фильме Наташа и Виктор привозят кофе Майку на работу. Майк работает сторожем (так оно и было) и сидит среди металлических конструкций то ли на заводе, то ли в ангаре.

В отделе вневедомственной охраны Петроградского района Ленинграда Майк начал работать весной 1980 года и уволился где-то в 1987 году, когда появилась возможность официально трудоустроиться музыкантом в культурном центре «Досуг» во Всеволожске. Одновременно с «Зоопарком» в дни зарплаты туда же приезжали музыканты и других групп, например «ДДТ» и «Телевизор».

А в то время, когда Майк работал контролером вневедомственной охраны (так это официально называлось), там же несли свою вахту в режиме сутки через трое Борис Гребенщиков, Всеволод Гаккель, Андрей «Дюша» Романов (бригадир), Игорь Петровский и Анатолий «Родион» Заверняев (бригадир). Дольше всего Майк проработал, охраняя деревообрабатывающие мастерские УНР-77 на Петроградской набережной. В двух шагах от охраняемого Майком объекта находилось здание техникума, за сохранностью которого следил Сева Гаккель.

"Альбом не идет"

Есть в фильме эпизод, где Майк говорит Наташе: «У меня альбом не идет». Вряд ли эти слова могли быть сказаны в то время. Потому что не было никакой «работы над альбомом», а сочинялись песни, которые исполнялись перед друзьями или со сцены, как правило, перед студентами или старшеклассниками на праздничных вечерах. Записывались эти песни в самых странных условиях, как например «Все Братья – Сестры» Майка и Бориса <Гребенщикова - The Insider>. И далеко не все записи украшались картинкой с рисунками, фотографиями, списками песен и упоминанием имен участников проекта. В этом отношении альбом Майка «Сладкая N и другие» очень выделялся среди других подобных записей. Он был оформлен фотографиями Андрея «Вилли» Усова, а лицевую сторону украшал рисунок Натальи Кораблевой, в будущем Науменко. Заняться альбомом Майк решил, когда у него накопилось десятка полтора песен, которые он посчитал годными для записи. В то время он работал в ленинградском Большом театре кукол, и звукооператор Игорь «Птеро д’Актиль» Свердлов, знавший песни Майка, предложил ему воспользоваться подвернувшейся возможностью записать их. Запись велась урывками, когда студия оказывалась свободна и не всегда можно было предвидеть, когда состоится очередной сеанс.

Однажды Майк позвонил мне и дал послушать записанную им песню «Блюз с подробным и обстоятельным описанием того, как Иша и Майк обломались в Москве в марте 1980 года», которую мы с ним вместе сочинили за час-полтора несколько месяцев тому назад, и мне казалось, что мы оба давно о ней забыли. Потом она стала называться «Blues de Moscou».

«Это все не так должно звучать, но здесь напряг со временем и разными другими делами», - объяснил он. «Я думаю, пусть пока так и будет». Видимо, он имел в виду не одну эту песню, но альбом целиком.

Следующий альбом, вышедший уже от имени группы «Зоопарк» представлял собой компиляцию записей, сделанных во время концерта в ДК «Москворечье» в октябре 1981 года. Сначала Майк хотел его назвать «Сладкая N в Москве» и под это название я нарисовал обложку, совершенно по тем временам нецензурную. Потом альбом назвали «Blues de Moscou» и на обложку поставили фотографию группы, сделанную Андреем «Вилли» Усовым

Черновик оформления альбома «Сладкая N в Москве». «Изображённые животные – астральные звери членов группы, только обезьяны не хватает» -  Игорь Петровский, 1981

Вот так проходила в то время работа над альбомами. Поэтому сказать, идёт он или не идёт, вряд ли было возможно. Конечно, нельзя понимать эту фразу и как сожаление о не слишком хороших продажах. Об этом тогда разговора вообще не шло.

Но уже через пару лет, когда группа записывала в студии Андрея Тропилло альбом «Вчера и Позавчера в Уездном Городе N», стало возможно говорить о концепции альбома и работе со звуком.

«Зоопарк» в студии А. Тропилло,  1983 г. Автор фото не установлен.

