«Она выбрала честный и опасный путь — бронежилет вместо туфель из прошлой жизни». Друзья и коллеги об Оксане Баулиной

Кирилл Куталов, бывший муж

Мы познакомились в нулевых, когда я починил ей зеркало заднего вида, примотав его скотчем, который почему-то оказался у меня с собой. Она любила водить и очень хорошо водила. До 14-го года мы гоняли в Крым, потом, конечно, нет. Однажды из Милана двинули во Францию, в Ницце сходили на концерт Depeche Mode и потом поехали на юг, зависли на пляже. Я сделал фотографию: маленькая Оксана на фоне жёлтого песка и синего неба, как будто на фоне украинского флага.

Важной датой для нее было 7 октября 2006 года, день убийства Политковской.

В 2010 году, когда горели леса и дым стоял сплошной завесой, она ездила волонтером во Владимирскую область. В то время купила домой большой напольный очиститель воздуха. А когда в 2020 году ждала обыска и уже собиралась в Польшу, вырезала в фильтре очистителя нишу для ноутбука, хотя я уверен, что ноут там бы нашли. Но это был ее характерный, наивный жест.

На всех митингах она просачивалась в самое пекло между любыми огромными людьми, а меня оттирали, и я где-то за их спинами стоял и думал: ну вот куда ты, тебя же сейчас там раздавят.

В марте 2017 года ее во время трансляции с митинга задержали на рабочем месте, судили, присудили арест. Её судили в день задержания, дали сутки. Собирал ей передачу, и когда в аптеке перечислял по списку, провизор сразу сказала «всё поняла, ни слова больше», А когда 2 апреля она вышла, это был лучший её пресс-подход - так выглядит свободный человек, «темницы рухнут и свобода нас встретит радостно у входа» — это вот про такие моменты.

Мы в последний раз виделись, когда она уезжала. Теперь получается - навсегда. Писала, тоскует по Москве. Когда Навальный прилетел, рвалась сюда, её отговорили.

Написала мне несколько дней назад: еду в Украину. Прислала скрин пропуска с эмблемой ЗСУ. И всё, я посылал ей запрос на чат, но она уже не ответила.

Елизавета Воскресенская, редактор

Мы познакомились в 2003 году, она пришла в редакцию Glamour. Помню даже, как она вошла, и мы с Мариной Федоровской сразу подумали - это идеальный редактор журнала с таким названием. У нее каждый день была укладка, макияж в последних тенденциях, классные духи. Дальше выяснилось, что эта красотка работает как утюг – любое дело она делала быстро и четко, с концентрацией космонавта. Но не только мозги, еще и человеческая доброта, вообще человечность.

Потом мы ушли из Glamour, я работала в Chanel, а она в InStyle, и какие-то материалы мы делили между изданиями, она как тигр боролась за цитаты актрис, и я думала тогда – «респект!! Такую энергию, хорошо бы - на что-то полезное». Видимо, Оксана так сама давно думала и отсюда перемена в карьере, всех удивившая, но и не удивившая.

Бывает, расстанешься с человеком профессионально, а потом что-то понадобится и происходит муторное восстановление связи. Но с Оксаной такого не было, она всегда оставалась близкой: можно было сквозь годы написать хоть в ночи - привет, так и так. Или посидеть где-то, хотя была нарасхват уже много лет. Время с ней было нелинейным, и такую огромную теплоту к людям проносить сквозь годы – свойство сильных натур.

Марина Федоровская, журналист

Мы с Оксаной познакомились в мирное время, во время запуска Glamour. Журнал трясло – главред была невменяемо опасна, издатель тоже, все требовали невозможного. Унижение было нормой общения с редакторами. Оксану колбасило, как и всех нас. В итоге все мы разошлись по другим изданиям и накрепко полюбили друг друга, пережив этот кошмар. Потом было много журналов и одна большая любовь – политическая правозащитная журналистика, которую Оксана приняла за настоящее счастье и со всем своим опытом взялась за дело. Я очень скучала по Оксане последние два года. Мы редко созванивались, но пару раз это было по несколько часов. Я живо представляла как ей одиноко там, в Польше, в пандемию. Как трудно говорить на чужом языке, и почти невозможно вернуться домой. Я понимаю про Оксанку только одно – она хотела жить. У меня есть понимание внутреннего паттерна, который вел в самое пекло, на борьбу со злом, откровенным и жутким, но принять тот факт, что эта гнусная мина уничтожила нашу прекрасную подругу, нашу большую звезду и родного человека, который так важен и нужен был всем в самые сложные моменты, это чрезвычайно тяжело. Оксана – твой голос, твоя легкость и огонь, твой юмор и чувство справедливости – да пребудут с нами и в наших сердцах...

