Мнения
Иран может возобновить производство высокообогащенного урана в течение пяти дней, в случае, если «ядерная сделка» будет отменена, заявил глава Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи. Речь идет о соглашении 2015 года между Ираном, Соединенными Штатами, Россией, Китаем и тремя европейскими государствами, которое позволило отменить большинство санкций против Тегерана в обмен на ограничение его ядерной программы. 3 августа этого года Дональд Трамп подписал указ о новых санкциях в отношении Ирана, которые стали ответом на испытания баллистической ракеты, проведенные Тегераном в начале года. В Иране заявили, что санкции идут вразрез с «ядерной сделкой». Эксперт Института Ближнего Востока, иранист Николай Кожанов в интервью The Insider пояснил, почему она так быстро потеряла актуальность, на чьей стороне окажется Россия в этом противостоянии и что будет, если Иран перейдет от угроз к действию.
- Чем вызвано последнее обострение в отношениях США и Ирана? Что принциально изменилось?
- Нельзя сказать, что произошла какая-то глобальная смена тренда. Отношение к Тегерану, которое существовало у большей части американского истеблишмента еще до прихода новой администрации, осталось неизменным, оно заключается в том, что санкции необходимо сохранить. И Трамп зарабатывает очки, играя на этих настроениях истеблишмента. Кроме того, у американцев появилось понимание того, что сделка, которая была подписана Обамой, действительно была слабой и непроработанной.
Обама хотел оставить после себя историческое наследие, которое подтверждало бы обоснованность врученной ему Нобелевской премии мира, поэтому он стремился к прогрессу именно по иранскому направлению. Сделку подписали, но к ней осталось очень много вопросов. Первый из них – что будет делать Иран после окончания срока соглашения? В документе об этом практически ничего не сказано. Второй вопрос – где гарантии, что Иран не возобновит работы над ядерной программой и не вернется к ядерным разработкам?
Третий, и пожалуй, самый главный момент – в сделке практически ничего не говорилось об иранских ракетных испытаниях. Никаких ограничений на развитие этой программы, которая также в один прекрасный момент могла привести к созданию эффективных средств доставки ядерного оружия, наложено не было. Этот момент Трамп и попытался исправить, вводя новые санкции по этому вопросу.
- Иран сразу же увеличил финансирование ракетных программ. Какие могут быть последствия у этого решения?
- В ответ на американские санкции был одобрен законопроект об увеличении расходов на создание баллистических ракет на 260 млн долл.
Стоит напомнить, что иранская ракетная программа - это дитя 1980-х годов, времен ирано-иракской войны. Тогда у иранцев практически отсутствовала эффективная авиация, в то время как Садам Хуссейн, используя возможности как авиа-, так и ракетных систем, которые поставлял ему Советский Союз и другие страны, эффективно обстреливал иранскую территорию. Тогда Иран и начал создавать оружие возмездия для нанесения ответного удара, и ракетная программа наравне с ядерной стала национальным пунктиком - власти были уверены, что страна должна ее иметь в качестве будущей защиты.
На данный момент иранцы получили прекрасный предлог, чтобы дать новый толчок развитию ракетных технологий. Сейчас у них серьезные проблемы с точностью ракет и преодолением ПВО противника, на это направлены иранские разработки. С новыми деньгами, думаю, процесс ускорится.
Соединенные Штаты оказали медвежью услугу Израилю и другим оппонентам Ирана в регионе, мотивировав иранцев на увеличение финансирования ракетной программы.
Получается, Соединенные Штаты оказали медвежью услугу Израилю и другим оппонентам Ирана в регионе, мотивировав иранцев на увеличение финансирования ракетной программы.
– Трамп заявил, что ядерное соглашение 2015 года - худшее за всю историю Америки. Чем грозит его разрыв?
– Отвечу вам словами саудовских экспертов и чиновников, которых сложно заподозрить в любви к Ирану. Они говорят, что соглашение является слабым и плохим, но его альтернативы еще более ужасны, и тот факт, что Трамп его разорвет, вовсе не означает, что будет подписано более удачное соглашение. Сейчас по крайней мере существует хоть какая-то легальная рамка, которая ограничивает Иран и держит его ядерную программу под контролем международного сообщества.
Кроме того, американскому президенту будет сложно самому разорвать договор, ведь он был заключен между Ираном и международным сообществом в лице так называемой «шестерки» -- постоянных членов Совета безопасности ООН и Германии. Таким образом, для разрыва соглашения нужна, как минимум, добрая воля еще пяти его участников.