В промежутке между «Blues de Moscou» и «Уездным Городом N» был записан альбом Майка «LV», который также может быть включен в дискографию группы, хотя бы потому, что в записи принимал участие весь состав группы, кроме барабанщика. Из-за того, что записать в условиях студии театрального института живые барабаны было невозможно, их заменили модной в то время драм-машиной. Записью руководил Игорь «Панкер» Гудков, он же МоноЗуб.

Коммуналка

В фильме семья Науменко живет в коммунальной квартире, как оно и было в действительности. В кино у них довольно просторная комната (или две?), есть камин и балкон. На самом деле всё было гораздо прозаичнее. Коммуналка, где они жили, относилась к так называемому ведомственному жилфонду. В таких квартирах селились люди, не имевшие ленинградской прописки и работавшие на различных тяжелых и невысоко оплачиваемых работах, взамен получая право проживания в Ленинграде. Квартира, в которой получила комнату Наташа, приехавшая в Ленинград из Вологодской области, была заселена работниками газовых котельных. Это был седьмой этаж старого дома недалеко от Лиговского проспекта. Лифт был, но работал не всегда исправно.

1) Наташа с Женей в той самой комнате (1981?) 2) Женя и пишущая машинка Майка (1981?) 3) Наташа и Майк, Новый год 1981-1982. Фото Александра Бицкого

В квартире по левой стороне длинного коридора располагались семь однотипных (узких и вытянутых в длину) комнат. В быту такие помещения назывались «пенал» или «гроб». Комната, где жили Майк, Наташа и Женя, была четвёртой от входа, площадь её была 16 м.кв.  Напротив двери в их комнату в коридоре на полочке стоял телефонный аппарат, единственный на всю квартиру. В конце коридора находился туалет, также один на всех, а сам коридор вёл в довольно большую кухню. В кухне слева от дверного проёма была дверь в ванную комнату. В ванной не столько мылись, сколько стирали бельё, так как горячей воды в квартире не было. Мыться ходили в находившуюся неподалёку баню. Рядом с баней по традиции стоял пивной ларек.

В первой по коридору от входа комнате проживала приехавшая из Молдавии Тася, на которой вскоре женился (и женат до сих пор) гитарист «Зоопарка» Александр Храбунов, поселившийся в той же квартире. Шура, Тася и их дочь Маша переехали после смерти Майка.

Крым. Малореченское

30 апреля 1982 года мы с Людой зарегистрировались в ЗАГСе Фрунзенского р-на г. Ленинграда. Нашими свидетелями были Наталья Науменко и Алексей Рыбин. В июле я и Люда все еще чувствовали себя молодоженами, а отношения Марианны и Виктора <Цоя - The Insider> превратились в прочную связь. Мы взяли по палатке на пару, запас продуктов в дорогу и на первое время и отправились в Крым. Почему мы оказались именно в поселке Малореченское, я вспомнить не могу.

Побережье было довольно густо заселено такими же, как мы, отдыхающими. Но нам удалось найти место, где с ближайшими соседями нас разделяли несколько десятков метров. Там мы поставили свои палатки и приступили к отдыху. Не думаю, что это очень отличалось от того, как проводило время в Крыму большинство советских людей, приезжавших не в санаторий по профсоюзной путевке, а сами по себе и не снимавших угол или сарай у местных жителей, а ставивших свои палатки и шалаши там, где для них находилось место.

