Разъединение Германии. Сто дней Мерца ФРГ встречает в состоянии глубокого политического и ценностного кризиса

Консервативно-демократическая альтернатива?

Одним из ключевых внутриполитических индикаторов в ФРГ последних лет остается отношение к «Альтернативе для Германии» и ее электорату. Несмотря на активную критику со стороны гражданского общества, все более радикальную риторику на грани действующего законодательства и статус правоэкстремистов (сначала в отдельных землях, а потом и по всей стране), партия преодолела путь от рейтинга 11% в августе 2020 года до 26% в августе 2025-го.

АдГ закрепилась в Бундестаге и в ландтагах, победила в одной из федеральных земель, заняла второе место в целой серии выборов, от европейских до земельных и федеральных, получив в некоторых округах даже абсолютное большинство. Партия стала константой германской политики. Противники АдГ до сих пор не нашли адекватный ответ на этот вызов.

По разным опросам от четверти до трети избирателей в Германии утратили постоянную «привязку» к определенной партии и могут ситуативно менять свои предпочтения. Часть из них принимает спонтанное решение непосредственно на избирательном участке.

Времена, когда несколько поколений голосовали за одну и ту же политическую силу, уходят в прошлое. На правом фланге уже оформилась электоральная группа, представители которой в зависимости от разных факторов могут проголосовать либо за ХДС (ХСС в Баварии), либо за АдГ. Раньше поддержка ультраправых считалась предосудительной, теперь же моральные ограничения становятся все слабее.

Симпатии именно этой группы избирателей стали ключевыми для Фридриха Мерца. Будучи убежденным консерватором и противником центристской и либеральной политики Меркель, он фактически предлагал на внеочередных выборах в феврале 2025 года демократическую альтернативу голосованию за АдГ: ограничение миграции, повышение роли Германии в мире и экономический рост.

Вначале эта ставка сыграла. Правые консерваторы внесли значительный вклад в копилку голосов ХДС, и Мерц получил пост главы правительства. Политика «закон и порядок» импонировала антимигрантски настроенным избирателям. Усиление контроля на границах, ужесточение правил рассмотрения прошения об убежище и депортация «нежелательных иностранцев» соответствовали их картине мира. Но ожидания оправдались лишь частично.

Правые слои общества хотели заметно более жестких мер, которые не только не получили бы одобрения социал-демократов (СДПГ), коалиционных партнеров ХДС, но, вполне возможно, противоречили бы международным обязательствам Германии и были бы отменены в судах. Мерц — консерватор, но демократ, и на это пойти не мог.

Уже во время голосования по кандидатуре Мерца в бундестаге в мае стало понятно, что новый канцлер не до конца контролирует собственную партию и фракцию. Здесь он стал своего рода заложником собственных действий. Победив во внутрипартийной борьбе и с третьей попытки став лидером ХДС, Мерц сосредоточился на зачистке центристских сторонников Ангелы Меркель и ее неудачного преемника Армина Лашета. Это удалось сделать, но правые консерваторы принесли с собой собственную повестку — гораздо правее, чем подходит самому Мерцу. И ему приходится идти на уступки соратникам — например, не поддерживая «слишком левую» для ультраконсерваторов кандидатуру СДПГ в Конституционный суд и задвигая на задний план таких популярных в центристской среде политиков, как Норберт Рёттген и Деннис Радке.

Голоса, призывающие разрушить «брандмауэр» (добровольное обязательство демократических партий не вступать в коалицию и не сотрудничать с АдГ), на федеральном уровне пока звучат тихо или затрагивают периферийные вопросы. Так, председатель фракции ХДС/ХСС в бундестаге Йенс Шпан предложил при голосовании по составу комитетов и комиссий относиться к АдГ как к «обычной оппозиционной партии».

До сих пор демократические парламентские партии принципиально не голосовали по кандидатурам из рядов ультраправых. А вот на уровне земель и муниципалитетов соратники Мерца по партии намного более откровенны. Депутат парламента Бранденбурга от ХДС Саския Людвиг прямо предложила создать коалицию с АдГ, назвав ее «правоцентристской», и рекомендовала «спокойнее относиться к нашей демократии и признавать волю избирателей».