Этой воли проявлено не будет, и последние события это подтверждают. Если бы Трамп был уверен, что остальные страны его поддержат, то разрыв соглашения произошел бы стремительно - в течение месяца-двух после его прихода на президентский пост, как это было с договором TTIP (соглашение о свободной торговле). В ситуации с Ираном Трамп понял, что расторжение соглашения вызовет негативную реакцию европейцев, России, Китая, и они выступят резко против санкционного режима, который Америка попытается ввести. Кроме того, с точки зрения имиджа Соединенные Штаты окажутся в проигрышной позиции, а Иран будет выглядеть пострадавшим, все будут ему симпатизировать и помогать. Вашингтону это не надо.
Сейчас мы видим работу США по двум направлениям: первое – наращивание давления на Иран по неядерным вопросам, второе - исправление ошибок, допущенных при подписании договора СВПД (Совместного всеобъемлющего плана действий), касающихся так называемых «закатных рамок» (sunset closers), то есть пунктов, которые оговаривают алгоритм действий после окончания срока соглашения.
– Допустим, что реализуется худший сценарий - соглашение будет разорвано. Будет ли такой исход выгоден для России? Если, например, в результате вырастут цены на нефть?
– Во-первых, влияние иранцев на мировые цены на нефть несколько преувеличено в рамках текущего состояния рынка. Во-вторых, давайте нарисуем мрачную картину: соглашение разорвано; это значит, что у иранцев развязаны руки, и они продолжают готовить ядерную программу. А если они перейдут грань от мирной программы к военной?..
Если разрабатываются средства доставки, значит, для них будет разрабатываться и заряд. Появление еще одного ядерного государства у границ постсоветского пространства России явно не на руку. С одной стороны, Иран станет более наглым и агрессивным в своих действиях, с другой стороны, он подаст не самый хороший пример соседям с куда менее устойчивыми режимами. Если это спровоцирует военный конфликт (я продолжаю рисовать невероятные постапокалиптические сценарии), то мы получим еще одну точку нестабильности на Ближнем Востоке, совершенно не нужную России. В-третьих, если Москва решит дальше сближаться с Тегераном, то в ситуации разрыва СВПД поддержка Ирана означает дальнейшее обострение отношений с Западом. Готова ли Россия на это? Я так не думаю.
– Недавно сообщалось, что Иран ремонтирует компоненты тяжелого вооружения в России в обход санкций. Серьезно ли это нарушает резолюцию Совбеза ООН? Какова роль России в нынешнем конфликте Ирана и США?
– Могу вам сказать как бывший дипломат: Россия, по крайней мере на государственном уровне, не создавала и не помогала Ирану создавать ракетный щит. Я помню, что в 2000-е, уже когда я работал в медиа, от соответствующих ведомств и министерств нам приходили сообщения, что все попытки иранцев получить нелегальный доступ к информации о разработках жестко пресекались. Я считаю, что слухи о том, что Россия якобы помогала Ирану создавать ракетный щит – не более чем спекуляция.
Что касается информации о транспортировке иранцами тяжёлых вооружений для ремонта в Москву и переброски его из России в Иран, то она требует перепроверки, пока рано делать выводы о каких-то махинациях. Могу лишь сказать, что рынок иранских вооружений достаточно привлекателен для России, и Москва не скрывает своего к нему интереса.
Однако для того, чтобы на него выйти, вовсе не обязательно нарушать международное соглашение. На территории Ирана находится значительная масса оружия, которое не относится к тяжелым видам наступательного вооружения, оно было поставлено Советским Союзом, Россией вначале 1990-х, и можно просто договориться о проведении его апгрейда, и таким образом Москва обеспечит себе доступ на рынок.
– Есть ли у России и Ирана другие точки сотрудничества? Например, в Сирии?
– В данном случае, «сотрудничество» – это наиболее мягкий и правильный термин, многие эксперты очень часто бросаются такими словами, как «союз», «партнерство», ничего подобного здесь нет.
Позиции России и Ирана совпадают по ряду моментов, но не полностью. Относительно Сирии есть интерес в поддержке режима Асада, вернее, защиты остатков того, что осталось от Сирийского государства. Но цели, ради которых страны пришли туда, абсолютно разные. Россия находится в противостоянии с Западом, пытается использовать Сирию как возможный канал для общения с ним, а также отчасти борется с террористической угрозой. Для Тегерана Сирия - это война за главенство в регионе, борьба с Западом и Израилем, противостояние с саудовским влиянием. Таким образом, набор конечных целей у Москвы и Тегерана значительно различается.
Боюсь, когда выживание режима Асада будет обеспечено, и наступит более или менее спокойное постконфликтное состояние в регионе, мы увидим значительные расхождения интересов России и Ирана. Достаточно вспомнить, что иранцы далеко не всегда поддерживали мирные инициативы России, а иногда без российского ведома шли на обострение ситуации.