Шараа гаданий. Год спустя после свержения Асада Сирия пока не определилась ни с политическим режимом, ни с внешним курсом

Кто же он, Ахмед аш-Шараа — аморальный циник или умный, расчетливый реалист-прагматик? Этот вопрос стали все чаще задавать себе сирийцы после кремлевских рукопожатий cвоего нового лидера. В октябре Шараа побывал с официальным визитом в Москве, а в минувший понедельник Владимир Путин прислал сирийскому лидеру поздравительную телеграмму. Как можно пожимать руку, на которой столько сирийской крови, недоумевают многие жители страны.

Правитель-хамелеон

Многие обозреватели не без оснований называют Шараа чуть ли не самым одаренным политиком современности. Мало кто смог бы использовать в своих интересах сначала ИГИЛ, затем «Аль-Каиду», потом натравить их друг на друга, а потом отмежеваться и от тех, и от других, создав независимый и достаточно прочный режим в северо-западной провинции Идлиб. Он опирался на технократическое, а не на конфессионально-исламистское правительство, которое сумело так обустроить жизнь в провинции, что уже это одно само по себе стало мощным фактором агитации. Слухи о том, как налаживается, на зависть всей стране, быт ее жителей, достигли даже Дамаска. Стало известно и о контактах идлибского правителя с исмаилитами и христианами, которые вроде бы подтверждали, что обещания религиозной терпимости не пустые слова. Затем Шараа организовал тщательно подготовленный поход на юг, быстро захватив Алеппо. После этого он занимал один город за другим, и на 11-й день дошел до столицы, где его встречали восторженные толпы.

Все, что происходило в стране за минувший год, говорит о том, что Шараа, возможно, и прагматик или даже циник, но точно не джихадист. Джихадисты не ходят в костюмах с галстуками, не жмут публично руки американским генералам и президентам (и даже главе Всемирного еврейского конгресса), не обнимаются со старым другом-алавитом. И уж точно не позволяют продавать алкоголь, не разрешают женщинам ходить по городу с непокрытой головой и не посылают охрану, чтобы защитить христианские церкви от нападений.

Есть много скептиков и на Западе, и в России, и в Израиле, которые не верят в его «переобувание». Вернее, в переодевание. Ведь сначала Шараа ходил в средневековом исламском одеянии (и называл себя Абу Мухаммадом аль-Джулани), считаясь главой филиала «Аль-Каиды», потом стал появляться на людях в военизированной форме цвета хаки и, наконец, провозгласив себя президентом всей Сирии, оделся в европейский костюм с галстуком.

Но тот, кто хорошо его знает, не удивлен этой трансформации. Британский The Economist называет его «хамелеоном и великим притворщиком», а специалисты по исламизму говорят: «У него нет идеологии. Его компас — власть». Но комплименты ли это? Не совсем.

Понятно, что у этих качеств есть тревожная оборотная сторона. Человек, одержимый идеей власти и ее получивший (причем власть почти ничем не ограниченную), может быть опасен для общества, поскольку всегда будет существовать вероятность эволюции такого режима в абсолютную, страшную диктатуру.

В день празднования годовщины освобождения Шараа снова ради такого случая надел форму цвета хаки и, приняв парад, обратился к своему народу, обещая построить Сирию для всех сирийцев. Страна, сказал он в своей речи, порвала со своим прошлым, полным репрессий и насилия. Режим Асадов «сеял раздор и сомнения, возводил разделявшие сирийцев стены», сказал Шараа, явно намекнув на сознательную политику прежних властей, разделявших сирийцев по конфессиональному признаку. Асады возвели алавитское меньшинство, к которому принадлежали сами, в искусственно привилегированное положение и опирались в своем правлении на другие меньшинства, например христиан.

При прошлом режиме даже «слова стали преступлением», сказал Шараа. «Мы заявляем о полном разрыве с этим наследием, о конце той эпохи и начале новой главы — главы построения нации», — добавил он. Не халифата, не эмирата, а нации — слова, звучащие анафемой для любого настоящего джихадиста.