Прогулки, купание, холодное сухое вино из бочек и автоматов, теплое из бутылок. Искусные ныряльщики Марьяна и Витя собирали под водой прилепившихся к камням мидий, которых мы потом жарили на костре. Марианна иногда принималась рисовать пейзажи, а Цой принимал позы Брюса Ли и взмахивал конечностями. По ночам вокруг палаток громко топали и фыркали ежи, а с берега доносилось «море, море» Юрия Антонова в исполнении отдыхающих. На какой-то по счету день к нам пришла местная милиция и вынудила покинуть облюбованное место, т.к. оказалось, что ставить палатки там запрещено. Мы переместились на несколько сотен метров. Возможно, что и там было нельзя, но в оставшиеся дни нас уже никто не беспокоил. Однажды мы неожиданно повстречали нашего питерского приятеля Володю «Деда» Новикова. Оказалось, что он приехал пару дней назад и поселился там, откуда нас недавно прогнали. Володя сделал несколько фотографий, одну из которых мы видим. Еще один бесценный документ той поездки – коллективное письмо, написанное рукой Марианны. Адресовано оно было Наташе и Майку, по которым мы успели соскучиться, да и вообще нужно было чем-то занять время. В письме упоминаются наши обгоревшие и опухшие тела, компрессы с мочой, холера, вороватые чайки и страшные пауки, заползавшие в палатку. В целом тон письма бодрый и жизнеутверждающий. Наташе удалось его сохранить. В свое время оно было опубликовано в книге А. Житинского «Цой forever». И в этой же книге Иван Капитонов прочел адресованные Житинскому письма Натальи Россовской, в которых она рассказала историю той давней дружбы и влюбленности. С ее рассказа и начался фильм "Лето".

Александр Донских (фон Романов)

член Ленинградского рок-клуба со дня основания, музыкант группы «Зоопарк» до 1987 года. Сейчас - композитор, певец, писатель, педагог

После того безобразного шквала комментариев в интернете, который поднялся еще задолго до премьеры фильма, я поклялся больше не читать и не писать о нем. Делаю последнее исключение. Фильм очень лиричный и целомудренный, как и сам Майк, и их семейные отношения с Натальей. Вся эта история происходила на моих глазах и при моем участии, так как я даже жил у Майка с Натальей и маленьким Женей в их коммунальной комнатке месяца четыре в 1982 году, пока не снял себе жилье и не нашел работу в ЛДМ (группа «АРС»). Так что уж поверьте на слово! Непохожесть отдельных мест, персонажей, жестов и фраз меня не смутила - реконструкция не входит в круг обязательных задач художественного произведения. Так, мне совершенно понятен выбор натуры скажем для жилища Майка - вместо «обувной коробки», имевшей место быть на ведомственной жилплощади и абсолютно безликой по сути, режиссером был взят «старый фонд», передающий аромат Северной Столицы. Музыка сделана ювелирно и филигранно - что и было отмечено в Каннах. Тонкость этой стилизации особенно хорошо слышна в кинотеатрах с соответствующей аппаратурой. Смотрел фильм с сыном, и мне не было стыдно за не раз набегавшие слезы. Пойду снова.

Свободу Кириллу Серебренникову!

Среди знакомых Майка, которым он меня любезно представил еще в конце 70-х, были Александр Старцев и Павел Краев. Оба были, как и все мы, большими любителями и знатоками англо-американской рок-музыки. Саша, занимавшийся самиздатовской рок-журналистикой, руководил изданием «подпольного» журнала «Рокси», а в среде филофонистов был известен как «Саша с Кримами» в связи с его особым пристрастием к группе «Cream», диски которой он постоянно выменивал на подпольных же встречах собирателей винила. Его интервью и критические обзоры бобинных альбомов в возглавляемом им «Рокси» стилистически имитировали внимательно читаемые нами статьи из «Rolling Stone» и «Melody Maker», которые попадали к нам (как и сами диски) благодаря ходившим в «загранку» питерским морякам - не стоит забывать, что порт был и остается географической доминантой нашего города, определяющей его специфику. (Попутно замечу, что ни у Гоголя, ни у Достоевского это обстоятельство не нашло отражения в их описаниях Петербурга, сосредоточенных вокруг административно-чиновничьей составляющей петербургского общества). Отсюда некоторая покровительственность тона в его статьях.

В интервью, которое мы с Майком дали ему после IV рок-фестиваля 1986-го года - когда «Зоопарк» стал наконец лауреатом, - ясно говорится о нашем с Майком соавторстве. Для меня это ценно в свете современных попыток  некоторых авторов представить наше с ним сотрудничество как сессионное и чуть ли не случайное. Мы часто навещали Сашу в его квартире у метро «Московская», слушая и переписывая диски, читая прессу и литературные опусы хозяина и его друзей (в частности фантастическую повесть «Путешествие на Черную Ухуру»), а также дегустируя спирт, который Саша гнал из морилки.