Алексей Ковалев, «Медуза»

Когда так внезапно и трагически погибает человек, которого ты давно знаешь (у меня это, к сожалению, не первый случай), и тебя просят что-нибудь о нём вспомнить, в голову сразу лезут какие-нибудь незначительные глупости. Когда мы с Оксаной только познакомились — это был 2006 год, мы тогда оба работали в журнале Time Out Москва, она там заведовала рубрикой «Мода и красота» — она попросила вместо нее съездить в велотур для рубрики «Путешествия», потому что у нее появились какие-то другие планы. Я подумал — в какой велотур она собралась в таком сногсшибательном платье, с таким всегда идеальным маникюром и на таких каблуках? Уже потом я понял, что и физически, и морально Оксана была куда выносливее меня. Единственный раз, когда она призналась, что не вывозит — когда у нее в Новокузнецке умирал папа, а мы с ней в это время работали над большим проектом, который вот-вот уже надо было сдавать. Все остальное время, пока я ее знал, Оксана работала с какой-то нечеловеческой производительностью. Неважно, чем она при этом занималась: организовывала митинги или кампании в защиту кого-то или против чего-то, писала свои или редактировала чужие тексты, продюсировала эфиры, ну или вообще делала так, чтобы хорошим людям было лучше, а плохим хуже. Если ей нужно было, чтобы я попал в эфир Навальный LIVE, который она продюсировала, то она не слезала с меня до тех пор, пока я не соглашался прийти в студию в точное до минуты время, а потом заставляла меня по пантону выбирать фон и показывать ей клетку рубашки, в которой я буду на нем сидеть.

Поэтому я ни секунды не сомневаюсь, что свою поездку в Киев она Оксана организовывала с такой же обсессивной дотошностью. В моральном плане она была совершенно бескомпромиссным человеком, в отличие от меня, поэтому у нас на этой почве нередко бывали споры, она мне говорила какие-то довольно резкие слова по поводу недостаточной идеологической чистоты «Медузы», где я уже работал. Но я на это никогда не обижался, потому что я про себя в глубине души знал, что у меня как минимум были бы раздумья на ее месте, бросать ли крутую карьеру в глянце и весь комфорт и престиж, с ней связанные, чтобы с головой погрузиться в мир бесконечных пикетов, задержаний, обысков и в конце концов вынужденной эмиграции. У Оксаны таких сомнений ни в одной ситуации, в которой я ее видел, не было ни секунды. Она всегда должна была быть там, где она нужнее, где она может не просто что-то эффективно делать, а именно помогать тем, кому нужна помощь, бороться против любого зла и несправедливости, часто в ущерб себе самой.

В предпоследний раз, когда мы с ней общались, уже во время войны, все ее мысли были заняты тем, как передать бронежилет коллеге, который в этот момент уже был в Киеве. И, конечно, она не могла в какой-то момент не оказаться там сама. До сих пор не могу заставить себя написать, что Оксана была невероятным человеком. Ну и не стану — гибель все равно ее никогда не отменит, мы уж постараемся. Будьте прокляты все, кто ее убил. Надеюсь когда-нибудь выступить свидетелем обвинения на вашем суде.

Олег Козловский, правозащитник, Amnesty International

Я с Оксаной познакомился на мэрской кампании Навального. Потом пригласил ее делать со мной Школу гражданского лидерства, где-то год она там была вроде как моей подчинённой. Ну как подчинённой, вы сами ее знаете, иногда казалось, что это я помогаю ей, а не наоборот. А после этого просто регулярно где-то пересекались и общались. Последний раз - в понедельник, дал ей контакты человека в Киеве. И было одновременно странно видеть ее в горячей точке (у нее же, кажется, такого опыта не было), и в то же время логично: ну кто как не она рванет туда, потому что это правильно.

