В Ярославле уже две недели работает Музей новой хронологии, посвященный исторической теории математика Анатолия Фоменко. Профессиональное сообщество, да и все грамотные люди единодушно признают теорию лженаучной, но это не помешало частному инвестору посвятить ей целый музей. Лев Рубинштейн объясняет, почему легитимация «Новой хронологии» — опасное занятие.
Музей в современном смысле этого слова (а не в том, античном, означавшем, что там проживают музы) возник в мощном просветительском процессе эмансипации всего, в том числе искусства. Из дворцов властителей произведения искусства и прочие реликвии переехали в музей. Все это стало принадлежать если не народу, то по крайней мере людям. Да и сами дворцы постепенно стали музеями. Вот Эрмитаж, например. Или Лувр в конце концов.
А вот такого, чтобы наоборот, в цивилизованном мире не было. Ну, или почти не было.
У нас-то было всякое. И Сталин дарил кому-то что-то из Пушкинского музея. И Хрущев — кому-то что-то из Оружейной палаты. И Брежнев в этом смысле скупердяйством не отличался. Многолетний же секретарь питерского обкома товарищ Романов вообще вошел в историю главным образом тем, что на свадьбе его любимой доченьки разгулявшиеся гости на радостях поколотили чуть не половину эрмитажного сервиза. Гулять так гулять. А то свадьба ни хрена не запомнится. Свадьба запомнилась. Старшее поколение ленинградцев помнит ее до сих пор.
В высшем смысле не так уж важно, где именно хранятся произведения искусства и прочие драгоценные и важные артефакты, если они находятся в хороших руках и их можно увидеть.
Впрочем, в нашей стране количество секретных объектов не только не уменьшалось, но и стремительно росло. Я помню, как через пару лет после смерти Сталина для москвичей и, как говорится, гостей столицы открыли Кремль. Тогда — видимо, сгоряча — разрешили всем фотографироваться верхом на Царь-пушке и чуть ли не карабкаться на стены древнего Кремля. Потом пространство вольного шастанья все скукоживалось и скукоживалось — и съежилось к нашим дням до какой-то простреливаемой со всех сторон тропинки.
В самом начале я упомянул об идее музея как о части великого просвещенческого проекта и прежде всего об эмансипации объектов духовной и материальной культуры.
Но музей не только освобождает предметы культуры, науки, истории и современности из золотой клетки, не только спасает их от забвения, извлекая их на свет божий из-под старого сундука, из-за ободранных обоев, с дачного чердака, из городской свалки.
Музей, сам процесс музеефикации, как бы легитимирует все то, что значится на его, так сказать, титульном листе, на его вывеске.
Я вспомнил обо всем этом не просто так, а прочитав о том, что в городе Ярославле торжественно открылся Музей Новой хронологии.
«Новая хронология» — это, если вдруг кто не знает, такая специальная хронология, придуманная эксцентричным математиком Фоменко. А новизна ее в том, что все известные по многочисленным книгам и документам исторические события были вовсе не тогда, когда они были, а сильно позже, чуть ли не в позапрошлом году. А разные знаменательные персонажи мировой истории по воле создателей и адептов «Новой хронологии» непринужденно переселялись из одной эпохи в другую, не испытывая при этом ни малейших затруднений.
Ярославский «Музей новой хронологии» расположен на входе в популярную туристическую зону, в так называемом Доме Куракиных. Открытие музея приветствовало местное правительство, которое считает, что музей поможет привлекать в Ярославль туристов. «Нет ничего страшного в том, что и сегодня люди пытаются изобрести вечный двигатель или доказать теорему Ферма» — заявила начальник департамента СМИ Ольга Зубова, которой, очевидно, не известно, что теорема Ферма доказана британским ученым Эндрю Уайлзом еще в 1994 году. Комплиментарные сюжеты о музее выпустили все региональные телеканалы, ни разу не упомянув о разгромной критике «НХ» научным сообществом.
