Доживем — увидим. Швеция продолжает изучать противоречивые последствия своего эксперимента с карантином

«Особый шведский подход» к эпидемии коронавируса переживает кризис. Цифры становятся угрожающими и выходят на первые строки мировых рейтингов: по официальным данным на 24 апреля, еще 131 человек за день умерло от Covid-19, всего — 2152. Обнаружившиеся недостатки шведского подхода осознают сами местные политики и медики. Признано, что медицина оказалась не готова, а организация карантина не соответствует уровню угрозы. Главный просчет — уничтожение стратегических военных запасов. Писатель и журналист Ирина Меркина рассказывает, как в этих условиях шведское общество и государство продолжает собственную «долгую стратегию» в борьбе со смертельной угрозой.

Контраст с Европой 

«Не думайте, что мы уже пережили кризис», — сказал шведский премьер-министр Стефан Лёвен своему народу на пресс-конференции 22 апреля. Но в этом мало кто сомневается. Около 70% шведского населения по-прежнему доверяют правительству и «особому пути», которое оно выбрало в борьбе с коронавирусом,  и готовы идти по нему столько, сколько нужно.

«Мы выходим на плато» — эти слова главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл повторяет с начала марта. Но пока графики заболеваний и смертей в Швеции этого не показывают. Число скончавшихся перешагнуло за 2 тысячи, заболевших — более 16 тысяч. Больше 190 смертей на миллион жителей — таков результат Швеции, особенно удручающий на фоне соседних стран, которые борются с эпидемией традиционными методами. В Дании на миллион населения — 66 умерших, в Норвегии — 35, в Финляндии — 27. 

190 смертей на миллион жителей в Швеции — результат в разы хуже, чем в соседних странах

Доля протестированных в Швеции намного меньше, чем у соседей: 7,4 на 1000 жителей. В Норвегии на 1000 жителей проводится около 26 тестов, в Дании — 16. Сейчас в Швеции число тестов увеличится и, вероятно, доля умерших относительно заболевших в статистике снизится (ведь пока в Швеции тестируют в основном людей с симптомами и медработников), но цифры по смертям относительно численности населения все же слишком высоки, чтобы считать Швецию образцовым примером.

Означает ли это, что особый шведский путь борьбы с коронавирусом завел в тупик?

Суть этого пути — максимально сохранить экономику и психическое здоровье населения. Здесь нет ни жесткого карантина, ни чрезвычайного положения, работают детские сады и школы, люди свободно гуляют, ходят в гости, занимаются спортом, рестораны и кафе могут обслуживать клиентов, если расстояние между столиками не меньше двух метров. Не работают некоторые предприятия, отменены массовые праздники и собрания больше 50 человек. Старшая школа и университеты перешли на дистанционное обучение. С 18 марта закрыт въезд в страну для неграждан и нерезидентов. Запрещены посещения в домах престарелых. Тем, кто входит в группы риска, рекомендуют не выходить из дома, остальным — принимать разумные меры предосторожности.

СМИ уверяют, что на улицах стало на 70% меньше людей; и все же шведские города представляют собой разительный контраст по сравнению с остальной Европой. 

«Когда я выхожу с работы, меня поражает, что люди живут нормальной жизнью, как будто ничего не происходит», — написала на сайте шведского телевидения SVT медсестра из больницы «Каролинска» в Стокгольме. Ситуация там такая же, как и везде: смерти, боль, страх, выбивающиеся из сил врачи и младший персонал. Свободные койки в интенсивной терапии пока есть, но больницы уже получили инструкции: в случае дефицита мест не направлять туда пациентов старше 70 лет. Недавно в «Каролинска» умерла 40-летняя медсестра, заразившаяся коронавирусом.

Человек или закон?

Используя вместо запретов рекомендации, шведское правительство рассчитывало на законопослушность своих граждан — и само демонстрировало приверженность закону. «Наша конституция гарантирует свободу передвижения, — объяснили юристы Управления общественного здравоохранения, — поэтому нет возможности объявить комендантский час без поддержки закона». Такой закон в Швеции решили не принимать, в отличие от других стран, где тоже есть конституции и гражданские свободы.

"Наша конституция гарантирует свободу передвижения, поэтому нет возможности объявить комендантский час"

Следование законам и инструкциям здесь иногда принимает причудливые формы. Так, правительство отказалось закупать защитные средства, уже заказанные частными спонсорами в Польше, потому что они не соответствуют шведским стандартам — при том, что работникам учреждений для престарелых и инвалидов не хватает даже простых масок.

