Еще не демократия. Сирия избрала новый парламент, но его легитимность под вопросом

С 1963 года, то есть более шестидесяти лет, в Сирии была одна правящая партия — «Баас», или Партия арабского социалистического возрождения. «Баас» претендовала на первенство во всем арабском мире (потому на ее логотипе и нарисованы все страны региона), но раскололась на множество фракций, подверглась гонениям и запретам в пост-саддамовском Ираке и как реально правящая сила до недавних времен существовала только в Сирии. «Баас», идеологи которой после Второй мировой войны мечтали об объединенном под знаменем социализма арабском мире, в Сирии в 1970-е стала ручной партией семьи Асадов.

Игра без правил

Десятилетиями тщательно отобранные по принципу личной верности вождю депутаты «Баас» голосовали за все спускаемые сверху законопроекты и поддерживали любые инициативы сначала президента Хафеза Асада, а потом и его сына Башара.

При этом политическая система при Асадах не была однопартийной. «Баас» являлась частью разношерстного блока «Национальный прогрессивный фронт», в котором было еще с десяток партий, включая коммунистическую и откровенно фашистскую Сирийскую социальную националистическую партию. Этот блок с момента своего появления в начале 1970-х, то есть на заре правления Хафеза Асада, и до 2012 года, то есть до начала войны, стабильно забирал все места в парламенте.

После же «арабской весны» в парламент на каждых выборах начали пропускать и так называемых независимых кандидатов, формально не связанных ни с одной из партий Национального прогрессивного фронта. На самом деле ни одна из партий провластного блока не имела своей позиции и всегда голосовала в связке с «Баас». А все так называемые независимые кандидаты проходили тщательный отбор, во время которого отсеивались «ненадежные» люди, гарантируя Асаду тотальную поддержку парламента.

Можно без преувеличения сказать, что в Сирии не сложилось демократической традиции, нет заметных и влиятельных политических сил (после разгона Национального прогрессивного фронта, последовавшего за падением режима Асада) и — что, вероятно, главное — нет понятных правил, по которым партии должны формироваться, существовать и соревноваться за места в парламенте.

Новые власти обещают разработать и внедрить эти правила в течение ближайших лет, а до того парламент придется формировать на беспартийной основе.

Выборы под контролем

Новая временная сирийская конституция предписывает сократить число депутатов однопалатного парламента с асадовских 250 до 210 человек. Временный президент Ахмед аш-Шараа получил право назначать в парламент 70 депутатов по своему выбору. Согласно временным правилам формирования парламента (новые постоянные еще только предстоит утвердить свежеизбранным депутатам), этих людей в теории должны отбирать по принципу профессионализма, а не личной преданности президенту. Оставшиеся 140 мест распределяются по итогам выборов — но не прямых, а через коллегию выборщиков.

Можно было бы сказать, что в этом сирийские выборы похожи на американские, где президента выбирают не граждане напрямую, а их представители. Но в отличие от США, в Сирии у людей даже не было возможности проголосовать за кого-то из выборщиков. Их — а всего выборщиков было более 6 тысяч человек — отбирали работники региональных подкомитетов Высшей комиссии по выборам Народной ассамблеи, без прямого участия избирателей.

Подать свою кандидатуру на пост выборщика формально мог любой сириец старше 18 лет и без судимостей. Они не могут быть военными, сотрудниками спецслужб, министрами, губернаторами и членами избирательных комиссий. Отдельно оговаривается запрет на допуск к выборам для функционеров режима Асада, если только те не смогут доказать свою верность обновленной республике. Этот пункт — один из наиболее противоречивых, потому что ни законом, ни указами президента процедура доказательства верности не регулируется.

Еще один спорный пункт — особый статус каждого из претендентов на позицию выборщика. В избирательные списки должны были попасть только те люди, которые имеют «заметное социальное влияние», являются признанными профессионалами своего дела, лидерами общественного мнения или интеллектуалами. И снова никаких пояснений, как именно измерять профессионализм, интеллектуальность или социальное влияние, в официальных бумагах нет.

Похожие проблемы есть и с требованиями к кандидатам в депутаты. Четких положений о том, кто именно может стать законодателем в новой Сирии, не так много. В законе прописано, что как минимум 20% в парламенте должны занять женщины, не меньше 3% — люди с инвалидностью, 70% депутатов должны быть заметными представителями профессиональных кругов, 30% — сотрудниками негосударственных организаций, лидерами общин или племенными вождями. Но нигде не указано, например, как именно определять «заметность» представителей профессиональных кругов.

Решение всех этих не прописанных в документах спорных моментов остается на совести членов упомянутой выше сирийской избирательной комиссии — Высшей комиссии по выборам Народной ассамблеи — и их коллег в региональных отделениях. Именно эти люди отбирали как коллегию выборщиков, так и тех, из кого коллегия выбирала депутатов. То есть и выборщиков, и кандидатов не просто пропускают через один и тот же фильтр — фактически Высшая комиссия по выборам Народной ассамблеи и выбирает депутатов парламента.

Формируют ее назначенцы президента. Все руководство избиркома состоит из людей, назначенных указом аш-Шараа, а пост главы комиссии и вовсе занимает его соратник по «революционной борьбе» Мохаммед аль-Ахмед. Назначенные президентом люди, в свою очередь, назначают своих представителей в городах и провинциях, и уже эти назначенцы назначенцев решают, кто достоен того, чтобы стать кандидатом в выборщики или в депутаты, а кто — нет.

Формально у несогласных с решениями кого-либо из чиновников, ответственных за выборы (их цепочка идет от самого президента), есть возможность обжаловать их действия в Верховном суде. Но это вряд ли поможет, ведь состав этого суда тоже полностью формируется указом все того же аш-Шараа, и судьи, скорее всего, не пойдут на конфликт с президентом.

