Политический кризис в Венесуэле может стать причиной проблем с выплатой госдолга страны перед Россией, заявили в российском Минфине. Заместитель министра Сергей Сторчак уточнил, что до настоящего времени просрочек по госдолгу Венесуэлы, который превышает $3 млрд, не было. По его словам, следующий платеж — более $100 млн — намечен на конец марта. Ранее Россия выступила против обсуждения ситуации в Венесуэле на Совете Безопасности ООН. В МИДе отметили, что «ситуация вызывает все большую тревогу».
О том, что именно в венесуэльском кризисе заставляет Москву волноваться и о том, какие интересы есть у России в этой стране, The Insider рассказала эксперт Центра изучения кризисного общества, специалист по Латинской Америки Татьяна Русакова.
Тревогу у Москвы вызывает позиция тех стран, которые признали Гуайдо легитимным президентом, потому что российское правительство считает легитимным президентом Николаса Мадуро. Встает вопрос, что конкретно считать «легитимным президентством». Очень многие страны отказались признавать результаты выборов, прошедших в мае 2016 года, на которых победил Мадуро, — среди них были США и многие страны Латинской Америки, которые объединились для решения венесуэльского кризиса вроде как для помощи стране. Признавать результаты выборов эти страны отказались из-за того, что с 2017 года в Венесуэле установилась довольно странная ситуация. Николас Мадуро очень хотел усмирить многочисленные и яростные выступления против своего режима и учредил такой орган как Национальная конституционная ассамблея, который должен написать новую Конституцию. Мадуро рассчитывает, что, если эта Конституция будет написана, это как-то поможет стране выбраться из политического и социально-экономического кризиса. Само учреждение Национальной конституционной ассамблеи, в принципе, законно. Однако законы Венесуэлы позволяют учреждать этот орган только путем вынесения этого вопроса на всенародный референдум, а Николас Мадуро этот этап пропустил.
И в стране появился не совсем легитимно учрежденный орган, в который тем не менее прошли выборы и который начал работать. Более того, если учреждается Национальная конституционная ассамблея, в стране наступает что-то вроде переходного периода, и этот орган поднимается над всеми ветвями власти — ассамблея аккумулирует в себе исполнительную, законодательную и судебную власть. Но при этом парламент Венесуэлы не признал созыв Конституционной ассамблеи, и с этого момента началось непризнание выборов, и начал усугубляться политический конфликт.
В 2017 году у оппозиции была стратегия: выходить на улицу каждый день, обратить на себя внимание мирового сообщества и взять Мадуро измором. И они выходили на улицу каждый день в течение нескольких месяцев, но взять Мадуро измором не получилось, и оппозиция взяла таймаут. Они собирались с силами и выбирали подходящий момент — по мнению оппозиции, он настал сейчас, когда Мадуро начал вступать в должность. И тогда Гуайдо провозгласил себя временным президентом, ссылаясь на то, что парламент, спикером которого он является, — единственный легитимный орган в стране.
И получилось, что в стране действуют два государственных органа — Конституционная ассамблея, которая учреждала выборы, где победил Мадуро, и Национальная ассамблея, которая является парламентом. Те, кто не хочет считать Мадуро легитимным президентом, не признает легитимной и Конституционную ассамблею. Россия и некоторые другие страны признают Мадуро легитимным президентом, основываясь на том, что прошедшие выборы были проведены законно и без нарушений.
И Россия продолжит поддерживать Николаса Мадуро, потому что у нас много интересов в Венесуэле — это основной партнер в Латинской Америке, в которого вложено много средств, которому выдано много кредитов. Выполняется множество проектов в области энергетики и даже строительства — например, «Роснефть» строит жилье для бедных слоев населения, это было одним из обязательств при заключении контрактов на разработку месторождений. Существуют также российско-венесуэльские проекты по линии военно-промышленного комплекса — завершенное строительство вертолетного ремонтного завода и текущее строительство завода по производству автоматов Калашникова и патронов. Кроме того, существуют выполненные оружейные контракты, по которым в страну импортировано очень много техники, и она нуждается в обслуживании и комплектующих, а персонал — в обучении. Конечно, России есть что терять в Венесуэле.
Венесуэла для России — еще и очень важный имиджевый проект, такая витрина. Когда начались заключения всех этих контрактов, еще на этапе встреч с представителями Венесуэлы нашим официальным властям было очень приятно говорить, что Россия возвращается в Латинскую Америку. Лишиться всего этого сейчас нам будет довольно-таки больно. И наверное, больнее именно в имиджевом аспекте, а не в экономическом, потому что с точки зрения экономической эффективности нам не очень выгодно сотрудничать с Венесуэлой. В основном, Москва субсидирует Каракас, причем без особой надежды вернуть вложенные средства — это политические инвестиции.
Если действующая власть не сможет удержаться, то наши заключенные контракты сохранятся. Если Мадуро потеряет власть, это не будет означать, что оппозиция в одночасье и в одностороннем порядке разорвет все имеющиеся соглашения — этому помешают гигантские неустойки и штрафы. Но остается риск развития событий по «аргентинскому» сценарию, когда к власти в стране пришел правоцентрист Маурисио Макри. Тогда контракты разорваны также не были, но были свернуты президентом — завершились, а новые заключены не были.
И если Мадуро не удержит статус-кво, то произойдет постепенное замещение российской продукции на продукцию других производителей. Тем более, если пришедшие к власти в Венесуэле силы откроют национальную экономику, то ранее убежавшие инвесторы снова придут. Когда-то Чавес очень сильно поднял роялти — с 34 до 50%, теперь нефтяные компании должны отдавать в казну Венесуэлы половину дохода в качестве платы за пользование недрами. Кроме того, как говорилось выше, компании связаны по рукам и ногам обязательством создавать совместные предприятия с местными компаниями на условиях миноритария. Сейчас на это согласны мы и Китай, но если условиях поменять, то в страну вернутся крупные западные нефтяные компании. И я думаю, что оппозиция всё-таки ориентирована на радикальное улучшение инвестиционного климата.