Паша Краев ежегодно в конце мая отмечал свой день рождения массовым выездом на Финский залив возле станции Тарховка (шутники переименовали ее в Траховку). Обычно в ближайшие к его дню рождения выходные по предварительной договоренности (напомню, что тогда даже домашние телефоны были не у всех) собирались на платформе Финляндского вокзала «у паровоза Ильича» и ехали на электричке на Финский залив. Там делали шашлыки, выпивали и пели песни под гитары. И эта традиция сохранилась и по сей день!

Вот такой день рождения Паши Краева и запечатлен на этом фото. Год или 1981-й, или 1982-й. В центре - Майк с гитарой, слева от него (в очках) - Саша Старцев, справа - подпевающий я и рядом со мной (в профиль) - Паша Краев. Остальных сейчас обозначить не берусь. Добавлю, что Паша устраивал «квартирники», один из которых записан и выпущен на CD московским Отделением «Выход», издавшем практически все записи Майка, за что им низкий поклон и сердечное спасибо!

Кстати, последний известный мне проект Ильченко (с Евгением Губерманом на барабанах) так и называется «Финский залив» (Женя в шутку переменил его на «Финский залиф»), в котором Юра великолепно спел «Бедность» Майка.

Попутно не могу не вспомнить свадьбу Наташи Васильевой, на которой мы с Майком были году эдак в 1978-м-79-м в компании с Юрой Ильченко, который тогда был лидер-гитаристом «Машины Времени». Наташа - автор огромного количества фото Майка «дозоопарковского» периода, впоследствии - официальный фотограф Ленинградского рок-клуба. Во второй половине 70-х «МВ» часто выступала на «сейшенах» в Питере, будучи почти запрещенной в Москве. Макаревич даже посвятил Ильченко песню «Кого ты хотел удивить» после того, как Юра остриг свои роскошные волосы почти до пояса и побрился наголо: «Ты можешь ходить, как запущенный сад, а можешь всё наголо сбрить...» Макаревич был на свадьбе, играл и пел свои песни под гитару. Поощряемый практикой домашних музицирований такого рода и  некоторым количеством алкоголя, я дерзнул подпевать ему известные всем песни. Макаревич строго поглядывал на меня в паузах, но открывать рот не запретил. Вероятно, сыграло роль пресловутое рок-братство, но я надеюсь, что и то обстоятельство, что мои «подпевки» не были «поперек».

Весна 1984-го, Ленинградский рок-клуб, 2-й рок-фестиваль, гримерка группы «Зоопарк» перед выступлением. Верхний ряд слева направо: я и Андрей Данилов (барабаны). Нижний ряд слева направо: Евгений Губерман (барабаны), Майк, Александр Храбунов (гитара) и Михаил «Фан» Файнштейн-Васильев (бас-гитара, «Аквариум»). Фото из личного архива Александра Донских. Автор не установлен. 

Точный состав выступавших в «Зоопарке» на втором рок-фестивале лучше всего уточнить по книге А. Житинского «Путешествие рок-дилетанта», в которой все очень скрупулезно зафиксировано (чем особо и ценен этот труд). Ильи Куликова нет в кадре, и, похоже, на басу играл Фан, хотя я и не уверен. Женя Губерман присутствует в кадре скорее как друг Майка и «Зоопарка» - я все-таки думаю, что на концерте играл Данилов. Кстати, именно Губерман придумал острый характерный рифф в песне Майка «(С)трах в твоих глазах». (Уже в 2000-х годах мы как-то втроем - Губерман, Фан и я - исполняли эту песню на концерте в Эльфийском садике за «Сайгоном». Увы, их обоих уже нет с нами...)