Анна Махова, продюсер

С Оксаной меня познакомил наш общий друг Миша Фихтенгольц. Мы должны были пойти в какой-то чудовищный бар (любили по трэшанине иногда оторваться). Так вот Миша меня и мою подругу Ксюшу перед встречей предупредил: девочки, только прошу ведите себя прилично. Оксана вот очень приличная женщина. Ну и через пару часов мы с Оксаной уже танцевали на барной стойке какого-то помойного бара, А потом мы вышли на улицу и катались на тракторе…

Потом через какое-то время я делала концерт Оркестра Персимфанс в Консерватории и позвала Оксану, и она пришла. А пришла она сразу же как откинулась после 10-дневной отсидки за организацию трансляции митинга. То есть она даже домой после спецприемника не заехала, приехала в Консерваторию, забралась на балкон, легла на пол и уснула - красотка.

А потом она мне рассказала, что после этого всего она на работе подошла к боссу и говорит: Алексей, хочу обсудить даты своего отпуска. А он такой ей: какого отпуска, ты же 10 дней в тюрьме отдыхала! В общем, она была дико веселая и смелая. Люблю ее.

Искренне соболезную всем родным и близким. И нельзя забывать, что Оксана жертвовала собой ради нашего прекрасного будущего.

Сергей Росс адвокат, политик, предприниматель

Оксана работала у нас в Школе гражданского лидерства несколько лет назад, кажется, в прошлой жизни. «Девушка из глянца», которая максимально не была похожа на человека из сферы журналов о моде. Она была прямо вся про принципы и борьбу, на максимуме выделялась даже в среде активистов. Обостренное чувство справедливости - это вроде бы и комплимент, но и плохо в данном конкретном случае. Рванула в горячую точку, не имея такого опыта за плечами. Я ещё подумал: зачем, что ты делаешь, но она бы не послушалась. У меня о ней только хорошие воспоминания. Пусть покоится с миром.

Ангелина Казакова, бывшая коллега

Я познакомилась с Оксаной в 2017 году, когда пришла на «Навальный live». Она мне рассказывала, как подготовиться к административному аресту. Так буднично и просто. Она, мне кажется, ничего не боялась. Я очень удивилась, когда узнала, что она работала в журнале Glamour. Из всего глянца только он был нормальный в какое-то время - когда она там и работала.

Мне всегда в ней нравилось трудолюбие, уверенность в своих убеждениях, жизнерадостность. Мы давно с ней списывались. Я редко кому пишу, люблю говорить лично. Думала ещё увидимся. Я хотела ей написать, когда увидела, что она была во Львове, но не успела. Дорогая Оксана, я так рада, что была с тобой знакома, ты для меня теперь личный герой. Покойся с миром!

Татьяна Усманова, экс-координатор «Открытой России»

Я познакомилась с Оксаной осенью 2019 года. На дне рождения у подруги были девочки, с которыми она сидела в спецприемнике, куда они попали из-за того, что вели стрим на «Навальный live». Последний раз я видела Оксану в Варшаве 10 марта. На следующий день она уезжала в Украину. Всю неделю до этого мы встречались почти каждый день и обсуждали, стоит ли ей ехать. Скорее не так. Сомнений ехать или нет у неё не было. Это были разговоры, которые формально надо было вести, хотя мы обе понимали, что она поедет. Она была очень заботливой, поэтому предложила мне пожить в ее квартире, пока она будет в командировке и дождаться ее возвращения. А мне очень не хотелось оставаться в Варшаве и я уехала. И больше мы не увидимся.