Найти три отличия от Асада

Такая система, как утверждают ее критики, мало отличается от асадовской и позволяет аш-Шараа полностью контролировать парламент, назначая 70 депутатов лично, а остальных 140 — опосредованно, через подконтрольную ему вертикальную структуру выборных комиссий. Власти на это отвечают заявлениями о том, что такой подход временный, что иных выборных инструментов в распоряжении сирийского правительства сейчас нет и что следующие выборы пройдут уже по совсем иным правилам, которые и предстоит выработать новой ассамблее.

Стоит присмотреться к тому, кто окажется в этой ассамблее по итогам непрямых выборов. Всех предусмотренных квотой 140 депутатов в этот раз выбрать не получилось из-за невозможности сформировать подкомитеты избирательной комиссии в мятежном друзском регионе Эс-Сувайда, который центральные власти не контролируют, и на части курдских территорий, куда власть Дамаска тоже пока не вернулась.

Таким образом, всего было распределено 119 мандатов. Причем женщин и представителей религиозных и национальных меньшинств среди них всего 13%. В новом парламенте будут два христианина (мужчина и женщина), один шиит-исмаилит, двое алавитов (секта в исламе, к которой принадлежит семья Асадов), трое курдов и трое туркоманов. Любопытно, что официальные представители Высшей комиссии по выборам Народной ассамблеи открыто высказали недовольство столь незначительным числом женщин, а также неарабов и несуннитов в новом парламенте.

«Среди наиболее существенных недостатков избирательного процесса — недостаточное представительство сирийских женщин, а также тот факт, что представительство христиан было ограничено двумя местами в парламенте», — сказал пресс-секретарь комиссии Навар Наджмех.

При этом единственный депутат нового созыва сирийского парламента, про которого на момент подведения итогов выборов была опубликована статья в англоязычной Википедии, — это журналистка Нур аль-Джандали. Про большинство остальных парламентариев за пределами страны пока известно лишь то, что они были на стороне противников Асада участниками революции и гражданской войны. Что в целом неудивительно, учитывая особенности формирования парламента и широчайшие полномочия избирательной комиссии, возглавляемой как раз-таки настоящим революционером.

Проблема легитимности

Международные организации и объединения — ООН, Евросоюз и так далее — пока никак не комментируют итоги голосования. Вероятно, официальных заявлений от них стоит ожидать после назначения президентом 70 оставшихся парламентариев и формирования тем самым полноценного парламента.

В Высшей комиссии по выборам Народной ассамблеи считают, что президент аш-Шараа использует свою квоту для увеличения числа женщин и неарабов в парламенте. Но вряд ли это серьезно изменит расклад сил среди законодателей, ведь реальная оппозиция отказывается принимать участие в формировании парламента, называя (как это делает вооруженная организация «Сирийские демократические силы», контролирующая значительные территории с преимущественно курдским населением) непрямые выборы под правительственным контролем «политическим фарсом» и отказываясь признавать их легитимность.

Не признали результаты выборов и лидеры друзской Эс-Сувейды. Часть друзского населения этого региона отказалась подчиниться новым властям Сирии. Жители опасаются насильственной исламизации и вынуждены сопротивляться насилию со стороны симпатизирующего Дамаску местного мусульманского населения. Друзов поддержал Израиль, армия которого частично оккупировала территорию провинции, а авиация бомбила как позиции правительственных сил в Эс-Сувайде, так и административные кварталы в столичном Дамаске.

Сирийская армия ведет бои с друзским ополчением, которое обвиняет ее в расправах над мирным населением и других военных преступлениях. Самопровозглашенные власти провинции среди прочего требуют от Дамаска наказать виновных в резне друзов и существенно ограничить полномочия центральных властей.

В середине сентября в нескольких районах Эс-Сувайды даже стартовал сбор подписей под резолюцией о передаче бóльших полномочий региону. Его организаторы (формально сбор проходит «по инициативе волонтеров», но открыто поддерживается самопровозглашенными властями) уже отчитались, что собрали под резолюцией больше 100 тысяч подписей. То есть сомнительной легитимности документ поддержал, если верить его авторам, каждый шестой житель региона.

Схожие проблемы и в курдских регионах. Контролирующая их едва ли не с первых лет гражданской войны и по сегодняшний день группировка «Сирийские демократические силы» (SDF) весной этого года официально объявила о готовности интегрироваться в «большую Сирию». Но процесс этот идет крайне медленно и болезненно. Сказываются как недоверие SDF к новой власти, первые лица которой воевали на стороне враждебных курдским силам исламистов, так и уже упомянутая резня друзов.

Курдские лидеры считают, что их вооруженные отряды не могут быть частью армии, ответственной за преступления, которые совершены на почве религиозной ненависти. Кроме того, в SDF хотели бы добиться признания за курдским языком статуса официального языка в ряде регионов страны и были бы не против смены официального названия государства с нынешнего «Сирийская Арабская республика», подчеркивающего превосходство арабов над другими национальностями, на «Сирийская республика».

Неподконтрольные Дамаску друзский юг Сирии и курдский север с их часто сепаратистски настроенным населением — это едва ли не стопроцентная гарантия того, что аш-Шараа не станет рисковать, формируя свою часть списка депутатов. Скорее всего, он заполнит ее лояльными и контролируемыми фигурами, пусть и формально относящимися к сирийским меньшинствам. Все-таки усмирять мятежные провинции — военным ли путем или дипломатическим — куда проще, когда не надо тратить время и силы на политические баталии в столице.