Мнения
Кремль всячески пытается подчеркнуть, что открывшийся в Казани саммит БРИКС демонстрирует отсутствие дипломатической изоляции России. Помощник Путина Юрий Ушаков рассказывал аж о трех десятках заявок на присоединение к организации, которую Россия пытается превратить в альтернативу G7 и G20. Однако реальных претендентов совсем немного, в их числе Азербайджан и Турция. Куда более близкие Кремлю Казахстан и Сербия, напротив, от членства уклоняются. Да и ехать в Казань захотели отнюдь не все из тех, кто ожидался. В последний момент, например, под предлогом травмы головы уклонился от визита бразильский президент Лула да Силва. На деле организацию ослабляют как экономические, так и политические разногласия, а запросы отдельных стран на вступление не стоит считать признаком силы союза, полагает политический аналитик, редакционный директор Riddle Russia Антон Барбашин. И пока для России БРИКС выполняет функцию самотерапии, позволяя лелеять мысль о собственной значимости на мировой арене, остальные страны-участницы охотно потворствуют этой иллюзии, пользуясь плодами российской внешнеэкономической щедрости, такой как скидка на энергоресурсы.
Если бы не журналисты, термин БРИКС, возможно, никогда бы не появился на свет. Впервые аббревиатура БРИК — Бразилия, Россия, Индия и Китай (Южная Африка, скрывающаяся за «С», добавилась в формулу в рамках первого расширения в 2010 году) — возникла в одной из аналитических заметок банка Goldman Sachs. Этот термин обозначал группу развивающихся незападных экономик. Он мог пропасть так же легко, как появился, но в итоге получилось, что страны, из которых образовали аббревиатуру, последовали за медийной повесткой и сделали попытку самоорганизоваться.
Изначальный смысл — клуб развивающихся экономик — льстил всем участникам, и особенно России. Он также встраивался в ее фантазии о многополярном мире, где новые экономические силы должны были непременно обрести дополнительный политический импульс, чтобы позже конкурировать со странами Запада. Однако получилось ли вдохнуть в эти теоретические схемы реальное наполнение?
Даже сегодня, когда Россия является страной-председателем, российские специалисты не могут толком описать, в чем заключаются логика и смысл БРИКС. Они как мантру повторяют лозунг о реформе международного управления и финансовых институтов. Партнеры по организации вторят им на словах, но в реальности далеко не всем новым и старым членам БРИКС есть дело до российской версии многополярности, которую продвигает Кремль, а тем более — до проблем самой России.
Пожалуй, еще никогда объединение БРИКС (или, точнее, БРИКС+) не было настолько неопределенной структурой, без внятного содержания и общих целей, как накануне своего казанского саммита. Члены сообщества кардинально расходятся по большинству вопросов. У них разные отношения с Западом, нет единства по отношению к политике России, а интересы Китая и Ирана прямо противоречат интересам Индии, ОАЭ и ранее вступившего в БРИКС+ Египта. Один из центров силы и вовсе, кажется, потерян: Южная Африка за последние годы в силу внутренних политических конфликтов и постоянно снижающегося ВВП перестала быть важным игроком внутри БРИКС. В итоге ЮАР во внешней политике в основном следует за ориентирами, обозначаемыми Китаем, перестав его уравновешивать.
Если проанализировать деятельность организации с позиции Кремля, посмотреть на нее предельно утилитарно, то России БРИКС . мало что дает. Большинство стран в той или иной степени поддерживает западные санкции. Созданный для инвестиций в инфраструктуру в 2014 году Банк БРИКС отказывается рассматривать новые проекты в России, ссылаясь на риски все тех же санкций. — Тот самый Банк БРИКС, который, по заявлениям российских официальных лиц, должен был стать альтернативой МВФ.
Москва постоянно пытается убедить отдельных членов БРИКС инвестировать в создание независимых систем платежей, но пока в подобных проектах с интересом участвует только Иран. А такие противостоящие друг другу почти во всем пары, как Индия и Китай или Иран и ОАЭ, делают унификацию позиций почти по любым вопросам практически невероятной.
Индия и Китай — идеальный пример противоречий внутри БРИКС. С определенной периодичностью они оказываются на грани потенциального полномасштабного конфликта. У стран нет взаимно признаваемой границы в Гималаях. Последний раз Индия и Китай де-факто вели боевые действия в спорном регионе в 2020 году. И если потери Китая неизвестны, то с индийской стороны погибли как минимум 20 военных. Кроме того, последние годы Индия активнее всего развивала отношения с союзниками США в Азиатско-Тихоокеанском регионе, выступая на стороне антикитайской коалиции.
Другой пример — отношения Ирана практически со всеми странами Персидского залива, остающиеся крайне напряженными. С Эмиратами у Ирана сейчас нет прямого конфликта, но ОАЭ, хоть и член БРИКС, поддерживает Саудовскую Аравию, которой Иран в октябре грозил войной.
