Общество
Прошлой весной бурно обсуждались усилия российских властей, направленные на то, чтобы отрезать рунет от глобальной сети. Но несмотря на предупреждения Владимира Путина о том, что погружаться в «унизительную» зависимость от иностранных технологий опасно, а также на утверждения главы Минцифры, согласно которым Россия уже достигла «цифрового суверенитета», в реальности ничего похожего на «суверенный рунет» до сих пор не создано.
Принятый в 2019 году закон о суверенном интернете означал, что власти активно готовятся к возможности отключить рунет от глобальной сети. После полномасштабного вторжения дискуссии об отключении России вспыхнули с новой силой, причем это предлагалось с обеих сторон: Украина просила изолировать Россию ICANN — организацию, которая отвечает за доменные имена, но получила официальный отказ (представители ICANN заявили, что у них нет полномочий налагать санкции, а также отметили, что ICANN должна обеспечивать работу интернета, а не мешать ей). Многие эксперты, впрочем, называли отключение России от интернета в рамках санкций «несоразмерной и неправомерной» мерой. По их словам, такой шаг лишь затруднит доступ населения к той информации, которая может побудить россиян перестать поддерживать военные действия, и оставит доступ только к информации, которую поставляет правительство. Собственно, именно потому Кремль и продвигал идею «суверенного рунета».
«Суверенизация» рунета происходит достаточно интенсивно, но говорить о том, что Россия готова полностью отключиться от внешнего мира, нельзя, уверен глава юридической практики Роскомсвободы Саркис Дарбинян: «Есть еще банковский сектор, международная торговля — они все-таки общаются с миром, а им для этого нужен интернет, подключенный к глобальной сети. Но эти каналы сужаются, и происходит меньше взаимодействия пользователей с иностранными сервисами».
Также эксперт предполагает, что в течение ближайших лет может быть введен полный запрет на передачу данных пользователей за пределы страны. Персональные данные россиян уже становились предметом спора между властями и международными компаниями. В 2016 году в России, например, заблокировали соцсеть LinkedIn, объяснив это решение тем, что платформа нарушала закон и хранила персональные данные российских пользователей за пределами страны.
Алексей Шкиттин, сооснователь базирующегося в Берлине института IEDN, изучающего интернет-технологии, предположил, что российские власти, говоря, что они «построили суверенный интернет», имеют в виду, что они сделали систему надзора и контроля, которая позволяет ограничивать пользователей в доступе к информации:
«Пока полной изоляцией не пахнет даже близко. Да, технически они сделали возможность управления доменными ресурсами внутри страны — систему адресной нумерации, но они на нее не перешли. Для полного перехода должно быть тоталитарное решение. И все равно это, учитывая то, кто и как этим занимается, может занять годы. Волшебного переключателя нет».
Внедрение суверенного интернета возможно при определенных критических условиях, говорит Шкиттин: «Если международный регистратор заблокирует российские IP, это будет безвыходная ситуация. Тогда надо будет строить собственный реестр и переходить на новую систему адресации, но пока об этом речи нет».
С этим мнением согласен и Дарбинян:
«Просто взять и опутать всю страну сетями суверенного интернета достаточно сложно. С другой стороны, есть и экономические причины. Если это случится, то банки, которые все еще сотрудничают с банками в дружественных странах, просто не смогут это делать. Естественно, это скажется на внешней торговле России, а она пока все-таки нацелена продавать миру свои товары и ресурсы. Поэтому допустить этого они не могут».
Фильтрация, блокировки и усиление контроля
Интернет состоит из автономных систем, через которые — от одного IP-адреса к другому — перемещаются пакеты данных. Для каждого пакета прокладывается оптимальный маршрут, если ему принудительно не указали путь, пояснил Шкиттин:
«В интернете нет четкого отделения российской „автономки” от американской. На самом деле интернет — это единая система, она не разделена. Иначе мы бы не могли общаться с людьми в другой стране — неважно, с VPN или без. Сейчас вы можете отправить пакет разными маршрутами, в том числе через автономки западных операторов. В суверенный интернет нет входа извне. Это полностью изолированная система, которая подразумевает, что сигнал не выходит за пределы страны и не поступает из-за ее пределов. Это не совсем локальная сеть, а некое подобие существующего интернета, но с ограниченными возможностями».