Я в это время уже работал в «Землянах» (вторым солистом - после Скачкова - на втором голосе , ну и с парой-тройкой сольных песен, плюс клавиши), и эта вот самая красно-белая полосатая футболочка уже была отмечена рьяным журналистом в газете «Смена»: «Солист группы «Земляне« выступает с американским флагом (!) на груди!» В целях конспирации я попросил Старцева в «Рокси» обозначить меня псевдонимом «Морских», что он и сделал. Я очень надеялся, что руководитель«Землян» Владимир Киселев не заметит моего участия в «самодеятельном» фестивале, но не тут-то было! Киселев вызвал меня «на ковер», долго сверлил взглядом и затем процедил: «Ну что, «Морских«? Чтобы этого больше не было!» И - таки не было. На третьем фестивале «Зоопарк» не выступал. Формально из-за отсутствия «новых песен», хотя это не соответствовало действительности. На самом деле в это время была развернута масштабная газетная травля рок-групп вообще, и особенно «Зоопарка» - в частности. Майку вменялись в вину чуть ли не призывы к терроризму за строчки: «Нам всем нужен кто-то, чтобы... помучить, покалечить или даже убить!» Майку запрещали использовать в песнях такие слова, как «аборт» (он виртуозно заменил свое знаменитое «...но готова ли ты к 502-му аборту?» на «...прости, дорогая, но ты бьешь все рекорды!»), «... и в твоей колоде не хватает туза, а джокером служит валет» («Она у Вас что, в карты играет?»). Кроме того в 1985-м году в Москве проходил Международный фестиваль молодёжи и студентов (у «Землян» на «разогреве» выступала тогда мало у нас известная британская группа «Everything but the girl», а в закрытом круглом столе «борцов за мир» участвовали сам Боб Дилан и группа «Pink Floyd» в полном составе!), которому предшествовало празднование 40-летия победы во Второй мировой войне.

Шли массовые облавы на «тунеядцев» в будние дни в кинотеатрах на дневных сеансах. Нас с Майком от такой облавы в кинотеатре «Титан» на Невском во время просмотра фильма «Тристан и Изольда» спас работавший там Олег Гаркуша, который вывел друзей через служебный ход. Короче говоря, идеологическая «охота на ведьм» была в полном разгаре! Но уже через год после описываемых событий, в 1986-м году «повеяло вдруг весною»...

В марте 1986-го я ушел из «Землян». До этого группу покинули Игорь Романов и барабанщик Валера Брусиловский, пришел Володя Ермолин из группы «Зарок» и какой-то друг Сергея Скачкова, ставшего наконец не только голосом, но и фронтменом любимцев космонавтов. Скачков развел в группе какую-то дедовщину, совершенно непереносимую для меня, да и вообще система приоритетов стала изменяться весьма ощутимо - короче говоря, я написал заявление по собственному желанию. После финальных экзекуций «на ковре» у Киселева («От меня не уходят, от меня уносят!»), я вернулся в «свой город, знакомый до слез» и мы приступили с Майком и группой к деятельной подготовке программы для 4-го рок-фестиваля. Вместо опять отсутствующего Ильи Куликова был приглашен на бас-гитару Сергей Тесюль, увлекающийся тогда модными фанком и слэпом (на фото он скромно маячит на заднем плане, так как ему было запрещено улыбаться перед камерой и на сцене). За барабаны сел опытный музыкант Валера Кирилов - с этого года и до последних дней Майка. Я пригласил Наташу и Галину, с которыми мы составили вокальное трио для бэк-вокала (первое за всю историю рок-клуба, кстати!). Начались репетиции - отдельно группы, отдельно - вокального цеха, затем - сводные. На последних репетициях мужской части группы было велено исключить ненормативную лексику из употребления и вообще - подтянуться. Майку были выделены черные штаны «под кожу», черный бархатный пиджак и бабочка на голое тело. Надо было видеть, как его все это приободрило - на фото это заметно по гордо вскинутой голове. Были сделаны новые аранжировки старых вещей - таких, как «Женщина (Лицо в городских воротах»). Наконец, зазвучала, как надо - в стиле госпел - одна из лучших песен Майка: «Свет», отчасти иллюстрирующая «Гранатовый браслет», но в то же время и «Отче наш», как ни крути!

Мы с Майком написали несколько новых - «Салоны», «Ром и пепси-кола», «Твой новый пудель» и те, которыми я особо горжусь - «Мария» и «Иллюзии». Специально для девочек я с позволения Майка добавил в уже общеизвестный хит «Буги-вуги - каждый день» их маленькое соло a la начинавший входить в моду рэп: «Да, но для танцев мне нужен партнер - партнер, у которого присутствует задор! И если ты приглашаешь, то без промедленья я принимаю твое приглашенье - е!» Мне Майк поручил исполнить давно написанный им для меня текст «Ах, любовь!», к которому я сочинил музыку в стиле «ретро». Дело закипело! И результат не заставил себя ждать - «Зоопарк» стал-таки лауреатом 4-го фестиваля! После этого были и запись в Доме радио, и съемки клипов «Буги» и «Мария» - последние пропали и пока не найдены, да и вряд ли уже будут обнаружены... Обо всем этом и о том, что произошло потом я более или менее подробно и насколько смог искренне написал в романе «Призраки города N».