И все же ясно: его персоналистская диктатура уже выстраивается, она почти неизбежна. Если только президента не убьют, что тоже вполне реальная перспектива — уж больно много у него врагов (он уже пережил несколько покушений).

Как растет диктатура

Выборы во временный парламент трудно назвать проявлением демократии: треть его членов назначена президентом, а две трети выбраны в результате некоей довольно сомнительной процедуры непрямого голосования, в которой сторонники новой власти имели явное преимущество.

Но расскажите гигантским толпам, праздновавшим годовщину освобождения сирийцев в Дамаске, Алеппо, Хаме и других городах, что их новая власть недостаточно хороша и что ее надо свергнуть, заменив, скажем, на «не циничных» и «не прагматичных», а искренних фанатиков-исламистов, или же вернуть к власти Асадов и алавитскую вооруженную милицию Шабиха (прославилась своей патологической жестокостью по отношению к иноверцам), — и вряд ли найдете хоть какое-то понимание. И это при том, что теперь в стране слова уже не являются преступлением и критику в адрес власти и лично президента можно услышать на любом углу — люди больше не боятся говорить, что думают.

А оснований для критики хватает. Для начала, правительство Шараа контролирует далеко не всю территорию страны. Например, курды на северо-востоке сохраняют практически полную автономию. Их армия — Союз демократических сил — отлично вооружена и более чем боеспособна. Между правительственными войсками и курдами периодически происходят столкновения, несмотря на заключенное в марте соглашение об интеграции. Характерно, что в курдских районах официально не праздновали годовщину освобождения. Отдельных же индивидуумов, пытавшихся организовать импровизированное празднование на улицах, правоохранители могли даже арестовать.

На юге остро стоит вопрос об отношениях с друзами. Часть друзской общины выступает за интеграцию, но составляющие большинство сепаратисты мечтают об отделении, надеясь на поддержку Израиля. Дело доходит до того, что на городских улицах вывешиваются израильские, а отнюдь не сирийские флаги. И никакого празднования годовщины там в понедельник и в помине не было. Главный лидер сепаратистов Хикмет аль-Хиджри, судя по всему, не менее властолюбив, чем Шараа, и стремится стать правителем отдельного друзского государства.

В контролируемых им районах установлен жесткий полицейский режим, ходят слухи о жестоких репрессиях против тех, кто не готов подчиниться власти аль-Хиджри и его идеологии. Стены домов изукрашены злобными граффити с издевательствами над мусульманами-суннитами.

Тем временем на средиземноморском побережье в районах проживания алавитского меньшинства тоже неспокойно: местное население опасается повторения расправ, которым оно подверглось в марте. Тогда в нападениях участвовали отряды, формально принадлежавшие к правительственным силам. Это были влившиеся в новую официальную армию подразделения из ныне распущенной «Хейят Тахрир аш-Шам» (Организация освобождения Леванта), в том числе явные исламисты и джихадисты из Чечни и Узбекистана.

Те события заставили многих задаться вопросом: насколько Шараа контролирует своих бывших соратников? Хотя, надо признать, в последнее время подчиненным ему силам безопасности в основном удается предотвращать новые акты насилия.

Экономика страны — так же, как ее города, — лежит в руинах. Множество людей, чуть ли не большинство, живут впроголодь, обитая в полуразрушенных зданиях. Бежавшие от террора Асада сирийцы потихоньку возвращаются, но дома их зачастую ждет безработица и безденежье. Поэтому сотни тысяч сирийцев все еще остаются за рубежом в жалком положении беженцев. Ну а упертые исламисты спят и видят, как бы отомстить Шараа за его «предательство». Так что с точки зрения благополучного западного политика сирийскому президенту не позавидуешь.

