Переводы
Джеймс Райзен в The New York Times, проводя параллели между контрразведывательным расследованием в отношении избирательного штаба Трампа и шпионскими историями времен холодной войны, предупреждает, что правда станет известна лишь через много лет, да и то не вся. The Insider предлагает полный перевод статьи.
Эта история началась со свидетельств о взломе компьютеров Национального комитета Демократической партии и переросла в принимающее все больший масштаб контрразведывательное расследование, которое должно установить, существовала ли координация между членами избирательного штаба Дональда Трампа и российским государством, которая могла повлиять на президентские выборы 2016 года.
Когда директор ФБР Джеймс Б. Коуми 20 марта предстал перед Конгрессом и подтвердил, что расследование российских связей Трампа ведется, это звучало как эхо расследований времен холодной войны, когда ФБР и ЦРУ искали в правительстве скрытых агентов, занимавшихся шпионажем в пользу Москвы.
Из нескольких эпизодов холодной войны те, кто ведет расследование сейчас, могут извлечь для себя уроки. Прежде всего, эти эпизоды показывают, что могут пройти годы, прежде чем новое расследование даст ответы на какие-то вопросы.
Все начинается с необъяснимого инцидента
Охота за шпионом обычно начинается с инцидента, который не находит объяснения. В случае с Трампом и Россией это был взлом компьютерных сетей демократов. А в 1985-м году история началась с ареста на московской улице.
В июне 1985 года начальник отдела СССР и Восточной Европы в ЦРУ Бертон Гербер собирался пообедать у себя дома в Вашингтоне, когда пришла ошеломляющая новость: в Москве КГБ только что арестовал оперативного сотрудника агентства Пола Стомбо. Его взяли, когда он тайно встречался с самым важным агентом ЦРУ в СССР — Адольфом Толкачевым, ученым, работавшим в засекреченном военном КБ, который передавал американцам информацию о разработках новых систем оружия. Гербер понимал, что арест Стомбо означает, что и Толкачев — агент ЦРУ под оперативным псевдонимом GTVANQUISH — тоже арестован.
Арест и вскоре последовавшая казнь Толкачева были самым болезненным в череде загадочных провалов шпионской сети ЦРУ в 1985 году. Тогда достоянием гласности стало столько шпионских историй, что 1985 год стал известен как «год шпионов».
Но почему?
В замкнутом мире американской контрразведки разгорелись споры. Можно ли объяснить все провалы агентов некомпетентностью ЦРУ? Или это результат чего-то более зловещего — например, деятельности советского «крота» внутри агентства?
Дискуссия о взломе компьютерных сетей демократов перед выборами 2016 года в некотором смысле стала зеркальным отражением тех споров 1985 года. Воспользовался ли некий хакер некомпетентностью сотрудников Национального комитета Демократической партии в вопросах компьютерной безопасности, или же российская разведка преднамеренно выбрала своей целью американскую политическую партию?
Из мозаики доказательств рождается след
Контрразведчикам из ЦРУ и ФБР понадобились годы, чтобы сложить части мозаики воедино и наконец решить головоломку 1985 года. В конце концов они поняли, что запутались, потому что пытались одновременно идти слишком по многим следам. К примеру, в августе 1985 года — всего через два месяца после ареста Стомбо — сотрудник КГБ Виталий Юрченко перебежал в США и изобличил сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Хауарда как советского шпиона. Хауард сбежал в Россию, а Юрченко после этого перебежал обратно в Москву.
Американским контрразведчикам пришлось ломать голову: был ли Хауард ответственен за провалы агентов и кем был Юрченко — настоящим перебежчиком или агентом, действовавшим по приказу КГБ, чтобы указать на Хауарда и запутать американцев?
Наконец ЦРУ и ФБР поняли, что установить причину всех провалов было так трудно из-за того, что у русских был не один «крот» в американской администрации. И оперативный сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс, и агент ФБР Роберт Ханссен в 1985 году начали работать на СССР. Оба передавали Москве имена советских граждан, работавших на США, причем их информация не совпадала.
И только после ареста Эймса в 1994 году контрразведчики поняли, что должен быть еще один «крот», потому что Эймс не знал некоторых вещей, которые стали известны советской стороне, — например, о существовании расследования в отношении сотрудника Госдепартамента Феликса Блока. После ареста Эймса США тайно начали новую охоту за «кротом», которая закончилась в 2001 году арестом Роберта Ханссена.
Таким образом, расследование провалов 1985 года продолжалось 16 лет.
Так же, как их предшественники времен холодной войны, контрразведчики, ведущие расследование сейчас, столкнулись с обескураживающей задачей: им нужно разобраться в мириадах деловых и личных связей между российским государством и другими российскими организациями с одной стороны и людьми, связанными с кампанией Трампа, с другой. На то, чтобы установить, какие из связей наиболее важны для расследования, определенно уйдет много времени.