В итоге запросы на вступление от разных стран, конечно, идут. Одним хочется расширить рынки сбыта, другим — поднять себе цену в глазах западных партнеров. Но в целом Россия, радостно рапортующая о трех десятках заявок на вступление, сама, по сути, призывает к приостановке расширения, чтобы подумать о том, что вообще из себя представляет БРИКС и о чем дальше можно будет говорить с коллегами по клубу, кроме одного из немногих реализованных проектов организации — Игр БРИКС.
По заявлению организаторов, в Играх БРИКС, которые прошли в июне 2024 года в Казани, приняли участие около 5 тысяч спортсменов почти из 100 стран мира
ТАСС
Речь, разумеется, не о том, что объединение БРИКС в принципе нежизнеспособно; вопрос в том, чего от него ждать. Сам формат не является чем-то противоречивым, если его воспринимать исключительно как клуб нескольких государств, которые не связаны общими идеями и просто хотели бы что-то получить друг от друга.
Например, Китай, объективно пока самый важный участник формата, использует БРИКС как еще одну площадку, где можно навязать/предложить свое лидерство остальным членам Глобального Юга. Китай — единственная страна в составе организации, у которой растет торговля со всеми членами клуба. Поэтому Пекин больше других заинтересован в расширении БРИКС: страны-участницы, которых привлек Китай, должны стать верными союзниками на случай появления каких-то инициатив, требующих поддержки большинства.
По тем же причинам в БРИКС участвует Индия. И сейчас только эта парочка конкурирует между собой за формирование повестки, которая в перспективе может стать общей платформой для стран-участниц. Пока же ничего из того, что происходит в БРИКС, не накладывает обязательств на членов клуба. В том числе поэтому заявок на вступление так много. Это напоминает желание попасть на званый ужин с высокими гостями, чтобы иметь шанс пообщаться с парой-тройкой особенно интересных личностей в неформальной обстановке или хотя бы просто перекусить без дальнейших обязательств.
Многие из трех десятков поданных заявок появились в результате их лоббирования Китаем и Индией. Каждая из стран хочет видеть в БРИКС дружественные государства или стран-клиентов. Некоторые заявки, например Турции, используются для давления на западных партнеров и вряд ли могут быть рассмотрены серьезно. Другие же государства, например ближайший союзник России по ЕАЭС Казахстан, и вовсе публично отказываются от желания быть частью структуры.
Зачем БРИКС России?
Для России любые статусные мероприятия с участием больших мировых стран — сами по себе победа. Как ни крути, встреча мировых незападных тяжеловесов в Казани впечатляет намного больше, чем путинский тет-а-тет с Ким Чен Ыном на торжествах в Пхеньяне. Чем больше Россия участвует в больших международных мероприятиях, а тем более проводит их, тем проще Москве искать новых партнеров, готовых, несмотря на риски, закупать российские экспортные товары или помогать налаживать параллельный импорт и обходить санкции.
В БРИКС сидят ключевые российские партнеры за пределами постсоветского пространства. Китай — «наше все» в торговле, незаменимый партнер, гарантирующий, что Россия не останется без машин, компьютеров и микрочипов, используемых в ВПК. Индия — ключевой партнер в доставке российской нефти на мировой рынок и все еще важный — по закупке российского вооружения. Бразилия и ЮАР в последние месяцы активно выступают за мир в Украине с позиций, вполне удобных для Москвы. Иран — важнейший партнер по поставкам вооружений, используемых ежедневно в Украине (после Северной Кореи), и главный по созданию альтернативных финансовых институтов, пока на уровне взаимного признания платежных систем и обмена банковской информацией.
Но все это меркнет перед самой важной функцией БРИКС: возможностью постоянно ссылаться на платформу, чтобы поддерживать собственное представление о том, куда движется международное сообщество. Для российских лидеров БРИКС — такая форма для запекания, из которой может получиться многополярный каравай. В рамках его именно у России обязательно сохранится, а возможно, и приумножится глобальное влияние. Поэтому Россия усерднее других пытается придумать новые форматы работы внутри БРИКС, хотя пока они и остаются на уровне спорта и небольшого номинального сотрудничества в науке.
В конце концов, Россия — единственная страна Глобального Севера, которая участвует в работе БРИКС. И это позволяет российским международникам повторять лозунги, которые, судя по всему, очень нравятся Владимиру Путину, — о важности и уникальности российского «государства-цивилизации».
Таким образом, БРИКС — одна из самых масштабных форм самотерапии российского государства в условиях войны. Подтверждение, что Россия побеждает, что ее еще ждут успех и многополярность, причем на основе российских идей и желаний. Для остальных участников и наблюдателей нет резона пытаться оспаривать эту желанную для российского руководства картинку, пока они, как Индия, активно пользуются скидками на российскую нефть или, как Китай, наблюдают, как российская экономика впадает во все бо́льшую от них зависимость.
Дружба с Россией, особенно сейчас, во время войны, очень хорошо конвертируется в скидки на экспорт и повышенную плату за оказанную помощь и поддержку. Пока у Кремля остаются финансовые ресурсы на внешнеполитическую щедрость, страны не-Запада будут готовы к любым форматам взаимодействия, откорректированным по степени риска вторичных санкций.