Изолировать страну можно двумя путями, говорит эксперт. Можно поставить мощный фаервол, как это сделали в Китае, и фильтровать все внешние запросы. Однако в этом случае систему все равно можно обмануть через VPN, потому что она не изолированная, отметил Шкиттин: «Это забор. Его можно перелезть или найти в нем дыру. А суверенный интернет — это просто другая сущность. Можно ввести внутреннюю нумерацию, отфильтровать полностью сети внутри страны, вести реестр доменов и ip-адресов, чтобы самим их выдавать. И тогда у нас произойдет полное отключение от внешних источников и уже ничего не поможет, в том числе VPN».
Когда «суверенный интернет» только анонсировался, The Insider поинтересовался у источников в руководстве Google, готова ли компания к переходу на новые реестры внутри России. В Google ответили, что после анализа техническими специалистами этих планов они пришли к выводу, что Россия к этой реформе просто не готова, так что в компании не считают эти планы реалистичными.
По словам Шкиттина, ранее он видел признаки того, что российские власти планируют идти по пути полноценного «суверенного рунета» с альтернативными регистрами ip-дресов и доменов, но сейчас работы в этом направлении, судя по всему, не ведутся:
«У них это не очень получается. Скорее всего, технически это оказалось сложнее, чем они предполагали. И никто этого не хочет объективно. Я смотрю разные госзакупки РКН, но я там пока не вижу такой работы. Может, конечно, она идет подпольно или уже сделана. Но на сегодняшний момент я не вижу „суверенного интернета“. Идет жесткая фильтрация, запреты на какие-то действия в сети, но связь есть. Это не отдельная сеть. Это не Северная Корея».
В Северной Корее, по сути, построили внутреннюю локальную сеть, чего может быть достаточно для страны с небольшим количеством пользователей, но реализовать такое в масштабах России будет сложно, пояснил эксперт:
«Даже в рамках небольшой компании перенести реестр с одного „айпишника” на другой — это реально большая проблема, а в масштабах Ростелекома — просто катастрофа. В Ростелекоме три года назад было около 10 млн ip-адресов, грубо говоря, 10 млн потенциальных узлов. Это фантастическая работа. Я даже не знаю, кто этим будет заниматься. Поэтому я думаю, что саботаж этой идеи на уровне операторов присутствует. Это можно реализовать только при полной поддержке всех операторов, а из них никто отключаться от внешнего ресурса явно не хочет».
Поэтому пока Россия, скорее всего, продолжит идти по пути установки «забора» — фильтрации, блокировок и усиления контроля, предполагает Шкиттин. Он отметил, что власти сейчас пытаются придумать, как бороться с VPN, но, судя по всему, не планируют выходить из мирового реестра нумерации.
Дарбинян считает не очень уместным сравнивать Россию ни с Северной Кореей, где никогда не было никакого свободного интернета, ни с Китаем, где интернет изначально строился иначе:
«Система в России сейчас уже больше похожа на систему „золотого щита” в Китае, но тем не менее имеет отличия в силу исторического характера развития российского интернета. В Китае не было такого количества трансграничных переходов, хаотично разбросанных операторов связи, которые много лет работали сами по себе, и, конечно, там реализация происходила по-другому. Но на сегодня российская система цензуры все ближе к китайской».
Эксперт пояснил, что имеет в виду переход от одноступенчатой фильтрации, которая проходила примерно с 2012 года по 2022-й, когда все ресурсы и запрещенный контент блокировались операторами связи, к другому правовому ландшафту и технологической базе, которые сложились к 2023 году.
Теперь существует три фильтра, уточнил Дарбинян:
«Кроме операторского фильтра, есть еще фильтр ТСПУ, который управляется Роскомнадзором (ТСПУ — технические средства противодействия угрозам, программно-аппаратный комплекс, позволяющий ограничивать доступ к информации). Этот фильтр использовали, чтобы замедлять Twitter, блокировать Instagram, VPN-сервисы, „Умное голосование“. То есть трафик блокируется еще на узлах операторов связи, и те сами не знают, что в их сетях происходит и как Роскомнадзор меняет конфигурацию. С принятием закона о социальных сетях добавился третий фильтр. Весь запрещенный контент, который не был заблокирован на предыдущих уровнях и генерируется самими пользователями, социальные сети обязаны удалять самостоятельно».
Санкции только на руку «суверенному рунету»
Уход из России многих иностранных компаний, технологические санкции — все это было лишь на руку Кремлю, который забирает всю аудиторию на полностью контролируемые и цензурируемые российские платформы, уверен Дарбинян:
«На место иностранных площадок приходят российские платформы и российские решения. Пользователи привыкли к так называемому „режиму одного окна”, когда на одной платформе приобретаешь почту, дисковое пространство и другие сервисы. С Google, который стремительно теряет позиции в России, люди все больше переходят на Яндекс».