Екатерина Антипова, подруга, сестра бывшего мужа

С Оксаной меня познакомил мой брат. Так вышло, что мы дружили много лет, а полтора года назад глупо поругались. Нас не связывала профессия, только ценности. Она рассказывала мне и про политику, и про журналистику, и про Навального. Мы вместе ходили на митинги. Это был очень близкий человек. Очень принципиальная, очень на самом деле закрытая, очень сосредоточенная Оксана. У Оксаны был план. И была цель. Это редкое качество - такая верность себе. Непреклонная. До войны это казалось даже каким-то излишеством порой. А сейчас понятно, что это очень нужная и важная черта. Оксана устраивала очень вкусные обеды. Потрясающие. Однажды на Новый год она приготовила какие-то бешеные мидии в вине. Такие, прям в створках. Их тогда и в ресторан- то в Москве не везде можно было найти. А мы их дома ели. Она рассказывала, что поставила себе цель их найти и нашла. Наверное, наивно и глупо такое вспоминать, но меня это правда тогда потрясло. Это был необыкновенный Новый год.

Руслан Аблякимов, журналист

Можно бесконечно долго волонтерить в лагере беженцев, можно до мозолей на пальцах листать ленту новостей о войне с Украиной... Но только смерть близкого человека способна дать понять, насколько мы близки к этой трагедии.

Оксану я знаю давно. Мы вместе работали, сидели в спецприемнике в Москве. Это фото сделано в аэропорту Варшавы — мое первое фото в Польше. Ребята приехали меня встречать, Оксана была среди них. Она всегда выручала, когда нужна была помощь. Мы ходили друг к другу на дни рождения, вместе отмечали Новый год и собирали в лесу грибы.

Очень больно и горько. Покойся с миром, дорогая.

Елена Малаховская, журналист

Мы с Оксаной никогда подружками не были. Но когда мне потребовалась помощь в начале войны, кому я написала? (пусть не в первую, во вторую очередь) - Оксане. И это про нее. Бывают такие близкие, к кому и обращаться не станешь, потому что с них взять нечего. А Оксана – наоборот. Кажется, она вообще была в курсе всего и держала в руках все нити. Когда я увидела этот её последний пост про «мама, я в бронике», я почувствовала, как она рада быть там. На своём месте. В эпицентре. Ужасно звучит, наверное, но журналистам такое понятно.

Светлана Махохей, журналист, радиоведущая

Мы виделись последний раз полгода назад, в Варшаве. Я приезжала туда на встречу бывших коллег «Навальный live». Мы много говорили, вспоминали работу, нашу жизнь в Москве, сравнивали ее с жизнью в Европе. Москва по многим параметрам выигрывала. Оксана очень скучала по ней. Думаю, она хотела бы вернуться в прекрасную Россию будущего. Там такие журналисты как она - честные, профессиональные, думающие - были и, я надеюсь, будут на своем месте.

Именно Оксана вспомнила про меня, когда «Вот так TV» решали, кого отправить от издания вместе с Навальным на самолете в Москву. Она очень хотела полететь сама, но из-за проблем с документами не могла. Я всегда буду благодарна ей за этот шанс. Оксана приглашала меня в гости, была готова даже отдать ключи от квартиры, если её не будет. А ещё, на одной из вечеринок, она как-то произнесла фразу: «Я готовлю как бог!». После чего мы условились провести однажды кулинарную дуэль.

Очень больно от её ухода, и всё ещё трудно дышать. В 21 веке друзья не должны погибать на войне.

Я преклоняюсь перед мужеством Оксаны. Она была настоящим борцом.

Иван Нечепуренко, корреспондент The New York Times в Москве

С Оксаной мы познакомились шесть лет назад на одной из журналистских пьянок. Каким-то образом мы сразу очень сильно сошлись. Нас тянуло друг к другу. Мы не дружили, но наше общение всегда было очень острым. Мы обсуждали московскую жизнь, всякие выставки и все то, что сейчас кажется чем-то далеким и потусторонним. С годами, по мере того как времена мрачнели, какие-то отстраненные разговоры стали совсем неуместными, а после запрета ФБК все стало совсем тяжело. Помню, как мы случайно встретились в Б-шке на Садовом кольце. Мы ехали по заснеженной темной Москве, смотрели в окно на всю эту светящуюся жизнь, и что-то сказать уже было невозможно. Оксана уезжала из России, и было тяжело принять, что вся та жизнь, в которой мы живем сейчас, на самом деле неизбежна. Больше мы не виделись. И очень жаль, что Оксана уже не увидит жизнь в России на том берегу, а она обязательно наступит. Я всегда буду её помнить, как очень искреннего, бескомпромиссного, красивого человека. Вечная память.

