Дмитрий Киселев в «Вестях недели» рассуждает о всемирно-историческом значении пандемии COVID-19:
«Прошедшая неделя войдет в историю как неделя событий, которые никогда ранее не происходили, как неделя событий, которые меняют наш мир навсегда. Для начала рухнула Шенгенская зона. Контроль на своих границах восстановили Германия, Швейцария, Австрия, Венгрия, Чехия, Дания, Польша и Литва. То есть Шенгенской зоны со свободой передвижения внутри 26 европейских стран теперь нет. Это лишь первые шаги по отказу от прелестей глобализации в пользу восстановления национальных государств. Еще месяц назад такое невозможно было себе представить.
Фактически это — крах европейской идеи и переход к другой политической культуре со сменой ценностей. Всю эту мишуру слов о солидарности, взаимопомощи, общих ценностях, правах человека и гуманизме как ветром сдуло, когда Италия, где людей умерло от коронавируса уже больше, чем в Китае, попросила у ЕС помощи, а ей отказали. Италия просила средства индивидуальной защиты и медицинскую аппаратуру, в частности, для искусственной вентиляции легких. В ответ Германия и Франция ограничили экспорт из своих стран медицинских масок.
А аппараты ИВЛ Италия получила лишь из Китая — тысячу штук, плюс 50 тысяч тестов, миллионы масок и десятки тысяч защитных костюмов. Напомним, Италия — участница проекта „Один пояс — один путь”. И вот получилось, что солидарность внутри глобального китайского проекта куда сильнее развита, чем внутри ЕС. Китайцы отправили в Италию еще и своих врачей, сделав это безо всяких высокопарных слов, на которые в Европе мастера».
Шенгенское соглашение изначально предусматривает право каждого участника временно приостановить его действие и возобновить пограничный контроль. В Шенгенском кодексе говорится:
«В случае серьезной угрозы государственной политике или внутренней безопасности эти страны могут в качестве исключительной меры вновь ввести пограничный контроль на своих внутренних границах на срок не более 30 дней (с возможным продлением на установленных кодексом условиях) или на предполагаемый период серьезной угрозы. Это действие следует рассматривать как последнее средство. Если такой контроль будет вновь введен, то другие страны ЕС, входящие в Шенгенскую зону, и Еврокомиссия должны быть незамедлительно уведомлены об этом с целью проведения возможных консультаций. Одновременно следует проинформировать Европарламент и Совет ЕС».
Случаи, когда отдельные страны ЕС временно восстанавливали контроль на своих границах, уже бывали. Так, Италия приостанавливала свободное пересечение своих границ на время саммитов G8 в Генуе в 2001 году и в Аквиле в 2009 году. Германия принимала такие меры на время чемпионата мира по футболу 2006 года. Австрия в 2016 году ввела контроль на границах с Венгрией и Словенией для борьбы с потоком нелегальных мигрантов. Разумеется, пандемия COVID-19 потребовала самых решительных за всю историю Шенгенской зоны мер ограничения передвижения. Но ничто не указывает на то, что после окончания пандемии Европа не вернется к режиму открытых границ.
Италия действительно в начале марта обратилась в ЕС за помощью в рамках Механизма гражданской защиты, но в ситуации пандемии быстро помочь ей оказалось невозможно. Итальянские чиновники, как и многие вне ЕС, тогда жестко критиковали Брюссель. Характерен заголовок статьи в американском журнале Foreign Policy от 14 марта: «ЕС покидает Италию в час нужды».
Но ответ Брюсселя на запрос Италии вскоре последовал, хоть и с некоторым опозданием. 19 марта ЕС объявил, что вся предложенная Китаем Брюсселю помощь — 50 тысяч тестов на COVID-19 и 2,2 млн медицинских масок разных типов — направлена в Италию. А 22 марта Еврокомиссия в срочном порядке, за двое суток одобрила запрос Италии о помощи в производстве и приобретении медицинского оборудования и средств персональной защиты на сумму €50 млн. За три дня до этого Еврокомиссия приняла временное положение о поддержке экономики во время эпидемии COVID-19, позволившее выделять такую помощь.
Вероятно, европейскую бюрократию можно упрекнуть в неповоротливости, из-за которой реакция на опасную ситуацию в Италии оказалась слишком медленной. Но Киселев основывает свои выводы о «крахе европейской идеи» на заявлениях более чем недельной давности, не обращая внимания на дальнейшее развитие событий.