Силы, которые хотели бы подтолкнуть ХДС к сотрудничеству с АдГ, получают поддержку и на ультралевом фланге. Сара Вагенкнехт, лидер «Союза Сары Вагенкнехт», заявила о необходимости такой коалиции и, критикуя «старые партии без своего профиля», отметила, что «нельзя так просто игнорировать партию, которую избирает каждый пятый, а на востоке — каждый третий». К этому же выводу приходят отнюдь не только радикалы. Ныне 40% немцев выступают против «брандмауэра», а 68% ожидают первого главу земли от АдГ уже в следующем году.

Так Мерц оказался между двух огней. С одной стороны, миллионы граждан Германии не просто систематически поддерживают АдГ, но даже исповедуют еще более правую идеологию, чем та, что вербально озвучивается «Альтернативой». Сторонники тезиса «принять неизбежное и наладить сотрудничество» все громче заявляют о себе и в рядах партии канцлера. Правоэкстремистская риторика и предложения на грани, а то и за гранью действующего законодательства их больше не пугают. Формат «АдГ-лайт» на демократической основе не сработал, да и сама демократия перестала восприниматься как нечто священное и непререкаемое.

С другой стороны, немалая часть общества видит в АдГ экзистенциальную угрозу государственности ФРГ в том виде, в каком она сформировалась за послевоенные десятилетия. Несколько миллионов человек, выходивших в 2024 году году на массовые демонстрации против ультраправых, никуда не делись. Отрицательное отношение этих граждан к Мерцу, который, по их мнению, недостаточно сопротивляется этой опасности и подыгрывает радикалам, становится все сильнее. Мерц пока не нашел верную стратегию диалога с этими группами. Вполне возможно, что ее просто не существует.

Экономика без ручного режима

Важной составляющей политического имиджа Мерца была и остается его постоянно транслируемая компетентность в вопросах экономики. Действующий канцлер не раз давал понять: его предшественники представляли себе экономические процессы под углом зрения чиновников и бюрократов, в то время как он, бывший бизнес-лоббист и консультант ведущих мировых компаний, знает рынок изнутри. Политик выступал против государственной задолженности и «левых, политизированных проектов», стоящих госбюджету немалых средств.

Одним из наиболее резонансных предметов дискуссий в стране является так называемый «долговой тормоз». Это закрепленный в Основном законе ФРГ фискальный инструмент, позволяющий создавать новую ежегодную задолженность в размере не более 0,35% ВВП. Консерваторы уверяли избирателя в необходимости сохранения «долгового тормоза», в то время как центристы и левые считали, что в ситуации мирового и внутригерманского кризиса он может быть ослаблен, тем более что закон предусматривает такую возможность в чрезвычайной ситуации.

Уже в марте, после победы на выборах, но еще до избрания канцлером, Мерцу пришлось нарушить свои же принципы. Торопясь провести голосование в парламенте старого созыва, будущие коалиционеры ХДС/ХСС и СДПГ, заручившись поддержкой зеленых, фактически сняли ограничения на инвестиции в оборону и безопасность. Мерц оказался в патовой ситуации.

С одной стороны, он понимал, что нарушает одно из своих ключевых предвыборных обещаний и консервативный избиратель ему это припомнит. С другой — без ослабления «долгового тормоза» денег на новые амбициозные оборонительные планы и перевооружение бундесвера брать было просто неоткуда. Приняв сторону столь не любимых в его окружении «красно-зеленых», он обрек себя на критику в консервативном лагере.

Даже официальная статья на сайте ХДС к 100 дням Мерца лишь поверхностно говорит об успехах канцлера в области экономики, сосредоточившись не на сделанном, а на планируемом (выход Германии из рецессии и расплывчатые «импульсы экономического роста»). Особые успехи действительно не просматриваются. ФРГ, третья экономика мира по ВВП, по-прежнему в рецессии. Институт германской экономики ожидает по итогам 2025 года уменьшение ВВП на 0,2%, что в сравнении с прогнозами роста для ЕС в целом (+0,8%), США (+1,3%) и Китая (+4%) выглядит довольно плачевно.

