Новости
В России на каждые 44 жалобы от заключенных о насилии со стороны сотрудников колоний и СИЗО приходится лишь одно возбужденное уголовное дело. Так, с 2015 по 2018 год в России было возбуждено 148 уголовных дел об избыточном применении силы сотрудниками колоний и СИЗО. За это же время в СК поступило почти 6,5 тысячи жалоб на насилие в тюрьмах. The Insider попросил сотрудника Комитета против пыток Сергея Бабинца объяснить, с чем связана такая разница в цифрах.
Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Проблема в том, что следователи в обращениях осужденных не усматривают этих самых «достаточных данных». Их следователю необходимо собирать самостоятельно. И здесь начинаются проблемы.
Во-первых, перечень действий, которые следователь может осуществить на стадии проверки сообщения о преступлении, крайне скуден. Провести эффективное расследование можно исключительно в рамках возбужденного уголовного дела. А возбужденное уголовное дело - строгая отчетность. За прекращение расследования, в отличие от стадии проверки, следователя накажут — палочная система не велит забрасывать уголовные дела в дальний ящик.
Именно по этой причине следователи пытаются еще на стадии проверки разобраться, есть ли в деле достаточное количество доказательств для передачи дела в суд. Здесь появляется перечень проблем.
Для сбора доказательств необходимо выезжать в колонию или СИЗО. Чаще всего они находится на большом удалении от следственного отдела, порой в одну сторону приходится ехать часами. Из-за этого проведение проверочных действий занимает много времени. Проще направить запрос, который рассмотрят те же оперативные сотрудники колонии, на которых чаще всего и жалуются осужденные. Естественно, на запрос они ответят так, как им удобно.
Осужденный, пострадавший от пыток, не всегда может добиться фиксации травм. Нередки случаи, когда сотрудники медсанчасти напрямую отказывали в фиксации телесных повреждений. А без медицинских документов доказать применение насилия невозможно. Как говорится, «нет тела — нет дела».
Зачастую избиения происходят без свидетелей (всех выгоняют из камеры или человека выводят в отдельное помещение, где с ним «общаются» тет-а-тет).
Колонии и СИЗО оборудованы большим количеством видеокамер. Казалось бы, железное доказательство. Но дело в том, что хранятся записи у самой ФСИН и распоряжается она ими так, как хочет. У всех на слуху истории о «перепадах напряжения», об отключаемых вручную видеорегистраторах и т. п. Получить видеозапись у ФСИН практически невозможно. Следовательно одно из важнейших доказательств утрачивается.
Также важно понимать, что возможными свидетелями избиения являются либо сотрудники ФСИН, либо заключенные. Первые говорить во вред сами себе не будут, а вторые целиком и полностью находятся под властью первых. Осужденных могут запугать или подкупить. Чтобы сохранить свидетелей, им необходимо обеспечить нахождение в безопасном месте, а это чаще всего либо та же самая колония, но другая камера, либо другая колония или СИЗО. Но опять же это та же самая система ФСИН и гарантии того, что на свидетеля или потерпевшего не будут оказывать давление в «безопасном месте», нет. То есть следователь, который возбуждает уголовное дело, должен понимать, что найти прямые доказательства, что человека били и пытали, очень сложно. Зачастую их невозможно получить без возбужденного уголовного дела (нужны экспертизы, очные ставки и т.д.). И получается замкнутый круг: нет доказательств — нет уголовного дела, нет уголовного дела — нет доказательств.
По вышеперечисленным причинам это одна из самых нелюбимых категорий дел для следствия. Именно поэтому такие обращения чаще всего остаются на стадии проверки.