Мнения
Фильм Дэна Рида «Покидая Неверленд» спровоцировал страсти, вышедшие далеко за рамки кинематографических и музыкальных. Герои фильма Джеймс Сейфчак и Уэйд Робсон, рассказывающие о том, как король поп-музыки Майкл Джексон сделал из них сексуальных рабов, в корне изменили отношение многих людей к бывшему кумиру. Но что это меняет в его песнях? Рассуждает музыкальный критик Борис Барабанов.
31 декабря 1983 года. Я сижу с семьей за столом и жду, пока в телевизоре пробьют куранты. Как только наступает 1984-й, я бегу в свою комнату и плотно закрываю за собой дверь. У меня в новеньком двухкассетном магнитофоне (чудо техники по тем временам) — хромовая кассета с альбомом Майкла Джексона «Thriller». Альбом вышел за год до этого, но в 1980-е в СССР время течет не быстро, и для десятилетнего мальчишки «Thriller» — самое большое и важное, что может быть за пределами мира, который показывают по телевизору. Джексон и есть остальной мир. Я включаю первую песню альбома «Wanna Be Startin’ Somethin’», и начинается мой личный Новый год. Вероятно, никогда в жизни я не испытывал более сильных новогодних эмоций. Двое в комнате — я и Джексон.
Никогда в жизни я не испытывал более сильных новогодних эмоций. Двое в комнате — я и Джексон
5 марта 2009 года. Я стою в толпе журналистов и пытаюсь разглядеть тщедушного человека, мало соответствующего моим представлениям о том, как должен выглядеть 50-летний king of pop. Утром моя лондонская подруга и владелица PR-агентства Кэти Ридинг позвонила и сказала мне: «Ты здесь? Приезжай в O2 на пресс-конференцию Майкла Джексона, может быть, сможешь задать вопрос». Вопросов не задал никто. Пресс-конференция длилась три минуты, этого было достаточно, чтобы Майкл Джексон объявил о серии концертов, которым так и не суждено было состояться.
Вечером я диктую в «Коммерсантъ»: «После сообщений о том, что бывший king of pop передвигается исключительно на инвалидной коляске, сложно было поверить, что Майкл Джексон сможет хотя бы подняться на сцену. Но на трибуну, оборудованную в фойе двадцатитысячного концертного зала “О2”, он не взобрался — выпорхнул. Говорил сумбурно, зато принимал картинные позы и даже что-то сплясал на полторы секунды. На 50-летнего человека Майкл Джексон был похож мало, его гибкости и живости позавидуют многие сверстники. Другое дело, что и в принципе человеческого в нем — разве что только способность двигаться и издавать звуки. Внешне он напоминал одетый в расшитый блестками пиджак скелет, глазницы которого закрывали солнцезащитные очки-капли, а выбеленное лицо спрятано под прядями черного-пречерного парика. Журналисты охарактеризовали эту фигуру как гибрид Эдварда Руки-Ножницы и Уильяма Рэндолфа Херста».
Во всех скандальных историях, которые сопровождали Майкла Джексона еще с 1980-х, меня поражало, прежде всего, несоответствие вменяемых ему грехов образу фрика, которому вообще не свойственны человеческие черты. Как это существо могло завести потомков, похожих на человеческих детенышей? Тем более — как оно могло кого-то там вожделеть и склонять к греху? Этот субъект может производить на свет только хиты, но никак не детей. Это то, что сидело у меня в голове и в 1990-е, когда начались первые процессы над Джексоном, — вот о чем я думал, когда смотрел на маленького человека за трибуной.