Ольга Слободская

с 1985 г. секретарь и администратор ленинградского рок-клуба

Большинство восторженных резенций и отзывов на картину “Лето”  - совершенно справедливы. «Лето» показалось мне  очень теплой, легкой картиной, снятой с огромной любовью и уважением к его героям. Буквально через день после  премьеры “Лета” в Петербурге я встретилась на концерте «Аквариума» с бывшим куратором рок-клуба от ЛМДСТ (Ленинградский дом межсоюзного самодеятельного творчества) Натальей Веселовой, которую в фильме прекрасно играет Юлия Ауг. Мы долго болтали с Натальей и вспоминали дела давно минувших дней.

Например, как группа Scorpions приехала посмотреть обычный концерт рок-клуба в 1988 году. Это было во время их знаменитых “перестроечных” гастролей в СССР, символом которых стала песня “Wind of Change”. О том, что к нам придут Scorpions, мы узнали в последний момент. Узенький двор рок-клуба на Рубинштейна, 13 был под аркой, а они въехали туда на лимузине, чем повергли нас в шок, потому что не понимали, как машина собирается разворачиваться и уезжать обратно. Да и сам лимузин был редкостью. Концерт был в маленьком помещении бывшего Красного уголка (такое специальное место для проведения партсобраний или товарищеских судов почти в каждом учреждении в те времена). Музыканты поднялись сначала в нашу административную комнату и поболтали с теми, кто там оказался. Кто-то из них спросил поэта Джорджа Гуницкого (одного из двоих основателей «Аквариума» и бессменного члена Совета рок-клуба): «Вы поддерживаете правительство?» Джордж ответил с легкой усмешкой - «иногда». 

Потом они спустились в Красный уголок, где был концерт группы «НЭП», первой женской рок-группы «Ситуация» и Андрея “Свиньи” Панова (в «Лете» его блестяще сыграл Александр Горчилин). Звук был ужасный. В Красном уголке была очень плохая акустика и это место, конечно, было совсем не пригодно для пост-панка и хард-рока. Но когда Scorpions сами вышли на сцену, взяли инструменты кого-то из наших и заиграли, произошло чудо. Все зазвучало! 

Тогда же я впервые увидела пистолет - у одного из охранников Scorpions откинулась куртка и я увидела оружие. Не знаю, был ли это огнестрельный пистолет, и как они получали разрешение, но я напряглась - зал был полон подвыпивших “металлистов”, и если они полезут на сцену к Scoirpions, как может отреагировать охрана. Но все обошлось и все остались очень довольны. 

В том же году случилось, как сейчас бы сказали, несанкционированное шествие перед нашим фестивалем на Зимнем стадионе, который мы долго готовили, и подготовка была сложной и нервной. Звукорежиссер Андрей Тропилло (записывавший первые альбомы “Аквариума”, “Кино” и многих других) уверял нас, что договорился со всеми властями. Фестивали рок-клуба тогда были большими событиями в городе, на них стали собираться тысячи зрителей. И вдруг, накануне фестиваля, пожарная охрана заявляет, что в Зимнем стадионе помещение не готово к массовым мероприятиям, и фестиваль они запрещают. 

Мы стояли на улице с президентом рок-клуба Колей Михайловым, лидером “Телевизора” Мишей Борзыкиным, который пришел на саундчек, и размышляли, что же теперь делать. Миша со свойственной ему прямолинейностью и бескомпромиссностью сказал, что надо идти на Смольный. На улице,  рядом со стадионом, собралась примерно тысяча человек, хотя фестиваль начинался только назавтра. Это была молодежь, которая пришла потусить перед фестивалем, послушать саундчек, пообщаться с кем-нибудь из музыкантов, и просто весело провести время в летний солнечный день. Кажется, мы даже не спорили с Мишей. Быстро написали плакат, который начинался со слов «Судьба фестиваля в наших руках», и пошли.

