Спецкомиссия по расследованию дела о коррупции, которое уже привело к импичменту президента Южной Кореи Пак Кын Хе, вызвала на допрос в качестве подозреваемого вице-председателя корпорации Samsung Electronics Ли Чже Ёна. По версии следствия, компания предоставляла финансовую поддержку подруге президента Чхве Сун Сил в обмен на получение преимуществ в бизнесе. Речь идет о сумме в 18 миллионов долларов. Правоохранительные органы подозревают подругу президента в том, что она, не занимая никаких государственных постов, оказывала влияние на принятие политических решений и вымогала крупные суммы у южнокорейских корпораций. Коррупционный скандал в высших эшелонах власти привел к тому, что Южная Корея потеряла свои позиции и на международной арене. Подробности о внутриполитическом и внешнеполитическом кризисе в регионе в интервью The Insider рассказал кореевед, профессор университета Кукмин (Сеул) Андрей Ланьков.
Дело об импичменте практически решенное, необходимо лишь,чтобы процедура была утверждена Конституционным судом (а в суде сейчас ожидаются перестановки, уходят в отставку два судьи). По большому счету, однако, всё это - не более чем технические детали, а вероятность того, что импичмента не будет, немногим отличается от нуля. Дальше будут объявлены досрочные выборы, которые пройдут скорее всего весной или самое позднее в самом начале лета.
Претензии к президенту связаны в первую очередь с тем, что она на протяжении многих лет позволяла своей ближайшей подруге Чхве Сун Силь более чем активно участвовать в решении государственных дел. Подруга редактировала документы, включая секретные или связанные с вопросами государственной стратегии. Подруга, по-видимому, оказала заметное влияние на принятие целого ряда важнейших решений, которые с самого начала казались очень спорными и вызывали недоумение.
Среди таких вопросов можно упомянуть, например, решение о закрытии Кэсонской промышленной зоны. Это специальная зона, в которой совместно работали северокорейские рабочие и южнокорейские менеджеры, инженерно-технические работники. То есть северные корейцы предоставляли рабочую силу, а южные корейцы - оборудование, капитал и технологии. Эта зона была закрыта в одностороннем порядке, что означало фактически полное свертывание любого экономического сотрудничества между Севером и Югом. Сейчас похоже, что это решение тоже было принято по совету подруги и ее окружения.
На эту ситуацию накладывается и обычная для высших эшелонов власти Кореи коррупция. Выяснилось, что на счета фондов, созданных Чхве Сун Силь, переводили большие средства - формально, в качестве пожертвований, причем предположительно президент сама периодически просила крупных предпринимателей, совершать эти переводы. Если учесть, что в Южной Корее крупный бизнес весьма зависим от государства, ситуация напоминает российскую, то становится понятно, что перечислять деньги никто, естественно, не отказывался.
Конкретные суммы, которые оказались на счетах госпожи Чхве Сун Силь, пока не ясны, но, видимо, речь идет о десятках миллионов, а, возможно, более чем 100 млн. долларов.
Дело в том, что официальным прикрытием Чхве Сун Силь было то, что она руководила несколькими фондами, которые должны были заниматься поддержкой корейского спорта вообще, и в особенности - его зимних видов, а также распространением корейской культуры за пределами страны. В этой связи возникает вопрос: какое количество этих денег было использовано нецелевым образом, а какое по назначению - для поддержки спорта и распространения корейской культуры за рубежом? Ответа на этот вопрос пока нет, но, скорее всего, будут обнаружены серьезные злоупотребления, хотя пока об их масштабе я бы судить не стал.
Дело для Президента Пак, вероятно, закончится судебным приговором и тюремным заключением. Впрочем, в Корее по уже сложившейся традиции президенты сидят недолго, поэтому, скорее всего, она получит большой тюремный срок (от 5 до 20 лет), но выйдет на свободу через несколько месяцев, может быть, год после вынесения приговора. То есть, фактически дело ограничится полу-символическим наказанием, но судебные мероприятия и какой-то тюремный срок ожидают президента с очень большой долей вероятности.
Южная Корея – это страна с двухпартийной системой, но двухпартийность в Корее достаточно своеобразная. В стране существуют два четко выраженных политических лагеря, каждый из которых имеет своих лидеров, идеологию, органы печати. Однако сами партии крайне нестабильны, их постоянно переименовывают и реорганизуют. Типичная корейская партия, как у правых, так и у левых, живет от 5 до 10 лет - то есть, условно говоря, один или два президентских срока, после чего ее распускают, а на ее базе формируют новую партию под другим названием, хотя с теми же самыми лидерами и с примерно такой же программой. Иначе говоря, в корейской политике регулярно происходит то, что в бизнесе именуется красивым словом “ребрендинг”.
Тем не менее, эти частые переименования и реорганизации не должны вводить в заблуждение: в Корее уже четверть века действует двухпартийная система. Правда, сейчас и у правых, и у левых произошел раскол, поэтому мы имеем не две политические силы, а четыре - две правых партии и две левых.
