Только чудо может помочь Трампу остаться невредимым после показаний Джеймса Коми, пишет в New Republic Брайан Бойтлер. The Insider предлагает полный перевод статьи.
Недавнее решение Минюста назначить бывшего директора ФБР Роберта Мюллера на должность специального прокурора <для расследования возможного вмешательства России в избирательную кампанию. — The Insider> было фактором риска, пусть небольшого, но важного, для журналистов, конгрессменов и большинства американцев, которые хотят узнать всю правду о попытках России повлиять на ход выборов 2016 года и сотрудничеству с ней избирательного штаба Трампа.
Перед назначением Мюллера его предшественник в ФБР Джеймс Коми согласился публично свидетельствовать перед Конгрессом об обстоятельствах, сопутствовавших решению Трампа о его увольнении в начале мая. Сообщают, что у Коми есть множество записей о подробностях его личного общения с Трампом, в том числе и о попытках президента помешать расследованию деятельности дискредитированного помощника по национальной безопасности Майкла Флинна, а также всему расследованию российского вмешательства. Сделав Коми частным, а не должностным лицом, Трамп тем самым предоставил ему свободу давать показания о разговорах с ним; более того, он сделал Коми свидетелем.
Но многих беспокоило, что, если Мюллер решит расследовать, виновен ли Трамп или кто-либо еще в Белом доме в препятствовании правосудию, то он может попросить Коми не давать публичных показаний. Это лишило бы публику доступа к той информации, которую может предоставить Коми, и сохранило бы ту пустоту, которая сейчас заполняется домыслами и конспирологическми теориями.
Пришедшая в среду новость о том, что Коми запросил и получил разрешение Мюллера дать показания перед сенатским комитетом по разведке на следующей неделе, стало огромным облегчением для тех, кто опасался, что затяжное расследование специального прокурора отложит обнародование информации о российском вмешательстве на месяцы, если не на годы. Но в связи с этим возник абсолютно логичный вопрос: если в молчании Коми заключается опасность для Трампа, то значит ли это, что что Мюллер, дав Коми разрешение свидетельствовать, позволил Трампу хотя бы отчасти слезть с крючка?
Ответ, к счастью, отрицательный. Причина и в личной свободе Коми, и в своеобразной природе его взаимодействия с президентом. «Если бы Мюллер запретил ему давать показания, это ясно указывало бы на то, что он расследует препятствование правосудию, — сказал мне бывший пресс-секретарь Минюста Мэтью Миллер, — но обратное не обязательно правда».
Из многочисленных сообщений мы знаем, что Коми есть что рассказать и он хочет сообщить это, а также, что параллельно расследованию, которое ведет Мюллер, в Конгрессе проходит открытый публичный процесс. Мюллер может сотрудничать с комитетами Конгресса, чтобы столкновение двух расследований не подорвало верховенство закона. Но он не может помешать общим для двух расследований свидетелям давать показания публично.
Вопрос о том, насколько опасны для Трампа показания Коми, — это, в сущности, вопрос о том, как много Коми скажет, каким будет содержание показаний, в какой мере они будут ограничены тем, что Трамп и Коми обсуждали друг с другом. The Wall Street Journal, ссылаясь на «человека, знакомого с ситуацией», сообщает, что Коми будет свидетельствовать, как утверждает анонимный источник, о том, что Трамп просил его прекратить расследование в отношении Флинна.
Возможно, хотя и кажется маловероятным в свете этого и других подобных сообщений, что показания Коми будут юридически в пользу оправдания Трампа. Если Коми считает, что поведение Трампа, пусть совершенно неподобающее, вызвано его высокомерием и непрофессиональным пониманием юридической системы, а не коррупционными соображениями в полном смысле слова, это сработает против распространенных в обществе представлений о том, что президент препятствовал расследованию.
Но для Трампа это не может стать утешением. Если Коми будет держать рот на замке, Трампу останется лишь задаваться вопросом: означает ли это, что такие указания дал ему Мюллер? Если Коми поспособствует быстрому вынесению обвинений против Трампа, политический ущерб будет очевидным, хотя это не обязательно создаст для Трампа больший риск в юридическом плане. (Публичные показания Коми в 2016 году — с трибуны ФБР, на слушаниях в Конгрессе и в письмах, направленных им в Конгресс по собственной инициативе, — скорее всего, обрекли кампанию Клинтон на поражение, хотя в конце концов он и заявил, что не думает, что ей следует предъявлять обвинение. Правонарушение Клинтон — использование частного сервера электронной почты для пересылки документов Госдепа, в том числе некоторых, признанных впоследствии секретными, — не идет ни в какое сравнение с теми вещами, которые приписывают Трампу.)
Хотя свидетели имеют полное право выступать публично, они могут мешать расследованию, так как по их речам можно понять, кто и что расследует. То, что Коми обратился к Мюллеру за разрешением, — свидетельство того, что следователи не любят, когда свидетели начинают разговаривать с журналистами. Но если в центре показаний Коми будут его беседы с Трампом, то об обстоятельствах этих бесед уже были сообщения. Более того, сам Трамп, по-видимому, знает, что скажет Коми, неважно, будет он свидетельствовать публично перед Конгрессом или в закрытом режиме перед большим жюри присяжных.
При таких обстоятельствах Трамп должен молиться, чтобы хотя бы некоторые из сообщений, которые он клеймил как «фейковые новости», оказались фейками в действительности, а не только в картине, нарисованной его хрупким разумом.