Ленинград, 1988 г. Молодежная демонстрация против запрета рок-фестиваля. Фото из личного архива

Шли мы, как и положено в культурной столице, культурно - по тротуару, но поскольку народу было много и кто-то присоединялся к нам по ходу шествия, часть публики все-таки выходила на проезжую часть. Нас стала сопровождать машина милиции. Они обхитрили нас, попросив свернуть на какую-то улицу у кинотеатра “Ленинград", тем самым загнав в тупик. Улица оказалась разрыта. У траншеи нас поджидал подполковник милиции, кто-то из обкома КПСС. Разговаривать с ними пошли Михайлов и Борзыкин. Остальные, - а к тому моменту нас было уже тысячи две, - сели на асфальт и ждали результат переговоров. 

Ольга Слободская во время молодежной демонстрации 1988 года в Ленинграде. Фото из личного архива

Помню, я в тот день была в футболке с надписью “Перестройка”, которая оказалась для меня символом этой истории. Примерно через час все было улажено. Фестиваль разрешили, мы обещали найти резиновые коврики, чтобы покрыть ими весь стадион и даже поливать их водой между концертами. Перед каждый концертом Михайлов выходил на сцену и просил публику не курить в зале (тогда никто особо не боролся с курением прямо на стадионе). В партере, вмещавшем 3-3,5 тысячи человек, никто ни разу не закурил, да и весь фестиваль прошел без эксцессов.

Ленинград, Зимний стадион, 1988 г. Перед началом рок-фестиваля. Фото из личного архив

В 1989 году каждая группа стала достаточно самостоятельной и необходимость в рок-клубе, как организации, помогающей музыкантам литовать, то есть разрешать к исполнению, тексты и устраивать концерты, отпала. Мы сомневались, устраивать ли фестиваль. И решили устроить, но уже не такой большой, как предыдущие, а провести его, что называется дома, на Рубинштейна, 13. 

Участвовать должны были на тот момент уже большие звезды - “ДДТ” и “Алиса”. Зал на Рубинштейна вмещал всего 500 человек, билетов всем конечно не хватало. Мы ожидали, что на улице соберется толпа довольно буйных алисоманов, и поэтому хотели хотя бы на час перекрыть кусок улицы Рубинштейна. Я понесла заявку на канал Грибоедова в штаб ленинградского ОМОНа (он и сейчас там находится). Я без всякой надежды принесла заявку в приемную начальника, а он оказался у себя в кабинете. ОМОН возглавлял  полковник Резинкин. В ответ на свою просьбу я часа два выслушивала слова, близкие к тому, что в фильме “Лето” произносит персонаж Александра Баширова: наши рок-группы - враги государства, низкопробные музыканты, к культуре не имеющие никакого отношения.

Я терпеливо слушала: мне нужен был результат. Но когда полковник Резинкин заявил, что фестиваль состоится только если не будет “Алисы”, мое терпение лопнуло. И я, 22-летняя, хрупкая девушка сказала: «Вы ошибаетесь. Фестиваль состоится. И состоится именно с “Алисой". Мое дело, как организатора, поставить вас в известность и подать официальное уведомление, что я и сделала. А ваше дело - обеспечить порядок на мероприятии. Это ваша работа. До встречи». Встала и ушла. Сейчас наверное в это трудно поверить, но в перестройку такое общение с командиром ОМОНа было возможно. Улицу перекрывать не стали, приезжала одна машина ДПС, постояла и уехала. Но мы справились своими силами.

Может быть когда-нибудь обо всем этом тоже снимут кино. А пока, если вы еще не смотрели «Лето», но хотите почувствовать  и времена 80-х, когда никто еще не был звездой и не предполагал ни перестройки, ни развала СССР, и понять, чем была музыка для всех, кто собирался в рок-клубе - бегите смотреть кино.

P.S. Помните, что этот фильм о свободных людях снял режиссер, находящийся под домашним арестом, у которого скоро состоится суд. Свободу Кириллу Серебренникову!