Тем не менее диктатура строится. Весь вопрос в том, насколько жесткой, репрессивной и свирепой она будет. Есть некий шанс, что она останется в истории относительно мягкой (такие прецеденты были), особенно в сравнении с террористической, фашистской властью Асадов. Их режим практически сокрушил страну, отбросил ее назад на многие десятилетия, убил сотни тысяч соотечественников, десятки тысяч замучал в застенках. Если оптимистический прогноз касательно новой власти сбудется, это позволит несчастной полуразрушенной стране восстать из руин.

Пока что в этом смысле у Шараа не самый плохой послужной список: в бытность свою главой мини-государства в Идлибе он столкнулся с политической оппозицией — в основном, со стороны более радикальных исламистов, которых не устраивал его умеренный курс. Демонстрации проходили под непримиримыми лозунгами, участники открыто призывали к свержению и даже убийству эмира (каковым тогда Джулани себя называл).

Когда уговоры мирно разойтись по домам не подействовали, демонстрации разгоняли достаточно решительно, но все же без особых жестокостей. Сотни наиболее активных оппозиционеров были арестованы, некоторые из них получили достаточно долгие сроки. Это были своего рода политзаключенные, но никого из них не казнили, не было слышно и о пытках. В сравнении с тем, как обращалось со своими оппонентами правительство Асада, такие репрессии кажутся сверхмягкими.

Главное, правлению Шараа нет никакой позитивной альтернативы. Мало кто сомневается: подлинно либерально-демократической силы, пользующейся мало-мальской поддержкой населения и способной взять власть в свои руки, в Сирии не существует.

Радикальные члены израильского правительства предлагали организовать покушение на Шараа, ликвидировать его. Надеюсь, они понимают, что это приведет к развалу государства и, вероятнее всего, к новому витку гражданской войны. Но кто мог бы выйти из такой войны победителем? Скорее всего, куда более радикальные, настоящие джихадисты-фанатики. Не уверен, что такое соседство отвечало бы израильским интересам.

Значительно менее вероятный сценарий — попытка восстановить власть клана Асадов при поддержке все той же алавитской милиции Шабиха, недовольных переменами бывших офицеров и проиранских формирований на базе «Хезболлы», а также российских спецслужб. Ходят упорные слухи, что эти службы обсуждают такую возможность с Асадом и его окружением в Москве.

Но все же такое развитие событий кажется сейчас совершенно невозможным. С другой стороны, в случае гибели Шараа мгновенно образуется такой вакуум, что вряд ли асадовцы и их покровители удержатся от соблазна попытаться реставрировать свергнутый год назад режим. Такая попытка не может быть успешной и вполне способна вновь утопить страну в крови.

Вынужденная дружба

Один из главных сдерживающих факторов, не позволяющих Шараа скатываться к свирепой диктатуре, — это зависимость от международного признания, от снятия душивших страну экономических санкций и от иностранных инвестиций. Не прошло и двух недель после его прихода к власти, как он уже принимал в Дамаске делегацию высокопоставленных американских дипломатов. Вскоре США отменили награду в $10 млн, которая была назначена за его голову в те времена, когда он считался полевым командиром «Аль-Каиды».

С тех пор санкции, введенные против Сирии Асада, постепенно смягчаются. Действие самых жестких, предусмотренных так называемым «Законом Цезаря», приостановлено, и, видимо, закон будет и вовсе отменен Конгрессом США в новом году. Отменили большинство санкций и западноевропейские страны, чьи министры стали частыми гостями Шараа. Он также стал первым в истории главой сирийского государства, принятым американским президентом в Белом доме.

Создается впечатление, что Шараа достаточно тщеславен, хотя внешне и старается держаться с неизменным достоинством. Похоже, ему льстит, что мировые лидеры обращаются с ним как с равным, что его принимают в президентских и королевских дворцах. Дональд Трамп тепло приветствовал его в Белом доме и назвал «славным парнем», а Владимир Путин учтиво принимал его в Кремле.