Причем в обоих случаях раскол произошел не столько по идейным соображениям, сколько по соображениям персональной политики и личных амбиций: люди ссорятся из-за того, кто будет рулить, а кто не будет.
В результате из примерно пяти-шести кандидатов на пост президента наибольшие шансы на победу есть у двоих. Право-центристов представляет бывший Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, который скорее всего будет баллотироваться от одной из двух правых партий (если они, конечно, не объединятся к выборам), а Мун Чэ Ин, который был секретарем президента Но Му Хёна с 2002 по 2007 год будет избираться от лево-центристской партии. Кто из них двоих одержит победу, сказать сейчас, примерно за полгода до выборов, сложно, хотя и результаты опросов, и мнение экспертов, вроде бы, сходятся на том, что у кандидата от левых, то есть у Мун Чэ Ина, шансов чуть больше. Это означает, что к власти в Южной Корее может прийти левоцентристская партия или коалиция левоцентристских партий.
Внешнеполитическая ситуация, в которой оказалось южнокорейское государство, резко и внезапно осложнилась. Как раз тот момент, когда из-за импичмента Корея фактически стала неуправляемой, и останется таковой как минимум еще 6 месяцев, резко начались серьезные проблемы.
Для Кореи безусловным шоком стала победа Дональда Трампа на президентских выборах.
Во-первых, для Кореи безусловным шоком стала победа Дональда Трампа на президентских выборах. Еще во время своей кампании он неоднократно говорил о том, что военно-политический союз с Южной Кореей не такая уж хорошая для Америки вещь, что Южная Корея, дескать, паразитирует на США, и что Штаты тратят большие деньги на защиту Южной Кореи, в то время как эта богатая страна вполне могла бы справиться и самостоятельно.
Кроме этого, Трамп является сторонником протекционизма. Правда, основной его гнев направлен против Китая, но понятно, что многое из того, что он говорит о Китае, также вполне применимо и к Южной Корее. Когда Трамп заявляет, что, став президентом, он будет облагать машины, ввозимые в Соединенные Штаты из-за границы, гигантским налогом, он вроде бы говорит о японских автомобилях из Мексики, но очевидно, что это так же легко отнести и к южнокорейским автомобилям.
Вдобавок, у Южной Кореи в последние месяцы резко ухудшились отношения с Китаем. После того, как Северная Корея ускорила разработку своего ракетно-ядерного комплекса и добилась в этом деле очень серьезных успехов, южнокорейцы решили разместить на территории своей страны американскую систему противоракетной обороны, которая дает им некоторый шанс защититься от северокорейских ракет.
Однако проблема заключается в том, что в состав этой системы ПРО входит радар очень большой мощности, который позволит американцам, контролирующим эту систему, отслеживать ситуацию в воздушном пространстве Китая. Китайцы воспринимают это, во-первых, как серьезный вызов своей безопасности, а, во-вторых, как опасный прецедент. У Пекина небольшие силы ядерного сдерживания, у него мало боеголовок по сравнению с Россией и США, поэтому Китай особенно болезненно относится к идее развертывания систем противоракетной обороны, которые в перспективе могут подорвать весь потенциал сдерживания.
Никаких официальных заявлений не делается, однако китайцы систематически срывают все виды экономического взаимодействия с Южной Кореей
Из этих соображений Китай резко отреагировал на решение Южной Кореи о размещении ПРО, и сейчас разворачивает беспрецедентную кампанию давления, причем проходит эта кампания очень интересно. Никаких официальных заявлений не делается, однако китайцы систематически сворачивают все виды экономического взаимодействия с Южной Кореей в тех областях, которые приносят южанам большую выгоду, чем китайцам.
В частности, китайские власти запретили чартеры, на которых в Южную Корею в больших количествах до недавнего времени летали китайские туристы, чтобы тратить там немалые деньги. Были приняты меры по сокращению туризма, начались активнейшие проверки действующих в Китае южнокорейских фирм. При этом никаких официальных заявлений о связи между этими мерами и решением о размещении американской системы ПРО китайцы не делают, но все отлично понимают, что в действительности происходит, и, судя по всему, китайцы будут только наращивать давление.
Одновременно с проблемами на китайском и американском направлении, произошло резкое ухудшение отношений с Японией. Оно вызвано тем, что корейские националистические активисты демонстративно поставили около японского консульства в Пусане памятник корейским женщинам, которых силой или обманом заманивали в японскую армию и использовали в качестве армейских проституток. Фактически речь идет о массовом похищении и изнасиливании, и эта старая неприглядная история постоянно отравляет отношения Южной Кореи и Японии. Некоторое время назад было заключено соглашение об урегулировании этой проблемы, которое предусматривало, что японцы признают свою вину, выплачивают компенсацию, а южнокорейцы будут воздерживаться от излишнего привлечения внимания к этим событиям. Но южнокорейцы нарушили это обещание - правда, это сделало не правительство, а одна из многочисленных в Южной Корее антияпонских националистических групп.
Японцы отреагировали очень жестко: они отозвали своего посла и часть консульских работников, а также аннулировали довольно важное соглашение о сотрудничестве в финансовой области, весьма выгодное корейцам.
