Невозможно предсказать, сумеет ли победивший на президентских выборах левый популист разрушить коррумпированную политическую систему Мексики, но диктатура наподобие венесуэльской стране вряд ли грозит, считает внешнеполитический обозреватель The Washington Post Ишан Тарур. The Insider предлагает полный перевод статьи.
Это слишком легко — делать мгновенные выводы. Сейчас, когда в западном полушарии вот-вот окажется у власти левый популист, правые критики разыгрывают венесуэльскую карту, предупреждая о разрушительных последствиях социалистического догматизма. Абсурднее всего, когда в США с помощью такого маневра пытаются демонизировать прогрессивных кандидатов-демократов, выступающих за расширение социального обеспечения. Но на юге, в латинской Америке, где существует глубоко укорененная традиция популистского авторитаризма, эта аналогия не так бессмысленна.
Перед президентскими выборами 2006 года кандидату Андресу Мануэлю Лопесу Обрадору некуда было деться от венесуэльских аналогий. Оппоненты тогдашнего мэра Мехико называли его «опасностью для страны» и сравнивали с венесуэльским диктатором Уго Чавесом — демагогом-популистом, национализировавшим нефть и разрушившим экономику. Тогда Лопес Обрадор безнадежно проиграл; через шесть лет он снова будет баллотироваться и снова проиграет с большим отрывом.
Но сейчас, через двенадцать лет после своей первой попытки, 64-летний Лопес Обрадор — триумфатор. На прошедших в выходные выборах он получил больше 50% голосов — лучший результат в истории мексиканской многопартийной демократии, как пишут мои коллеги. 1 декабря он займет президентский кабинет. По результатам выборов его партия «Морена» также завоевала большинство в Палате депутатов Мексики, что дает Лопесу Обрадору возможность уверенно проводить реформы, к которым он стремится.
Помимо атаки на всю политическую экосистему, построенную на взяточничестве, он хочет увеличить пенсии для пожилых, запустить амбициозные инфраструктурные проекты, давать субсидии бедным фермерам, создать рабочие места и возможности для обучения молодых безработных. Многие аналитики не уверены, что он с этим справится.
Накануне голосования пресса описывала взлет Лопеса Обрадора как глобальное явление — новый реванш старой политической концепции, которую представлял ныне покойный Чавес. Более осторожные комментаторы связывали его с бывшим президентом Бразилии Лулой Инасио да Силвой — бывшим профсоюзным лидером, ставшим популярным политиком, который способствовал росту экономики и расширил систему социальной защиты, но сейчас оказался в тюрьме по спорному обвинению в коррупции. И кроме всего прочего, конечно же, есть президент Трамп, которого Лопес Обрадор во время кампании жестко критиковал, — другой популист, которого можно рассматривать как контрастный фон для новоизбранного президента Мексики (в понедельник у них была теплая беседа по телефону).
Трамп написал в твиттере: «Поздравления Андресу Мануэлю Лопесу Обрадору, ставшему следующим президентом Мексики. Очень надеюсь на сотрудничество с ним. Можно сделать многое, что принесет пользу и США, и Мексике».
Сам Лопес Обрадор всегда апеллировал к наследию мексиканских революционных лидеров и героев борьбы за независимость. Он завзятый националист и верит, что может избавить свой народ от бедности. Главным лозунгом его избирательной кампании была антикоррупционная платформа, настолько активная и радикальная, что привлекла огромное количество избирателей, разочарованных в двух основных партиях Мексики — бывшей правящей Институционно-революционной партии (PRI) и консервативной Партии национального действия (PAN). «Здесь так много неправильного. Думаю, некоторые голосовали за Лопеса Обрадора, но большинство — за перемены, которые нам нужны», — сказал моим коллегам 23-летний рекламный агент из Мехико Фернандо Торрес.