Когда началась эпидемия, некоторые родители перестали пускать детей в школы и перешли на домашнее обучение. Вскоре в такие семьи стали приходить письма от школьной администрации. Оставлять ребенка дома, даже если он делает уроки и получает оценки от учителей, — нарушение закона об образовании, за которое родителям грозит штраф, а семью могут поставить на учет в социальной службе. Национальное управление по образованию призывает школы вести диалог с родителями и учитывать все обстоятельства (например, наличие в семье людей из группы риска), но закон есть закон. В спорной ситуации дело может решить только суд. 

На вопрос зрителя шведского телевидения, почему школы младшей и средней ступени не закрыты, в отличие от старших, Управление по здравоохранению ответило честно: если закрыть школы, то люди, работающие в жизненно важных сферах, например, в больницах, останутся дома со своими детьми.

Работа над ошибками

Ошибки и просчеты «особого пути» открыто критикуются и обсуждаются в обществе, а власти исправляют их по мере сил, но не все. Например, правительство считает правильным, что уже после закрытия границ страна продолжала принимать тысячи беженцев. 

Шведские руководители постоянно подчеркивают, что выработка «коллективного иммунитета», для чего 60–70% населения должны переболеть коронавирусом, — лишь побочный продукт национальной стратегии. Главная ее задача — уберечь старшее поколение. Тем не менее самый сокрушительный провал шведский подход потерпел именно в домах престарелых, причем истинные масштабы этой трагедии трудно оценить. 

Далеко не все смертельные случаи в этих заведениях попадают в статистику, так как их обитателей не тестируют на Covid-19 — в стране не хватает реагентов. Проблема осложняется тем, что большинство домов престарелых в Швеции частные. Персоналу отказывают в выдаче защитных средств и тестов: по инструкции защитное снаряжение нужно использовать только тогда, когда есть подозрение на заражение. Лишь в начале апреля в ряде коммун (муниципальных округов) ввели обязательное тестирование для тех, кто обслуживает пожилых людей. Но так происходит не везде. Когда в одном из таких заведений несколько пациентов заразились коронавирусом и скончались, начальство все равно отказалось тестировать персонал: «Выяснится, что вы все заражены, — и кто тогда будет работать?». 

В некоторых коммунах решили не информировать родственников о том, что в каком-то доме престарелых обнаружен вирус. Местные руководители ссылаются на закон (да, снова закон!) о конфиденциальности — мол, они не обязаны сообщать посторонним о состоянии здоровья других пациентов.

После того как число умерших в домах престарелых пошло на сотни, а в трети этих заведений был обнаружен коронавирус, Андерс Тегнелл признал, что стариков в Швеции «упустили». 22 апреля министр социального обеспечения Лена Халленгрен объявила, что все, кто занимается уходом за престарелыми и инвалидами, будут бесплатно получать дезинфицирующие средства. Но многим старикам это уже не поможет.

Когда в 30% домов престарелых обнаружили Covid, главный эпидемиолог Швеции признал, что стариков они «упустили»

Шведская медицина, которую принято считать доступной и высокопрофессиональной, на самом деле находится не в лучшем состоянии. Даже в «мирное» время люди месяцами ждут обследований и операций. Курс на экономию и оптимизацию привел к тому, что каждый год в стране закрываются больницы. Сегодня на 10 миллионов населения есть только 71 отделение неотложной помощи (в 1970 году их было 115). По этому показателю Швеция занимает одно из последних мест в Евросоюзе. 

Но главный просчет Швеции — уничтожение своих стратегических запасов, подготовленных на случай чрезвычайной ситуации. Продукты, медикаменты, полевые госпитали, аппараты ИВЛ были распроданы или пожертвованы развивающимся странам в 90-е годы. (Стала ли тут причиной наша перестройка? Поверили ли шведы, что им больше не стоит бояться нападения с востока? Сейчас уже трудно сказать. Но факт, что соседняя Финляндия оказалась не столь доверчива и свои резервы сохранила). В итоге у шведской гражданской медицины всего 510 аппаратов ИВЛ и еще примерно 50 у военных. 

Таким образом, у шведских властей просто не оказалось ресурсов для объявления карантина и борьбы с эпидемией. Им ничего не оставалось, кроме рекомендаций населению и стратегии «коллективного иммунитета».

В стране немало людей, которые недовольны правительственным подходом. Вирусолог Сесилия Содерберг-Науклер называет шведскую стратегию рискованным экспериментом и указывает на принципиальные ошибки в прогнозах: например, что вирус не выйдет за пределы Китая и что число заражений в Швеции упадет, когда закончится инкубационный период для инфицированных за границей. Схожие оценки делались и в других странах, а Великобритания тоже рассчитывала на «национальный иммунитет», но там быстро отказались от этой идеи. Швеция же продолжает стоять на своем.