Он также отметил, что уход Apple с российского рынка и запрет импорта в Россию гаджетов дороже $300 поспособствовали экспансии китайских дистрибьюторов. Они предлагают телефоны с предустановленным RuStore, где нет запрещенного контента, и российскими приложениями, которые, как ожидает эксперт, будут востребованы пользователями. Далеко не все будут их удалять и пытаться установить, например, PlayMarket, уверен он.
В прошлом году было представлено много новых решений со стороны российских властей, говорит Дарбинян. Среди них, например, введение национального SSL-сертификата. (SSL-, а также TLS-сертификат — это сертификаты безопасности, которые шифруют данные и выступают своеобразным «удостоверением личности» для сайта. Их выдают специальные центры сертификации.) На этом сертификате сейчас работают некоторые российские сайты, причем без него они не функционируют: «Этот сертификат включен только Яндекс.Браузером, все остальные браузеры отторгли его как недоверенный провайдер сертификатов».
Почему расслабляться рано и как обходить блокировки
Число заблокированных сайтов после полномасштабного вторжения резко выросло: по данным Роскомсвободы, за прошлый год под «военную цензуру» попало около 20 тысяч разных сервисов и интернет-порталов. Эта тенденция будет продолжаться и впредь, считает Дарбинян. Кроме того, эксперт выразил опасения, что последние площадки, на которые полагаются независимые российские медиа и блогеры, вроде YouTube и Telegram, тоже могут быть заблокированы: «Если нам и готовиться к чему-то, то к продолжающимся ограничениям, блокировкам отдельных ресурсов и всему в этом духе».
Источники в Google также подтвердили The Insider, что считают очень вероятной блокировку YouTube в России в течение ближайшего года.
По словам Дарбиняна, еще один аспект, которого многие боятся, — это переход к тоталитарным практикам в виде массового привлечения пользователей к уголовному или административному наказаниям:
«Дела о дискредитации, о фейках измеряются в тысячах, это все еще не массовый характер. Но достаточно опасная тенденция — это использование в этой работе систем искусственного интеллекта, например, представленных в начале года „Оулус“ и „Вепрь“, которые должны в автоматизированном режиме искать запрещенный контент».
Больше всего опасений вызывает, что будет дальше: начнет ли такая система принимать юридически значимые решения, например, составлять в автоматизированном режиме протоколы об административных правонарушениях, рассуждает Дарбинян. Эту практику уже протестировали во время пандемии в Москве, когда постановления о штрафах выписывались в автоматическом режиме без составления протокола на основании работы системы распознавания лиц, добавил эксперт.
Сейчас эти системы могут расставлять «красные флажки», направлять информацию в силовые органы для возбуждения уголовных дел, продолжил он, отметив, что такая ситуация сильно сказывается на самоцензуре: для пользователей серьезно ограничивается свобода слова и самовыражения:
«Мы видим, что эти тенденции усиливаются и могут привести к скорому изменению законодательства, чтобы позволить этим системам идти дальше и уже принимать юридически значимые решения».
Говоря словами другого эксперта, пожелавшего остаться анонимным, «закрыть интернет у Кремля не получилось, так что пошли по старому пути и стали массово „закрывать“ пользователей за лайки и комменты».
Учитывая прогнозы об усилении контроля в российском сегменте интернета, эксперты посоветовали использовать различные сервисы для обхода блокировок. Шкиттин рекомендовал использовать для обхода блокировок сервис VPN Generator, который создан командой Общества защиты интернета (ОЗИ) при поддержке Института IEDN.
Дарбинян напомнил про плагин Censor Tracker от Роскомсвободы, позволяющий обходить блокировки, а также предупреждающий пользователей, если сайт, которые они собираются посетить, находится в реестре организаторов распространения информации и может собирать и передавать правоохранительным органам данные об их активности.