Негативный тренд затрагивает в первую очередь автомобильную и строительную отрасли, столпы германской экономики, а также рынок труда. Более оптимистичные прогнозы правительства исходят из стагнации. Проблемы фиксируются и в обрабатывающей промышленности: производство сократилось на 1,9% — самое серьезное падение с 2020 года.

Экономическому развитию Германии мешают два объективных фактора, которые не могут быть устранены одним указом канцлера в кратчайшие сроки. Во-первых, мировая конъюнктура складывается не в пользу ФРГ, включая традиционные для страны области, такие как авто- и станкостроение. Германские товары дорогие по ряду причин, от высоких зарплат до стоимости энергоносителей. Им тяжело конкурировать с продукцией других стран, в которых практикуется прямая или косвенная господдержка.

Во-вторых, ФРГ страдает от слабой диджитализации, устаревшей инфраструктуры, а также высоких налогов и отчислений. Германская аналоговая бюрократия с ее неповоротливостью и необходимостью оформлять множество разрешений, от элементарной предпринимательской деятельности до нормативных строительных актов, не зря называется в отчетах экспертов и опросах экспатов значительным препятствием для экономического развития в современных реалиях.

Нельзя сказать, что нынешнее правительство не пытается решить хотя бы часть накопившихся проблем. После формирования коалиции было создано целое министерство по цифровым технологиям и модернизации государства и предпринят ряд шагов по упрощению документооборота. Однако и здесь, в точности как в идеологической конфликтной линии, Мерц попадает в электоральную ловушку.

Часть общества желает почувствовать весомые результаты здесь и сейчас. Падение уровня инфляции и снижение цен на энергоносители в июле не воспринимаются этими избирателями как заслуга Мерца и не ведут к росту его рейтинга. Практически незамеченной «простыми немцами» осталась и инициатива 61 предприятия, которые объединились в группу Made for Germany и приняли на себя обязательства инвестировать в экономику страны 631 млрд евро до 2028 года. Комплименты, которыми одаривают правительство германские банкиры, звучат для населения как «междусобойчик богатеев» без осязаемой пользы для благополучия малоимущих и среднего класса.

Одновременно с этим и эксперты требуют больше действий сегодня, а не только планов на завтра. Другая, консервативная часть общества, предпочитающая использовать наличные как основное платежное средство и бумажные формуляры вместо онлайн-кабинета, видит в цифровой революции скорее опасность и инструмент повышения контроля со стороны госаппарата. «Старая ФРГ» до 1990 года становится в этих кругах символом «потерянного рая» — примерно как СССР среди ностальгирующих на постсоветском пространстве.

Связанные руки в геополитике

В ходе предвыборной кампании Фридрих Мерц позиционировал себя как политик, интересующийся международными делами. Это соответствовало его стратегии «анти-Шольц»: последний, будучи до канцлерства министром финансов, а до этого мэром Гамбурга, не слишком охотно занимался внешней политикой. Мерц демонстрировал решимость, желая повысить престиж Германии в мире, наладить рабочие отношения с Дональдом Трампом и другими «непростыми» лидерами, а также увеличить объем и эффективность помощи Украине.

И нельзя сказать, что он нарушил эти обещания. Июньский визит в Вашингтон действительно прошел удачно для ФРГ. Также новый канцлер был принят как свой в Польше, что для главы германского правительства традиционно непросто: слишком велик список противоречий между Берлином и Варшавой — от историко-политических споров и сельскохозяйственных квот в ЕС до конфликтов, связанных с пограничным контролем.

Берлин стал заметно активнее и на украинском направлении, причем не только в вопросах предоставления помощи (ее объемы были велики и при Шольце), но и в области дипломатии и консолидации Европы. Достаточно привести пример онлайн-конференции с участием европейских лидеров, председателя Еврокомиссии, генсека НАТО, президента и вице-президента США, а также Владимира Зеленского, созванной Мерцем в рекордно короткие сроки перед встречей Трампа и Путина на Аляске.

Даже не слишком дружественные по отношению к канцлеру германские издания отмечали, что на недавнем саммите в Вашингтоне ему удалось донести позицию единой Европы до Трампа, выстроить контакт с американским президентом, «выжать почти максимум» из ситуации и внести немалый вклад в формирование у Евросоюза единой позиции как таковой.