Алексей Шварц, экс-координатор штаба Алексея Навального в Кургане

С Оксаной я познакомился только в нынешнем году, когда она брала у меня интервью. Мы очень много болтали, и было такое ощущение, что мы с ней уже знакомы и вообще не один пуд соли съели. Хотя это была наша первая беседа. Она выключила запись и спросила меня, перестал ли я просыпаться в 6 утра и готовиться к обыскам.

Я сказал, что нет.

Она сделала задумчивый взгляд и видно было, что она что-то считает в уме: — Так, тебе осталось ещё месяц примерно так мучиться и скоро это пройдет. Мы же после нашей работы полгода просыпаемся в ожидании обысков...

Человечество потеряло многое, с уходом Оксаны из нашего мира. Она погибла, сражаясь за светлую сторону. Она герой, к сожалению, покинувший нас очень рано.

С уважением и глубокой скорбью.

Никита Сафронов, ​​шеф-редактор сайта «СПИД.Центр»

Мое знакомство с Оксаной пришлось на запуск экономического шоу на «Радио Свобода», на которое меня позвали обозревателем, а Оксану — шеф-редактором. И не то чтобы я или Оксана были максимально опытными экономическими журналистами — мы просто были журналистами, которые умеют молниеносно принимать решения в прямом эфире — нас этому научил предыдущий опыт работы. Мы могли опоздать, или забыть, о чем будут блоки в эфире. Но при этом у нас ни разу в жизни не вышел эфир с браком. И это ее заслуга. Оксана — огромный журналист.

Ольга Шакина, «Первый отдел»

С Оксаной мы познакомились буквально под брызги шампанского. У нее была прекрасная искристая московская карьера — большие должности в глянцевых журналах, вечеринки, пресс-туры по пятизвёздочным отелям на тропических островах. В 2014-м она стала шефом CN Traveller — российской версии самого роскошного на планете журнала о путешествиях. Но всего на несколько месяцев — потому что немедленно отказалась от большой зарплаты, жирной страховки и жизни в вечном люксе, как только в журнал помимо её воли поставили заказную статью о прелестях отдыха в Крыму.

На моей памяти она осталась единственным журналистом из развлекательной индустрии, который совершил такой шаг — пока остальные мямлили «глянец вне политики» и продолжали крутиться в вихре волшебных вечеринок и чудесных путешествий — в том числе на показе мод дочери Кадырова в Грозном или на празднике дочери Каримова в Ташкенте.

А Оксана пошла делать «Навальный Live», потом уехала в Варшаву работать для «Белсата» и The Insider, и оттуда перебралась во Львов и Киев, когда началась война. Она никогда не могла отсиживаться с краю, она всегда была принципиальной и непримиримой до неистовости. Так, что даже бесило.

Если бы десять лет назад, когда мы стояли с бокалами игристого в руках на открытии чего-нибудь ослепительно московского, мне сказали о том, что произойдет сегодня, я... на самом деле не знаю, как бы отреагировала. И не знаю, как реагировать сейчас.

Сколько ещё хороших людей должно погибнуть, чтобы эта война захлебнулась и остановилась? Родным и близким Оксаны — соболезнования. Российским властям — ненависть. Войне — нет.

Нина Авдеенко, The Insider

Мы пришли с Оксаной в The Insider одновременно. И почти сразу по каким-то шуточным сообщениям в общем чате она поняла, что мне нужен друг и поддержка. Тут мы сошлись, конечно, — она чувствовала одиночество в Варшаве, мне было одиноко в маминой квартире. Она просто написала мне — «Эй, хочешь поговорить?». Мы разговаривали по ночам часами, я слушала, как она на своем забавном польском покупает вино в магазине, рассказывает мне про своих котов, а я ей про своего, учит, как распознать прослушку и быть в безопасности, что делать в случае обыска, куда прятать телефон и разбивать ли ноутбук. Я сидела на подоконнике в комнате с подранными предремонтными стенами по четыре часа, разговаривая с Оксаной. А она звала меня скорее переехать в Варшаву. Мы собирались при встрече выпить все вино, что найдем, а затем найти еще и тоже выпить. И поговорить уже без наушника в ухе. Умная, бесстрашная, упертая, лучшая. Не прощаюсь.

