Мнения
Последние три года госзаказы Министерства культуры на организацию форумов, выставок и конференций получали, в основном, структуры, связанные с окружением Владимира Мединского. Они заработали на этом 106,3 миллиона рублей, выяснил Центр антикоррупционной политики партии «Яблоко». Юристы центра отследили 12 закупок, организованных министерством, а также подведомственными ему агентством «Ростуризм» и бюджетным учреждением «Студия Театрального Искусства», и обнаружили, что их поделили четыре компании, связанные с отцом Мединского и работниками возглавляемых им фондов. О том, как давно действует эта схема и есть ли шанс, что она будет пресечена, а ее участники понесут наказание, The Insider рассказал замглавы Центра антикоррупционной политики «Яблока» Алексей Карнаухов.
Когда мы изучали закупки Министерства культуры, то обратили внимание, что в ряде закупок участвовали одни и те же фирмы. Они периодически выходили на торги друг с другом и одна побеждала, а другая проигрывала. При этом одни фирмы выставляли на торги заведомо неконкурентоспособное предложение, в итоге начальная цена торгов снижалась незначительно, и нужные фирмы побеждали. Собственно, это и есть картельный сговор, его признаки мы усмотрели в целом ряде случаев и заявили об этом.
Связь этих компаний со структурами министра Мединского и его родственников очень замысловатая. Ранее в прессе уже появлялись сообщения о некоторых фирмах, которые так или иначе с ним связанны. Мы дополнили эту картину и увидели схемы в действии. На сайте госзакупок мы обнаружили несколько компаний, у которых пересекаются номера телефонов и адреса. Они так или иначе связаны с ЗАО «Корпорация «Я" (согласно данным ЕГРЮЛ, на 69% она принадлежит отцу главы минкультуры Ростиславу Мединскому), которое сейчас находится в стадии ликвидации.
У трех компаний и адреса, и телефоны совпадают с этой корпорацией. По действующему закону, закрытое акционерное общество – это, по сути, оффшор, гражданским лицам затруднительно выяснить, кто в действительности сейчас является акционерами этого общества, а процесс ликвидации - это такая смена вывесок. В результате меняется только название компании, телефоны и адреса остаются те же, то есть по сути компании -- участники торгов дробятся.
Отдельные фирмы -- участники торгов связаны с господином Москвиным, который участвует с Мединским в государственных НКО, и с госпожой Кречетовой. На сегодняшний день она возглавляет один из фондов Российско-военного исторического общества, где Мединский является соучредителем, а именно Фонд целевого капитала. Ранее она работала у Мединского, что он сам публично подтверждал, а теперь ее компания побеждает в торгах. За последнее время они получили на торгах заказы примерно на 35 миллионов рублей. Чтобы проследить эту связь, пришлось построить большую таблицу и изучить большое количество документов.
При этом мы отслеживали закупки только за последние три года, потому что по делам этой категории таков срок давности, и непохоже, что эти схемы возникли недавно. Обнаружены все признаки картельного сговора и опосредованная связь этих фирм с министром. Но с точки зрения действующего законодательства, буквы закона, Мединский формально ничего не нарушает.
Он, как и другие чиновники, вправе участвовать в некоммерческих организациях, запрета на это нет. Важно, что он – один из главных лоббистов Российского военно-исторического общества, а оно, в свою очередь, серьезную финансовую поддержку государства. Возможно, в будущем он планирует как-то еще использовать эту площадку.
Законодательство по борьбе с коррупционными схемами у нас достаточно современное, разработано множество законов в соответствие с общемировыми правовыми принципами. В то же время это законодательство и его новые модификации содержит определенные послабления для чиновников. Допустим, в части декларирования информации об имуществе, о доходах, чиновники обязаны предоставлять сведения на своих несовершеннолетних детей, но данные совершеннолетних детей они уже не представляют; из-под контроля выпадают также некоторые другие родственники.
К чиновникам очень активно применяется и законодательство о защите персональных данных, чего не делается для обычных граждан. Кроме того, недавние поправки начинают защищать (даже чрезмерно) тех, кто находится под государственной охраной. Нужно учесть, что сам список лиц, находящихся под госохраной ФСО закрытый, он засекречен, эти данные без согласия самих лиц и ФСО получить крайне сложно.
Что касается конфликта интересов, то здесь тоже есть определенные нюансы, и пример с Мединским показательный. Он возглавляет министерство, подведомственные ему учреждения проводят закупки у фирм, которые опосредованно с ним связаны, но юридически это не считается конфликтом интересом. Однако я не уверен, что Мединский выйдет сухим из воды после резонанса, который вызвало наше расследование. К подобным случаям привлекается общественное внимание. Публичная власть на сегодняшний день монополизирована, по сути, одним конгломератом политических сил, и одна рука не будет бить другую, но если сведения о коррупции становятся достоянием общественности, если они широко расходятся, то игнорировать их становится сложнее. Поэтому такой метод воздействия на власть – действенный, и он покажет свою эффективность рано или поздно.
По нашим наблюдениям, правоохранительные органы реагируют на случаи коррупции спорадически, только если есть команда сверху.
По нашему опыту, на сообщения о картелях реагирует ФАС, у них наработана судебная практика по картельным сговорам. Но компетенция ФАС не распространяется на антикоррупционные проверки, их задача – проверять наличие сговора между участниками. Дальше проверку должно проводить МВД и другие правоохранительные органы, и здесь возникает вопрос. По нашим наблюдениям, правоохранительные органы реагируют на случаи коррупции спорадически, только если есть команда сверху. Маловероятно, что они будут проводить проверки по антикоррупционным делам – как не стоит и ожидать, что Чайка-отец накажет Чаек-детей.