Канцлер активен и на площадке НАТО, что показал июньский саммит, на котором Мерц энергично убеждал партнеров в надежности и силе Германии. Помощь Украине за первые месяцы работы нового правительства была расширена, и Берлин, первым согласившись закупать у Вашингтона вооружения для Киева, принимал максимальное участие в поиске Patriots и других жизненно важных составляющих сопротивления Украины российский агрессии.

Но и в области внешней политики Мерц очутился между молотом и наковальней. Что характерно, немцы понимают ограниченные ресурсы своего правительства на мировой арене: лишь 13% считают, что Мерц может оказать на Трампа большое влияние, 84% уверены в обратном. Даже среди голосующих за ХДС 73% оказались скептиками. Но объективная картина событий не противоречит подсознательным антипатиям к канцлеру на основе собственного мировоззрения.

По вопросу поддержки Украины страна расколота: одна половина выступает за продолжение и частично даже расширение помощи Киеву, в то время как другая не видит в этом смысла. Соответственно, курсом канцлера недовольны как солидарные с Украиной, критикующие его за нерешительность (как и его предшественник, Мерц отказывается предоставить ВСУ ракеты Taurus), так и изоляционисты, которые упрекают власти в «разбазаривании денег налогоплательщиков» и видят в Мерце продолжателя дела Шольца.

Подобный раскол наметился и в отношении к ближневосточному конфликту. В стране проходят демонстрации сторонников и противников Израиля. Для одного лагеря Мерц «потакает геноциду палестинцев», для другого — принимая решение об уменьшении поставок вооружений Израилю, он «забывает об исторической ответственности немцев перед еврейским народом».

Раскол

Сторонники стратегии Make Germany Great Again (хотя по понятным историко-политическим причинам немецкий эквивалент слова great в отношении Германии не употребляется) ожидали от Мерца если не чуда, то по крайней мере некоего «большого скачка», стремительных перемен в стране в соответствии с их представлениями. Он не смог бы оправдать этих ожиданий, даже не сделав за свои первые сто дней ни единой ошибки.

Нельзя отрицать, что Мерц проигрывал и по субъективным причинам: взять хотя бы унаследованную от предшественника хроническую проблему правительств ФРГ — не слишком удачную коммуникацию с населением. К примеру, его июльское заявление с комплиментами в адрес Еврокомиссии в связи с договоренностью между ЕС и США о таможенных пошлинах в размере «всего лишь» 15% вместо 27,5% звучало явно не слишком убедительно. Но главная причина падения его рейтинга все же не политические промахи.

Германия переживает институциональный кризис и кризис идентичности, которые за пределами страны не столь заметны, как экономический, но от этого не менее опасны. Да, германская экономика хромает, а на международной арене стране тяжело конкурировать с Китаем и США. Но наметившийся общественный раскол все же важнее и в перспективе серьезнее проблем с экономикой.

Немалая часть населения страны не готова более соблюдать писаные и неписаные правила, установленные в «самом антифашистском» государстве Старой Европы, не хочет придерживаться ограничений в отношении историко-политического контекста, скептически относится к парламентаризму и «традиционной» системе принятия решений. Они предпочитают «сильную руку» и готовы детабуизировать ультраправых, основным рупором и представителем которых является АдГ.

Эта электоральная ниша давно гетерогенна. В ней есть представители различных возрастных, экономических и региональных групп. Поддержка такого курса уже не связана с лишь с востоком страны. Это общенациональная проблема. Опросы перед «большим избирательным» 2026 годом (выборы разного уровня сразу в восьми землях) демонстрируют кое-где вероятность трехпартийных парламентов (например, АдГ, левые и ХДС), в результате чего коалиция без «Альтернативы» и даже правительство меньшинства будут невозможны чисто арифметически.

Но есть и другая Германия. Она ожесточенно сопротивляется разрушению традиционной парламентско-демократической модели, сделавшей ФРГ столь привлекательной в мире, пикетирует съезды правых радикалов и выходит на демонстрации. В этом противостоянии Мерц — впрочем, как и вся широкая коалиция — не в состоянии принять кардинальные решения, ибо эти решения намного сложнее, чем дебюрократизация или удачные переговоры с Трампом.