Но вот с этим последним как раз проблема. Многим сирийцам непонятно: как же так? Российская авиация на протяжении многих лет бомбила суннитские районы, убивая в том числе соратников Аш-Шараа. На российских штыках — а вернее, бомбардировщиках — в большой мере держалась диктатура Асада, изувечившая страну. И что, теперь все забыто и прощено?

Сам Шараа в новом документальном фильме телеканала Al Jazeera, приуроченном к первой годовщине освобождения, рассказал, что Россия угрожала ему, пытаясь остановить наступление восставших на Дамаск. «Когда мы взяли под контроль западный Алеппо, от России поступило сообщение: „Остановитесь на этом этапе, довольствуйтесь достигнутым, иначе последует эскалация“… Но я увидел в этой угрозе признак слабости, того, что режим рушится, и потому операция была продолжена. К счастью, это решение оказалось правильным», — сказал он. Но и эти воспоминания не мешают президенту новой Сирии общаться с российскими лидерами.

Зачем это нужно? Сам Шараа привел один аргумент: в ситуации враждебности Израиля и не до конца снятых санкций Сирии жизненно важен каждый голос в Совете Безопасности ООН, в том числе российский.

Понятно, что к сотрудничеству его подталкивают и другие причины: Сирии нужны и российская пшеница, и инвестиции, и помощь в восстановлении энергетики. Более неожиданная идея — подвигнуть Россию на участие, возможно совместно с американцами, в патрулировании границы с Израилем, чтобы обезопасить страну от нападений с юга. Насколько это реально? Думаю, что не очень, хотя все теперь возможно, даже то, что Москва пойдет на это, лишь бы сохранить свои военные базы на берегу Средиземного моря. Обсуждать все эти вопросы недавно приезжала в Дамаск российская военная делегация во главе с заместителем министра обороны Юнус-Беком Евкуровым.

Сотрудничество с Россией наносит ущерб репутации Шараа внутри Сирии, он явно теряет на этом очки. Ему, конечно, было бы прощено, если ради сохранения баз Кремль выдаст Сирии Башара Асада для предания суду на родине. Но крайне маловероятно, что Москва на это пойдет. В лучшем случае в какой-то момент его могли бы попросить «эвакуироваться» вместе с семьей и приближенными, например, в дружественный Иран. Про войну в Украине Шараа никогда ничего не говорит, хотя пошел на установление дружественных отношений и с Киевом тоже. Но Украина не так уж много может дать Сирии (хотя поставки пшеницы в небольших масштабах происходят).

Интересно, какую роль в этом играет Махер аш-Шараа, старший брат президента, ставший недавно Генеральным секретарем (главой) президентской администрации. Точно этого никто не знает. Он сопровождал брата в его поездке в Москву и, возможно, подготавливал ее. Некоторые считают его агентом путинского влияния, приводя в качестве доказательства факты биографии Махера: он учился в Воронеже, много лет жил там, женился и работал врачом, в какой-то момент был заведующим гинекологическим отделением местной поликлиники РЖД. Жену зовут Татьяна Закирова. Но сами по себе эти факты ничего не доказывают.

Сам же Ахмед аш-Шараа не устает повторять: в трагической ситуации, в которой после 50-летней диктатуры Асадов и 14 лет гражданской войны оказалась Сирия, ей необходимы дружеские отношения и сотрудничество со всеми (возможно, за исключением Ирана, который считается сирийцами главным соучастником асадовских преступлений).

Западные правительства считают Шараа единственным лидером, реально способным обеспечить стабильность в Сирии, без которой страна, скорее всего, погрузится в гражданскую войну. А она, в свою очередь, может привести к вспышке насилия и даже новым войнам на Ближнем Востоке. При этом западные дипломаты признают: увы, условия для такой гражданской войны по-прежнему существуют, потому что глубокие шрамы, оставленные диктатурой и жестоким межконфессиональным конфликтом, далеко еще не залечены.