Общество
Группа исследователей, среди которых сотрудники ВШЭ и РАНХиГС, провела многосторонний анализ акций протеста, прошедших в Москве в июне-сентябре. По их данным, состав участников гражданского движения меняется. Среди демонстрантов по-прежнему преобладают люди с высоким уровнем образования. При этом увеличилась доля «новичков», не выходивших на улицу прежде, а также женщин, которых стало не просто больше, они стали гораздо активней. Формы протеста становятся более гибкими и разнообразными. Протестные лозунги объединяют граждан из очень разных групп, которые порой плохо понимают друг друга. В течение лета медианный возраст участников акций повышался и достиг 40 лет. Некоторые результаты исследования представляет его соавтор Мария Гаврилова.
Прохладное лето 2019 года в Москве оказалось политически жарким. Серия протестов, начиная с бурной реакции на задержание журналиста Ивана Голунова по подложному обвинению в начале июня, продолжая выступлениями из-за отказа в регистрации независимым кандидатам в Мосгордуму в июле и начале августа и заканчивая выходами на улицу против преследований по «московскому делу» во второй половине августа и сентябре, стала общественной реакцией на несправедливость и произвол властей при ограниченных возможностях публично высказываться по волнующим вопросам.
Все это лето мы, члены исследовательской группы «Мониторинг актуального фольклора» (МАФ), мониторили уличную и сетевую активность в связи с текущей московской политической повесткой. Кроме того, в августе и сентябре благодаря политологу и экономисту, доценту НИУ ВШЭ Алексею Захарову, который постоянно работает с социологическими данными, и при поддержке организации «Белый счетчик», мы присоединили к арсеналу своих научных средств еще и количественные опросы участников уличных акций.
Так что же происходило этим летом в Москве и о каких процессах, подспудно протекающих в нашем обществе, нам все это говорит?
Социальный состав
Вопреки пропагандистским заявлениям властей, в подавляющем большинстве (80–86%) участники летних политических акций были москвичами. На улицы выходили не какие-то «молодые бездельники», а образованные и высококвалифицированные работники (ИТ-специалисты, журналисты, преподаватели, архитекторы, инженеры), представители всех возрастных групп. 31 августа 63% участников шествия были людьми с высшим образованием, 11% — студентами, 4% обладали научными степенями, причем иногда даже двумя. 29 сентября на проспекте Сахарова высшее образование было уже у 78%, а ученая степень — у 6%. (Последняя группа населения была перепредставлена более чем в 10 раз — всего в России их менее 0,5%.)
Лозунги летних московских протестных акций объединили слабо связанные и не всегда способные понять друг друга группы горожан — назовем их условно «слушателями „Эха Москвы“» (люди старше 45 лет, до этого вовлеченные в градозащитные и антиреновационные протесты) и «зрителями YouTube» (люди до 35 лет, для которых привычнее акции с антикоррупционной повесткой). Эти две группы до сих пор сильно расходятся стилистически и риторически, но важно отметить тот факт, что они этим летом последовательно выступали вместе, чего не случалось с 2011–2012 годов. Многие признавались нам, что они не выходили на улицу с протестом с тех самых пор.
Мужчины и женщины
До 2018 года стандартное соотношение мужчин и женщин среди участников российских уличных протестов укладывалось в формулу «60 на 40». Например, 24 декабря 2011 года 66% вышедших на митинг на проспект Сахарова были мужчинами. Однако в последние время их доля на митингах уменьшается, а доля женщин — растет. 10 августа 2019 года мужчин было 64%, а 29 сентября — 57%. 31 августа на неразрешенном шествии по бульварам женщин оказалось аж на 10% выше обычного — 49%. Тут могло сыграть роль ощущение, что мужчин «винтить» будут активнее. Но факт в том, что женщины не только выходят не менее охотно, чем мужчины, но и не боятся несогласованных акций, несмотря на то, что их иногда очень жестко задерживают.