Проблема тут в том, что в Корее, во-первых, сейчас вообще нет нормально функционирующего правительства, а, во-вторых, в преддверии выборов в глубоко националистической стране никто не решится урезонивать местных националистов, поставивших эту статую. Все здравомыслящие люди понимают, что сейчас Корее совсем не нужна ссора с Японией, но на практике попытка усмирять национал-патриотические страсти - опасное занятие для любого человека, имеющего политические амбиции. Понятно, что ни правые, ни левые сейчас не могут напрямую добиться сноса этого спорного памятника, или переноса его хотя бы на пару сотен метров в сторону от японского консульства. Если они это сделают, то их тут же обвинят в том, что они недостаточно патриотичны, а это, повторяю, в крайне националистической стране едва ли гарантирует поражения на выборах.
В Северной Корее тем временем происходят очень интересные изменения: руководство страны проводит экономические реформы, но делает это очень остородно, не признавая самого факта реформ. Это умеренно-рыночные реформы, по своей концепции во многом похожие на то, что Китай делал в конце 1970-х и начале 1980-х годов. Результаты предсказуемые: в Северной Корее наметилось улучшение экономической ситуации и возобновление экономического роста.
Ничего удивительного в этом нет: понятно, что, когда вы фактически распускаете колхозы, в которых не было даже приусадебных участков, и переводите сельское хозяйство на семейный подряд, то производство зерновых начинает расти. В Северной Корее оно сейчас растет бешеными темпами: в 2016 году урожай зерновых был на 7% выше, чем в прошлом, а урожай риса - на 27% (сразу подчеркну, что это - отнюдь не официальные северокорейские оценки, а оценки международных организаций).
Так что, когда вы читаете заявления, вроде недавно сделанного каким-то американским политиком, что “в Северной Корее голодающие люди едят траву”, не верьте этим заявлениям. Жизнь в Северной Корее у большинства сложная, и основная масса населения по-прежнему ест кукурузу, а обеспеченные люди в лучшем случае едят рис, немного рыбы и больше ничего, однако голода в стране нет. Имеют место отдельные случаи недоедания, однако и их, скорее всего, через несколько лет не будет.
Экономический рост, однако, сопровождается развертыванием ядерной программы. По-видимому, Ким Чен Ын создает силы ядерного сдерживания, которые были бы не просто символическими, как раньше, а вполне реальными, и могли бы, пережив первый неядерный удар со стороны США, нанести ответный ядерный удар по Соединенным Штатам или любой иной стране, которая будет представлять потенциальную или реальную угрозу Северной Корее.
Скорее всего развертывание этих сил, доведение до ума соответствующих технологий – это вопрос, максимум, следующего десятилетия. Это означает, что президент Трамп столкнется с довольно неприятной ситуацией: он узнает, что на планете появилась третья страна после Китая и России, которая в состоянии снести с лица земли город Вашингтон или Сан-Франциско.
Узнает он об этом, однако, в тот момент, когда у Северной Кореи еще не будет реальных готовых к боевому использованию ядерных ракет. Разработка и проверка технологий будет завершена, начнется какое-то производство, но до полноценного размещения останется еще несколько лет. В этой ситуации у американского руководства вполне может возникнуть соблазн нанести по Северной Корее упреждающий удар. Речь идет не о полноценном военном нападении, а о выборочном ударе по объектам ракетного и ядерного комплекса. Целью такого удара должно быть уничтожение производственных мощностей, исследовательских центров и вообще всего, что делает возможным функционирование северокорейской ядерной ракетной программы. Такая ситуация чревата серьезнейшим конфликтом, так как северокорейцы могут запросто нанести ответный удар по Сеулу, используя то обстоятельство, что южнокорейская столица находится, фактически, на самой границе с Северной Кореей, и вся территория Сеула простреливается северокорейской артиллерией. Все может закончиться войной, но даже если до войны дело не дойдёт , проблемы возникнут очень серьезные.
В самой Южной Корее северокорейская проблематика обычно особого интереса не вызывает, и о Северной Корее вспоминают довольно редко, в том числе и в ходе выборных кампаний. Впрочем, сейчас довольно широко обсуждается вопрос о том, следует ли продолжать политику давления и изоляции или нужно вернуться к политике торговли и фактически односторонней помощи Северной Корее.
Левые выступают за возобновление помощи Северу, которую они предпочитают называть сотрудничеством и торговлей, а правые призывают и дальше давить, не торговать и всячески игнорировать сам факт существования Северной Кореи. Правые надеются, что рано или поздно в Северной Корее произойдет свержение режима, и что экономические трудности ускорят северокорейскую революцию.
Следует помнить, впрочем, это не главный вопрос избирательной кампании - куда больший интерес вызывают вопросы внутренней политики, в первую очередь - те из них, что связаны с экономикой. На этот раз, впрочем, внешняя политика стала чуть заметнее, чем обычно бывает во время южнокорейских избирательных кампаний, так как проблемы одновременно возникли сразу на всех направлениях: американском, китайском и японском. Впрочем, даже сейчас в списке внешнеполитических проблем Северная Корея находится лишь на четвертом месте.