Конкуренции спецслужб не избежать
Контрразведывательные расследования проводят совместно ЦРУ и ФБР при поддержке других служб, таких, как АНБ. Сейчас расследованием российских связей Трампа занимается специальная межведомственная группа; так же было и с охотой на шпионов во времена холодной войны.
Но межведомственные контрразведывательные операции часто вязнут в конкурентных отношениях ведомств; из-за этого бюрократия тормозит работу, а иногда какие-то возможности оказываются упущены.
Эта конкуренция очень сильно замедлила расследование по делу Ханссена и позволила ему продолжать свою шпионскую деятельность в течение многих лет после окончания холодной войны.
Много лет ФБР было уверено, что «крот», за которым оно охотится, — это еще один сотрудник ЦРУ, такой же, как Эймс, и отказывалось верить, что предателем мог оказаться агент ФБР. Из-за этой их уверенности расследование сконцентрировалось на фигуре ветерана-контрразведчика из ЦРУ Брайана Дж. Келли. Одержимость ФБР усиливал ряд невероятных совпадений между его биографией и историей Ханссена.
Келли, так же, как и Ханссен, знал о расследовании в отношении Блока. Келли жил на той же самой улице в городке Вьенна в Вирджинии (пригород Вашингтона. — The Insider), где когда-то жил и российский шпион Ханнсен. Он совершал пробежки в Ноттоуэй-парке во Вьенне — в том самом парке, где Ханссен устроил несколько тайников для передачи сообщений КГБ.
Следователи ФБР тайно проникли в дом Келли и нашли план Ноттоуэй-парка, где некоторые места были помечены крестиками; они были убеждены, что это шпионская карта. Позже, когда они предъявили этот план Келли, он спросил: «Где вы взяли карту моих пробежек?» Оказалось, что он любил засекать время своего бега от точки к точке в парке.
Ключевую роль играют перебежчики
Почти каждое крупное шпионское дело в конце концов оказывается раскрыто благодаря перебежчикам с другой стороны. Длительному расследованию в отношении Эймса помог российский шпион под кодовым именем AVENGER, предоставивший критически важную информацию, которая указала на Эймса. Дело Ханссена в конце концов тоже было раскрыто при помощи российского шпиона, который вывез из страны документы КГБ, позволившие вычислить Ханссена.
ЦРУ и ФБР не любят признавать, что они в своих расследованиях так сильно полагаются на перебежчиков. Но вполне возможно, что дело о российских связях Трампа не будет раскрыто, пока ЦРУ или ФБР не уговорят кого-то из российских разведчиков перейти на американскую сторону и предоставить изобличающую информацию.
Но в таком в высшей степени политизированном деле, которое потенциально может изменить историю, к российскому перебежчику отнесутся с огромным скептицизмом — даже внутри мира контрразведки. Возможно, самая близкая параллель из истории холодной войны — печальная история Юрия Носенко.
Носенко был сотрудником КГБ. В 1964 году он перешел на сторону ЦРУ и принес с собой ответ на одну из величайших загадок современности: был ли СССР ответствен за убийство президента Джона Ф. Кеннеди? В то время у ЦРУ не было ясности на этот счет, так как Ли Харви Освальд перед тем как убить президента эмигрировал в СССР и вернулся оттуда.
Носенко сообщил ЦРУ, что КГБ не имел отношения к убийству Кенннеди. Он рассказал, что убийство президента было для КГБ такой неожиданностью, что там перерыли все свои документы и не нашли никаких свидетельств того, что Освальд когда-либо работал на КГБ.
Но сотрудники ЦРУ во главе с шефом контрразведки Джеймсом Джизусом Энглтоном были уверены, что Носенко — двойной агент, направленный Москвой, чтобы замутить воду. Сотрудник КГБ Анатолий Голицын, перебежавший до Носенко, убедил Энглтона, что каждый перебежчик из КГБ после него будет двойным агентом. В результате Носенко три года продержали в изоляции в секретной тюрьме на «ферме» — в тренировочном центре ЦРУ в Кемп-Пири недалеко от Уильямсбурга, штат Вирджиния. В 1967 году, когда ЦРУ наконец убедилось, что Носенко говорил правду, его освободили, ЦРУ заплатило ему $80 000, и он поселился в США под новым именем.
Все заканчивается оценкой ущерба, политическими позами и нераскрытыми тайнами
Даже после ареста шпиона контрразведчикам может понадобиться несколько лет, чтобы установить точные размеры ущерба, который он нанес. Часто эта оценка ущерба принимает политический оттенок, так как его размер хотят либо преувеличить, либо преуменьшить в зависимости от того, выиграет или проиграет от этого та или иная фигура, ведомство или департамент. Это наверняка будет справедливо и в отношении расследования российских связей Трампа.
Часто отчеты, содержащие оценку ущерба, остаются засекреченными, и американцы так и не узнают, чем заканчиваются шпионские истории.