Пара фраз
«Интервью герцога и герцогини Сассекских стало сенсационным. Оно наглядно показало, какую неприглядную (если не сказать грубее) роль в британской политической машине играют ее «ручные» медиа… На протяжении десятилетий работу британских СМИ было принято считать «эталоном» журналистики с подачи самого же Лондона. Нас в этом пытались убедить много лет — что британские масс-медиа являются носителями глубоких традиций, руководствуются самыми высокими этическими стандартами, главный из которых — беспристрастность... Однако недавние откровения членов королевской семьи продемонстрировали всю глубину проблемы. Она связанна не с Россией. Сказанное стало ярким подтверждением того, что никакой беспристрастности на Альбионе, в частности в британских СМИ, давно, а может быть, никогда не было… Вместо этого так называемые «незыблемые традиции профессионализма» британских СМИ, вытекающие из их жесткой сцепки с политистеблишментом острова, представляют собой не более чем смесь лицемерия и «двойных стандартов» в обрамлении заказного снобизма и имперских фантомных болей. А мир, получается, в заложниках постоянных манипуляций общественным мнением, жонглирования фактами, фальши и беспринципности, допускаемых в британских СМИ. В России это давно осознали, приводили немало примеров за последние годы — грязнейших антироссийских информационных кампаний последних лет: дела А.В. Литвиненко, Б.А. Березовского, Скрипалей, зимняя Олимпиада в Сочи, обвинения в «кремлевской пропаганде» и др. Все это показало людям, действительно разбирающимся в проблеме, чего стоит объективность мейнстримовых СМИ Великобритании… Любой, кто не вписывается в западный мейнстрим, может моментально оказаться жертвой целой информационной кампании, заказанной политическим истеблишментом и любезно исполненной псевдобеспристрастными СМИ в худших традициях пропаганды, в данном случае — британской».
Мария Захарова, официальный представитель МИД России
«Газета несомненно служит для человечества важнейшим орудием культуры. Но, признавая все удобства и пользу от распространения массы сведений и от обмена мыслей и мнений путем газеты, нельзя не видеть и того вреда, который происходит для общества от безграничного распространения газеты, нельзя не признать с чувством некоторого страха, что в ежедневной печати скопляется какая-то роковая, таинственная, разлагающая сила, нависшая над человечеством… Многое ли способно поддерживать в душе нашей священный огонь одушевления на добро? И напротив, сколько здесь такого, что льстит самым низменным нашим склонностям и побуждениям! Могут сказать, что нам дают то, что требуется вкусам читателей, что отвечает на спрос. Но это возражение можно обернуть: спрос был бы не такой, если бы не так ретиво было предложение. Но пускай бы еще предлагались одни новости: нет, они предлагаются в особливой форме, окрашенные особливым мнением, соединенные с безымянным, но очень решительным суждением… В настоящем состоянии общества и при нынешнем его устройстве печать стала учреждением, с которым необходимо считаться и крепко считаться в ряду других учреждений, связанных государственной властью и подлежащих контролю и ответственности… Но чем дальше разрастается это учреждение печати, тем явственнее становятся наряду с очевидными выгодами разумной и совестливой гласности и те общественные язвы, которые им порождаются. Одна из этих язв печати состоит в том, что она производит и плодит до безмерности целое сословие журналистов, предпринимателей и писателей, «кормящихся и богатеющих пером». Самые серьезные деятели серьезной печати не перестают горько жаловаться на умножение числа этих собратий, с которыми стыдно, но приходится считаться в составе одного учреждения. Во всех больших государствах, на всех больших рынках из этого сброда пишущей братии образовалось сословие, которое не напрасно будет назвать паразитами общества».
Константин Победоносцев. «Печать»