Стокгольм — открытый город

Самая тяжелая ситуация с вирусом — в Стокгольме. На сегодня там более 6500 заболевших и 1128 умерших — больше половины от всех жертв болезни по стране, и тенденции к снижению пока нет. По уточненным прогнозам, до 1 мая каждый четвертый житель города заразится или уже переболеет Covid-19. Это самый высокий показатель в мире, и некоторые эксперты настаивают на том, что в городе нужно ввести строгий карантин. Морги переполнены, и в ассоциации кладбищ и крематориев рассматривают возможность использовать промышленные продуктовые холодильники, хотя надеются, что до этого не дойдет. 

Хуже всего обстоит дело в иммигрантских кварталах столицы. Спохватившись, власти начали распространять там информацию о коронавирусе и мерах предосторожности на разных языках, объясняя ситуацию тем, что многие новоприбывшие не говорят по-шведски. Но иммигранты расселены по всей стране, и нельзя утверждать, что именно в Стокгольме они создают критическую массу, которая влияет на статистику. Так что едва ли этот фактор можно назвать определяющим.

Швеция — страна поселков, деревень и тихих провинциальных городков. Настоящих городов здесь мало, а тех, где жизнь кипит, и того меньше. Стокгольм — единственный среди них миллионник (в самом городе живет около миллиона человек, а вместе с пригородами — 2,4 млн). Люди свободно гуляют по улицам, магазинам и кафе, ходят на работу, ездят в общественном транспорте. А многие рестораны не соблюдают меры предосторожности, несмотря на угрозу закрытия. Почти никто не носит масок, поскольку это не было рекомендовано (согласно ВОЗ, здоровым людям носить маску следует, только если они оказывают помощь человеку с подозрением на инфекцию 2019-nCoV).

Все еще остаются открытыми вопросы — насколько изменилась бы шведская статистика, если бы она пошла бы традиционным путем. Действительно ли заболевших и умерших было бы существенно меньше? Или просто эпидемия бы продолжалась дольше? Что было бы с другими европейскими странами, если бы они последовали путем Швеции? Хотя необщительность шведов, как и других северян, несколько преувеличена, но социальная дистанция между людьми в провинции действительно больше, что влияет на распространение вируса — уже только поэтому автоматически переносить ее опыт на страны, скажем, Южной Европы было бы неправильно.

Заразительный пример

Самое опасное в шведском подходе, вернее в том, как этот подход видят окружающие, — это заразительный (в буквальном смысле слова) пример. Коронаскептики всех стран апеллируют к шведскому опыту, обвиняя свои власти в необоснованном закручивании гаек и саботируя карантинные меры. При этом чаще всего скептики воспринимают шведский пример вульгарно, преподнося его как доказательство неопасности коронавируса и игнорируя все примеры рекомендаций, которые в дисциплинированной Швеции более или менее соблюдаются.

Впрочем, и среди шведов попадаются те, кто искренне верит, что Covid-19 — это обычный грипп, которым надо переболеть, чтобы обрести иммунитет. Так, член городского совета одной из коммун в провинции Вермланд специально отправился в Стокгольм, чтобы заразиться коронавирусом, и назвал паникерами своих коллег, когда по возвращении они не разрешили ему присутствовать на заседании и подали на него жалобу омбудсмену. 

Кривая вывезет?

Пока рано делать окончательные выводы — шведский подход еще может доказать свою рациональность. Сегодня большинство стран Европы ослабляет карантин, хотя эпидемия далека от завершения: экономика не выдерживает столь длительного локдауна. При этом эксперты предупреждают о второй волне заболевания, возможно, еще более страшной. Швеция же не собирается отменять свои немногочисленные ограничительные меры в течение ближайших месяцев. «Мы выбрали стратегию, которую люди могут выносить достаточно долго», — считает Андерс Тегнелл. 

Таким образом, кривая заболеваемости здесь будет, возможно, относительно высокой, но гладкой, без резких всплесков, эпидемия не потребует радикальных мер, а экономика пострадает не так сильно, как в других странах.

«Я чувствую, что наша стратегия верна, — говорит премьер-министр Стефан Лёвен. — Но мы поймем, кто был прав, только после кризиса».

В этом есть свой резон. Хотя после кризиса будет важнее не кто был прав, а кто остался жив.