«Прозрачный интернет» — приготовьте паспорт
До конца года в России планируют запустить пилотный проект защищенного «абсолютно прозрачного» интернета, доступный только гражданам РФ по персональному идентификатору, который можно будет получить, зарегистрировавшись по паспорту, сообщили «Ведомости» со ссылкой на зампреда комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Андрея Свинцова. В эту сеть нельзя будет зайти с «анонимных устройств». Благодаря этому спецслужбы смогут легко «найти того, кто владеет этим аккаунтом». Однако, по словам депутата, «незащищенный интернет» тоже сохранится, но на этой территории пользователи будут сами нести ответственность за свои персональные данные и другие вопросы безопасности. Правда, МК выяснил у депутата, что пилот планируется провести «в рамках одной крупной компании». Ранее, еще в начале июня, Свинцов рассказывал об этой идее в эфире радиостанции «Говорит Москва».
Под «крупной компанией», скорее всего, имеется в виду крупный провайдер, например «Ростелеком», говорит Шкиттин. Тестировать подобную систему в крупной компании, где уже есть интранет, было бы странно, считает эксперт:
«Вероятнее всего, речь идет о том, чтобы отработать доступ в интернет с идентификацией пользователя через „Госуслуги“. На самом деле ничего нового они не придумали. Наверное, оператор связи будет предлагать своим клиентам выбрать доступ: защищенный режим он хочет использовать или обычный. Я предполагаю, что еще будет пропаганда безопасного интернета как такового — „более надежного“ и прочее, а обычный интернет будут представлять как страшное зло».
Также эксперт считает, что этот тестовый период может быть использован для психологической подготовки пользователей — чтобы они привыкли к необходимости авторизовываться: «На самом деле в интернете уже давно нет никакой анонимности — человека и так можно вычислить по IP и данным его устройства. Так что этот проект, скорее, представляет собой усиление психологического контроля: авторизовываясь, пользователь будет не абстрактно предполагать, что его могут найти в случае чего, а уже точно будет знать, что любые действия, которые он совершил, на виду. Думаю, что это будет очень сильно психологически воздействовать на население и будет останавливать людей от любых, так скажем, неправомерных с точки зрения государства действий».
Кроме того, теоретически власти могут ввести биометрическую систему верификации, которая позволит авторизовываться по биометрическим данным, говорит эксперт. Он отмечает, что технически после авторизации пользователь не будет попадать в другой интернет, но окажется в другом его разделе. Скорее всего, этот раздел будет ограничен доверенными ресурсами, которые внесут в «белый список». Такая схема проще, чем вносить в «черный список» миллионы нежелательных сайтов, пояснил Шкиттин: «Тем не менее это все еще не суверенный интернет: структурно интернет не поменяется. Это просто будет очень сильно зарегулированная его часть».
Коллега депутата Свинцова, Александр Хинштейн, в начале июня заявил, что не знает о подобных инициативах: «Не поддерживаю хайп ради хайпа. Мне не известно о подобных инициативах <...> Многое еще предстоит, но не вход в интернет по паспорту (по крайней мере, в обозримом будущем)». Он также говорил, что удалить весь негативный контент на интернет-ресурсах можно только при авторизации пользователей по паспорту. А в условиях, когда пользователи получают доступ в сеть анонимно, действовать должны правоохранители.
На том, что власти не обсуждают обязательную идентификацию пользователей интернета по паспортам, настаивает и глава Минцифры Максут Шадаев: «Здесь могу гарантировать — все останется как есть»
«Человечество теряет интернет»
Все страны пытаются регулировать интернет, отмечают эксперты. Полной вольницы нет нигде, подчеркивает Шкиттин. О блокировках по всему миру говорит и Дарбинян, отмечая, что к блокировке разных ресурсов прибегают и страны Евросоюза: «Например, страны Балтии блокируют все сайты российской пропаганды, но не только их: иногда, не разбираясь, блокируют все подчистую. Конечно, в странах с авторитарным режимом это ощущается больше всего, например, у Ирана с Китаем и Туркменистаном больше общего, чем со странами Балтии или Латинской Америки. Но, конечно, эта проблема существует. Человечество теряет интернет как единую глобальную платформу, которая доступна со всех уголков света, ввиду введения ряда ограничений».
Кроме того, Дарбинян напомнил о предложении европарламентариев запретить сквозное шифрование, которое может сказаться на существенном количестве ресурсов: например, на мессенджерах WhatsApp, Telegram, Signal. Шкиттин отметил, что любая страна, даже самая демократическая, многое пытается запретить в интернете:
«Кто-то запрещает качать торренты, кто-то блокирует российские домены, где-то интернет отключают на время беспорядков. Когда все только начиналось, интернет делали хорошие люди для хороших людей, а пришли все. И когда все пришли, оказалось, что у всех свои представления о свободе, праве, возможностях».