На вопрос о том, как Лопес Обрадор (или АМЛО, как его называют мексиканцы) будет управлять государством, ответить непросто. Из опыта политиков в других странах вряд ли можно извлечь много уроков. Некоторые аналитики считают, что, когда он будет бороться за выполнение своей амбициозной программы, могут проявиться его «авторитарные тенденции». «Что меня беспокоит, так это размах его обещания. То, что он обещает, — это идея Мексики. Он пообещал покончить с коррупцией, с бедностью, с эмиграцией в США и даже с внутренней миграцией населения страны. Он пообещал восстановить леса на всей территории Мексики и увеличить объем экономики на 6%. — сказал ведущий мексиканской телекомпании Univision Леон Краузе в интервью онлайн-изданию Slate. — Он говорит, что самый важный элемент в единственном числе — это не построение институтов и все такое, а он сам. Так как я не верю в волшебство, это меня беспокоит».
«Если он действительно хочет победить коррупцию, то зачем он выдвинул Наполеона Гомеса Уррутиа, лидера профсоюза шахтеров, обвиненного в вымогательстве миллионов долларов, на пост сенатора от своей партии? — спрашивает The Economist. — Если PRI — это партия властной мафии, почему он призывает ее высокопоставленных функционеров переходить на его сторону?»
Скептицизм в отношении намерений Лопеса Обрадора разделяют и некоторые сторонники прогрессивных взглядов в Мексике. «Самая острая критика в адрес Лопеса Обрадора часто бывает слышна от крайне левых, которых он, по собственному утверждению, представляет. Они гворят о расцветающем культе личности, о реакционном подходе к таким социальным вопросам, как аборты и права ЛГБТ, о стремлении к консолидации всей власти в руках президента, о возвращении к этатизму, характерному для Мексики в прошлом», — писал перед выборами журнал Foreign Policy.
.Другие наблюдатели считают Лопеса Обрадора более спокойной, примирительной фигурой, способной улучшить положение бедняков и не напугать при этом большой бизнес. «Это правда, что Лопес Обрадор опасается близких и, по его мнению, коррупционных отношений, существовавших в прошлом между определенными влиятельными бизнесменами и политическим режимом PRI. которому он противостоял на протяжении всей политической карьеры, — писал в The Washington Post Джеймс Джонс, в 1990-х годах посол США в Мексике. — Но в глубине души АМЛО — прагматик.Он понимает, что для того чтобы помочь своему основному электорату — бедным и обездоленным, — он должен добиться роста экономики. И понимает, что экономический рост приносит конкурентная частная экономика, а не государство.
Реконструкция исторического центра Мехико была проведена с помощью частно-государственного партнерства, где двумя главными фигурами были богатейший бизнесмен Мексики Карлос Слим и тогдашний мэр столицы Лопес Обрадор. Проект преобразил район и помог всем слоям общества».
Во многих отношениях он совершенно не похож на Чавеса. «Венесуэльский лидер пришел в политику, потому что ничего не добился силовым путем. Перед тем как стать президентом он никогда не занимал никакой государственной должности. У него было больше опыта как у радиожурналиста, чем как у политического лидера. И он никогда не переставал быть военным, — писал в испаноязычной версии The New York Times венесуэльский писатель и журналист Альберто Баррера Тышка. — АМЛО не из тех, кто носит форму и привык к слепому подчинению. Это человек, который преодолевает неудачи путем переговоров. И это уже немало».
Возможно, на сложно устроенной мексиканской политической арене вероятнее, что новоизбранный президент сделает те же ошибки, что и предыдущие демократически избранные президенты — Висенте Фокс, Фелипе Кальдерон или уходящий Энрике Пенья Ньето, — чем то, что он поддастся тем же иллюзиям, что и диктаторы в других странах.
«Если он не сможет разработать и выполнить всю свою программу, это будет все та же старая мексиканская история, еще шесть плохих лет в ожидании новых президентских выборов, — написала бывший шеф бюро Associated Press в Мехико Кэтрин Коркоран. — Новый Уго Чавес? Скорее надо бояться, что Лопес Обрадор окажется новым Фоксом, Пеньей Ньето или Кальдероном».