Летом 2009-го он умер, а уже осенью на экраны всего мира вышел фильм «This Is It…», смонтированный из съемок репетиций прощальной концертной программы, которую певец намеревался показывать в «O2». Многие мои друзья и знакомые посмотрели этот фильм в кино. И потом признавались, что плакали, вновь ощутив эту потерю, как свою личную. «Скажи, как для тебя лучше, Майкл!» — говорит звукорежиссер на экране. «Чуть тише, пожалуйста. Храни тебя Господь!» — отвечает Майкл. «Зачем вы заставляете меня петь? Ведь я не должен сейчас этого делать, я должен беречь голос. Петь должна только она», — говорит Джексон своей группе, указывая на бэк-вокалистку Джудит Хилл. Режиссер шоу Кенни Ортега отвечает: «Согласись, Майкл, ведь ты же не можешь не петь!» Я помню, как на премьере «This Is It…» ко мне вернулось это детское, рождественское чувство: он поет, и на свете нет ничего важнее. Я давно знал и про педофилию, и про болезни, и про то, что он, скорее всего, умер от неправильного употребления лекарств. Но тем, кто слушал «Thriller» и «Bad» на школьных переменах, про Джексона ничего объяснять не нужно. Эти песни всегда рядом.
После выхода «Покидая Неверленд» мне было интересно наблюдать, прежде всего, за тем, как вещи, которые все и так знали, выдвинулись на передний план и заслонили собой музыку. Удивляло даже не то, что песни убирали из эфира — те самые радиостанции, которые делают деньги, прокручивая в эфире музыку (а эту музыку люди слушали с удовольствием). И не Симпсоны, создатели которых вдруг вырезали из сериала эпизод с Джексоном. Авторы хитроумной, многослойной рисованной сатиры сами себя подвергли цензуре из-за фильма, в котором два парня рассказывают истории из своего детства, — и всё! Но самым странным было слушать тех, кто в 2009-м плакал на «This Is It…», а теперь всерьез рассуждают о том, ставить ли песни Майкла Джексона своим детям.
Пусть Майкл Джексон — воплощение ада, но что изменилось в его музыке? Нельзя сказать, что эти песни сейчас кто-то кому-то навязывает. Они по-прежнему приносят наследникам огромные деньги, но давно проходят по категории «ретро». Да, их любят исполнять участники вокальных конкурсов, просто потому что это на самом деле очень крутые песни, в остальном же это, скорее, репертуар ретро-станций и тематические плейлисты на цифровых площадках. Песни Майкла Джексона просто живут, когда они перестанут нравиться, программные директора и кураторы отправят их в корзину. Но пока ситуация такая: есть примерно 38 штук песен, от которых невозможно оторваться, если вдруг они попадаются тебе в радиоэфире.
Что же касается фильма, то он, конечно, только прикидывается документальным. Это игровой фильм с непрофессиональными актерами, которые рассказывают истории, основанные на их детских воспоминаниях. Это притворяющееся документальным кино сделано настолько круто, что многие взрослые люди шлют проклятья в адрес давно почившего экс-кумира и выпиливают из своих медиатек песни, под которые делали своих детей в 1980-е -1990-е. Этот фильм достоин «Оскара», но точно не в документальной номинации.
Взрослые люди стирают со своих жестких дисков песни, которые помогали им жить, дарили свет и среди прочего — спасали детей в рамках множества благотворительных программ
Мы узнали о человечестве кое-что новое. До сих пор самой шокирующей новостью было то, что гениальный актер может лишиться карьеры просто потому, что один парень рассказал в прессе о событиях тридцатилетней давности. И даже несмотря на раскаяние этого актера, человечество вырезает его из фильмов и из памяти. Теперь взрослые люди стирают со своих жестких дисков песни, которые помогали им жить, дарили свет и среди прочего — спасали детей, будучи частью благотворительных программ. Просто потому что двое мужчин рассказали что-то на камеру. Человечество так и не научилось разделять реальность и вымысел, песню и певца. Мы все еще дети.
Только не удивляйтесь, если завтра найдется режиссер, еще более талантливый, чем Дэн Рид, и снимет фильм, в котором свидетели расскажут, как Джеймс Сейфчак и Уэйд Робсон придумали вместе с Ридом «Покидая Неверленд» от начала до конца, умело манипулируя известными фактами, мутными фотографиями и чувствами аудитории. Вполне вероятно, что всего этого не было, но кого теперь волнует, что было на самом деле? И вы снова будете качать дискографию Джексона. И в глазах опять будут слезы.