Дада Линделл, The Insider

В последнее время кроме рабочих вопросов Оксана меня консультировала по поводу жизни в Варшаве, куда я не исключала переезд. Пару недель назад я спросила у нее есть ли в городе толковые российские косметологи, потому что я хотела вколоть в губы пару миллилитров гиалуроновой кислоты. И поинтересовалась, что безумнее: хотеть доколоть губы, пока сидишь в Москве, а в Украине война, или все ещё сидеть в Москве с перспективой уголовки за журналистскую работу. Она сказала, что во время работы в мэрской кампании у нее была присказка «война войной, а маникюр по расписанию», так что колоть губы не зазорно и не глупо. А вот оставаться в России с моим прости господи послужным списком - безумие.

Последнее сообщение она прислала за несколько часов до смерти. Мы обсуждали ее помощь с поиском специалиста по работе с данными для моего проекта, и она написала «Напомни вечером, плиз, а то я немножк в огне».

После смерти в Донбассе в 2014 году фотографа Андрея Стенина в сети появилось письмо украинского солдата, который во время съемки корреспондента был в плену, видимо, у военных из ДНР. Написанное на украинском, оно заканчивается словами: «Я думаю, что когда-то настанет мир». Это письмо я перечитываю уже 8 лет, в последние недели - почти каждый день.

Коллега, The Insider

Оксана - человек, которого сложно не заметить. Яркая, эмоциональная, громкая. И смелая. Она иногда в шутку с ностальгией вспоминала свою коллекцию лабутенов, оставшуюся на складе в Москве - до лучших времен. Сейчас времена другие, и она выбрала честный, отчаянный и очень опасный путь. Бронежилет вместо туфель из прошлой жизни. Глядя на ее улыбку, шутки и оптимизм, могло показаться, что этот выбор был легким и единственно возможным для нее. Как было на самом деле, мы уже никогда не узнаем. Но никогда не забудем.

Софья Адамова, The Insider

Оксана умела заботиться о нас.

Мы вечно носимся, увлечены своими делами, борьба, Путин, живем в разных странах, встречаемся совсем не часто.

Одна из этих редакционных сходок проходила в Будапеште, где мы и познакомились - несколько месяцев назад. Она поразила меня умением сразу делать - бросаться на задачу и решать ее. Особенно если дело касалось помощи друзьям.

Оксана организовала для нас офигенное путешествие, я никогда его не забуду. Мы распевали в караоке, ели, много пили и танцевали. Хотите необычные коктейли и бар с видом на Будапешт? - через несколько минут мы уже парили над городом.

И она получала невероятный кайф от нашей радости. Мы ходили за ней, как овцы на верёвочке, восторгались всем вокруг. Это была одна из последних счастливых поездок в моей жизни. Мы все стали намного ближе друг другу.

С тех пор я думала о ней как о великом продюсере. И я много-много-много раз говорила ей об этом. И надо было ещё больше. У Оксаны был миллион друзей, но она всегда находила время на каждого из нас. Когда началась война, она одной из первых написала: если нужно поговорить, я рядом.

И это удивительный ее дар - дать каждому человеку ощущение, что именно он важен, здесь и сейчас. Она умела быть рядом, заботиться о каждом, а нас очень-очень много. Оксана была щедра с нами. Мне кажется, мы не до конца понимали, какая это привилегия - быть в луче ее тепла. И жаль, что мы не смогли позаботиться о ней так, чтобы она сейчас была жива.

Мы хотели встретиться в день ее отъезда в Украину. Были в одном городе, но куча дел, она готовилась к войне и уже мыслями была там - жутко гордилась, что добыла аккредитацию. Не успели.

Она собиралась приехать в Лиссабон и познакомить меня со всеми своими друзьями, у неё вообще друзья во всех уголках мира.

А ещё - Оксана умела прощать нас.

Прости нас, пожалуйста, что не уберегли.