По идее создателей музея сам город Ярославль — на самом деле «летописный Великий Новгород на Волхове», а «официальная история» до XVII века, по мнению авторов концепции, полностью сфальсифицирована. Согласно Новой Хронологии, Иисус Христос жил в Крыму в 1152–1185 годах, а средневековые замки и крепости были укреплениями против динозавров. Музей в современной мультимедийной форме рассказывает посетителям о том, что Ярославль был столицей гигантской империи «Русь-Орды». По Фоменко, величайшие древние империи, включая Римскую, на самом деле — лишь «фантомные» отражения «Русь-Орды» в хронологии.
В ряду подобных общественно-культурных событий или инициатив последнего времени, в ряду различных культпросветовских подвигов разнообразных военно-исторических обществ это вроде бы и не такая уж особенная сенсация. Мало ли всего такого происходит в наши дни. Но что-то особенно символическое в этом все же видится. Что-то в этом неявно, но чувствительно задевает.
Безбашенная попытка академизации очевидного шарлатанского мракобесия не сможет остановиться на одном отдельно взятом музее. Удивимся ли мы, узнав, что на историческом факультете какого-нибудь из российских университетов создана кафедра Новой хронологии? А Институт Новой хронологии Академии наук как вам? Ну хорошо, пока не институт, пока сектор «по изучению и внедрению ее основ и принципов в общественное сознание россиян»…
Безбашенная попытка академизации очевидного шарлатанского мракобесия не сможет остановиться на одном отдельно взятом музее
Но пока — музей. И этот музей, конечно же, не может не восприниматься как чувствительный удар по самой идее Музея.
Музеефикация — это, как было сказано, легитимация. В данном случае речь может идти о легитимации своевольных манипуляций с историей, да и вообще с категорией времени.
Вольная работа с временем, ограниченная лишь нашими персональными или коллективными представлениями о мере, о вкусе, о ритме, — это вообще-то во все времена прерогатива музыки и поэзии. Им это не только позволено. От них это требуется и ожидается.
От них, но не от музея, существующего для того, чтобы узаконивать и, если угодно, создавать общественные представления о норме. Даже если это музей каких-нибудь диких безумств. Но важно при этом, что и безумство, и абсурд названы там безумством и абсурдом.
А «Новая хронология»? Ну, что сказать…
Представьте себе компанию друзей, сидящих за общим столом. Они, разумеется, выпивают, едят что-нибудь вкусное. Рассказывают друг другу разные интересные или просто забавные истории. Шутят, конечно.
Что чаще всего вызывает у них, у взрослых людей, добрый снисходительный смех?
Добрым снисходительным смехом сопровождаются обычно рассказы взрослых о неожиданных вопросах, которыми их огорошивают их маленькие или даже не очень маленькие дети.
Один, допустим, рассказывает:
«Еду я недавно в метро, а рядом сидит не очень трезвый молодой парень. Сидит, сидит, пялится в свой телефон, но и на меня слегка поглядывает. В какой-то момент вдруг ни с того ни с сего спрашивает: «Отец, а ты воевал?» — «Смотря в какой войне», — отвечаю. — «Ну в этой, как ее, Великой Отечественной». — «Нет, — говорю, — я тогда уже староват был, чтобы воевать, не взяли меня на войну. А вот в Первой мировой пришлось повоевать, да, было такое. Георгия, кстати, имею. За личную храбрость». «А!» — более или менее уважительно, хотя и не очень, сказал парень и снова уткнулся в свой телефон».
Все весело смеются.
«А я, — вспоминает другой, — когда мне было лет шесть, спросил у мамы, кто старше, она или бабушка».
Все посмеялись.
Берет слово третий: «Это все что! Вот моя четырехлетняя внучка спросила меня на днях: «Дед, а ты динозавров видел?»
И все умиленно смеются.
А для того чтобы на совершенно законных основаниях задать кому угодно один из подобных вопросов в контексте узаконенного существования не только Музея Новой хронологии, но и самой Новой хронологии, совсем не обязательно быть ни полуграмотным и полутрезвым юношей из метро, ни шестилетним любознательным мальчиком, ни чьей-то четырехлетней внучкой. Совсем не обязательно.