В июне с появлением «дела Голунова» начались массовые акции солидарности. На Петровке, 38 возникла очередь из желающих постоять в одиночном пикете: в среднем в очереди люди проводили по 1,5–2 часа, чтобы три минуты постоять с плакатом в пикете. Так вот, более 60% среди пикетирующих составляли женщины. Если в 2011 году плакаты брали в руки либо совсем юные девушки, либо пенсионерки, то в 2017–2018 годах (во время протестов против программы реновации и повышения пенсионного возраста) ситуация резко поменялась. Среди людей, приносящих с собой на митинги самодельные плакаты, доля женщин составляет две трети.
Интересно также, что за последние месяцы типичной стала ситуация, когда в ходе интервью и опросов люди на пикетах признаются в том, что это их первый в жизни политический протест, — об этом нам сказали 36% участников пикетов в защиту актера Павла Устинова. До лета 2019 года в одиночных пикетах участвовали в основном «завсегдатаи» уличных акций.
За последние месяцы типичной стала ситуация, когда в ходе интервью и опросов люди на пикетах признаются в том, что это их первый в жизни политический протест
По распространенному представлению, протесты — это «дело молодых». Если судить по митингу, проходившему на проспекте Сахарова 10 августа, то так и есть — 36% его участников были моложе 33 лет, причем 24 % — младше 25 лет. То есть люди этой возрастной группы были представлены на этой акции гораздо больше, чем в общем демографическом распределении. Между тем 29 сентября на митинге «Отпускай!» против политических репрессий 25–35 летних было лишь 21%. Медианный возраст участников последнего митинга — 40 лет, в то время как на предыдущих акциях он находился на уровне 30 лет. Увеличилась доля возрастной группы старше 66 лет. Можно еще отметить, что «очередь на пикет» — это самая «молодая» форма уличного выступления: медианный возраст ее участников 29 лет (при том, что медианный возраст участников летних московских митингов 32–34 года)
Количество и качество
Оценивая заметность акции, мы обычно в первую очередь обращаем внимание на ее массовость. Поэтому, когда 29 сентября «Белый счетчик» насчитал на митинге 25 200 человек — более чем вдвое меньше, чем на митинге 10 августа, стали раздаваться голоса о том, что московский протест «сдулся». Об этом, на первый взгляд, свидетельствует то, что последний митинг, в отличие от предыдущих, привлек мало новичков — лишь 7%. Для сравнения на митинге 10 августа новичками были 8%, а на пикетах 18 сентября в защиту Павла Устинова и вовсе 36%.
Да, 29 сентября на проспект Сахарова пришла «старая гвардия» — те, кто ходит на акции постоянно. Среди них встречались люди, «вступившие в строй» на митингах 2011–2012 годов и даже ветераны защиты Белого дома в 1991 году. Но это не значит, что протест «ушел» или маргинализирован. Скорее он временно перешел в «латентную» форму: митинги и шествия проводятся силами «ядра» из городской интеллигенции, в то время как остальные пока переключились на другие формы участия в гражданском движении. Надо понимать, что важен не только массовый выход на улицы, но и реакция референтной группы — тех, чьи ценности представляют протестующие. За каждым всплеском уличной политической активности (27 июля, 10 августа, 31 августа) мы видим мощную низовую солидаризацию граждан. Примечательно, что проекту «ОВД-инфо» в июле 2019 года более 8000 человек пожертвовали больше 8 млн рублей, что в 11,5 раза выше среднего уровня месячных пожертвований. (В марте-апреле 2019 года 1161 человек пожертвовали «ОВД-инфо» чуть больше полумиллиона рублей.) 10 августа москвичи быстро и охотно скинулись деньгами на организацию митинга. После всех несанкционированных акций с задержаниями находилось много желающих как носить еду задержанным и развозить отпущенных ночью из участков на личных автомобилях, так и координировать работу волонтеров с помощью соцсетей.
Формы протеста, которая была бы «самой главной» и единой для всех социальных возрастных групп, нет. Протест — это не только выход на митинг. Хождение в суды и помощь политзаключенным, стояние в пикетах, жертвование денег и даже просто репосты сообщений в соцсетях — полноценные формы участия в политическом протесте. Наконец, тот факт, что большинство активных москвичей на выборах в Городскую думу предпочло тактику «умного голосования» эскапистскому варианту бойкота, говорит о том, что они предпочитают хоть какую-нибудь, пусть даже и ущербную, но все же позитивную тактику политического действия отказу от участия в нем.