История
The Insider продолжает цикл публикаций о судьбе отстраненных диктаторов к 20-летнему юбилею Путина у власти (см. материалы об Аугусто Пиночете, президенте Перу Альберто Фухимори, президенте Боливии Эво Моралесе , президенте Индонезии Сухарто и испанском диктаторе Франсиско Франко). Профессор университета ICESI (Колумбия) Владимир Рувинский рассказывает, как премьер-министр Португалии Антониу Салазар захватил реальную власть в свои руки, закрепил ее фальшивой новой конституцией, а в конце жизни даже не понял, что его отстранили от управления страной.
Португальского диктатора Антониу де Оливейра Салазара (1889-1970) за пределами его собственной страны сегодня вспоминают редко. Но историки и политологи продолжают ожесточенно спорить о природе его политического режима. Во время 40-летнего правления Салазара Португалия слишком часто терялась в лабиринтах времени, ушедшей славы и былого могущества и так и не смогла – или не захотела – четко обозначить себя в глобальной политике, хотя этого требовали жесткие правила игры большей части ХХ века. Параллели c политическими и экономическими процессами России времен правления Владимира Путина, кстати, призвавшего в 1999 году равняться на Португалию, очевидны.
Юность Антониу Салазара, родившегося в набожной католической семье мелкого провинциального землевладельца, пришлась на начало ХХ века. Его семья хотела, чтобы Антониу стал священником, но он проявил интерес к экономике. Интереcно, что потом всю жизнь Салазар уделял особое внимание вопросам веры и ни одного важного решения не принимал, не посоветовавшись со своим духовником.
В то время Португалия представляла собой то, что сегодня мы смело бы назвали «несостоявшимся государством». После падения в 1910 году монархии, продержавшейся в стране до этого более семи веков, португальцы на протяжении последующих шестнадцати лет стали свидетелями не одной, не двух, а более чем двух десятков сомнительных по своей легитимности смен власти. К 1926 году, когда военные покончили с первой демократической республикой в стране, в Лиссабоне более сорока раз обновлялся состав правительства, а президенты сменились восемь раз. За этими цифрами можно легко разглядеть не только хаос и беззаконие, коррупцию и недоверие государственным институтам, но и готовность португальского общества принять любого лидера, способного внушить им уверенность в завтрашнем дне. Но чтобы понять, почему именно Салазар, тогда мало кому известный профессор экономики, а не условный генерал, снискавший себе уважение отвагой на поле боя и железной дисциплиной (как, скажем, Франко в соседней Испании), сумел стать таким лидером для миллионов португальцев, необходимо подобрать правильные ключи к секрету политического успеха диктатора.
Первый ключ – умелая игра Антониу Салазара на ностальгии португальцев по утраченному «золотому веку» страны и на идее исключительности португальской нации. Он обещал не только восстановить экономику, но вместе с ней и сам дух государства. Патриотизм и национализм объявлялись им залогом построения социально ориентированной модели государства. Он утверждал, что иностранные модели неприемлемы для Португалии. Панацея от долговременной «болезни» страны, согласно Салазару, заключалась в том, чтобы привить идеи патриотизма каждой семье. Он часто повторял, что Родина не продается, ее не критикуют, а только защищают. А то, дескать, есть некоторые страны, которые «устали от самого факта» своего независимого существования, и задача Португалии – избежать подобной судьбы. Только тогда, когда страна обратится к истокам и своим традиционным ценностям, а не новым пришлым веяниям как левого (советский коммунизм), так и ультраправого (национал-социализм) толка, придет долгожданная стабильность, о которой так мечтают португальцы после нескольких десятилетий невзгод и безвременья.
Салазар сыграл на ностальгии по «золотому веку» и идее исключительности португальской нации
Второй ключ – это умение Салазара разговаривать с людьми, то есть говорить на языке, который понятен широким слоям общества, и говорить то, что люди хотят услышать. Он дал ясно понять, что его экономическая программа устроит всех, и элиты в том числе, поскольку предполагает проведение давно назревших реформ и уменьшение громадного внешнего долга. Но для этого нужно, чтобы ему отдали всю полноту власти. Именно поэтому в 1926 году, буквально через три дня после своего назначения в качестве министра финансов в первое правительство, сформированное военными, Салазар демонстративно покидает кабинет. Только два года спустя, в 1928 году, генерал Антониу Оскар ди Кармона, который занял пост президента, уговорил Салазара вернуться на прежний пост, пообещав чрезвычайные полномочия.
А уже очень скоро, в 1932 году, добившись быстрых успехов в экономике за счет, как считали многие, урезания государственных расходов и улучшения сборов налогов, Антониу Салазар займет пост премьер-министра. Тандем Салазар-Кармона продолжится до самой смерти последнего в 1951 году. И хотя президентские выборы проходили каждые семь лет (на них неизменно побеждал Кармона), формально высший пост в стране превратился в фикцию. Добравшись однажды до реальных рычагов власти, премьер Салазар их больше никогда не отпускал. Cделать это ему позволила новая Конституция, принятая в 1933 году и написанная практически полностью на основе идей, провозглашенных премьером.
Принятию новой Конституции предшествовало «всенародное обсуждение», которое не добавило ей особой легитимности как внутри, так и за пределами страны. Жителям предлагалось голосовать за все ее положения сразу, то еcть «пакетом», а не по отдельным статьям. Кроме того, не все португальцы получили право голоса – только грамотные мужчины и женщины, закончившие среднюю школу. Таких в 7-миллионной стране набралось лишь 1,3 млн. Почти полмиллиона из тех, кто мог проголосовать, не захотели прийти на пункты голосования. Тем не менее, их голоса были добавлены к тем, кто голосовал «за» (а таких оказалось немногим больше – около 700 тысяч).
Португальцам предложили проголосовать за новую конституцию "пакетом"
Конституция 1933 года объявляла о построении в стране «Нового государства» («Estado Novo»). Что же было нового в этой новой Португалии? Идеалом Салазара было корпоративное государство. По мнению диктатора, только деление общества на корпорации, где будут объединены как работодатели, так и наемные работники, позволяет избежать социальных конфликтов. При этом Салазар утверждал, что интересы наемного работника и работодателя совпадают, так что никакой классовой борьбы в принципе быть не может. В результате в стране было создано около двухсот корпораций, объединивших почти все население: от мелких сельских хозяйств до домохозяек.
По новой Конституции защита семьи и семейных ценностей стала заботой государства. Салазар внес положение, определявшее семью как источник португальской нации, как место, где дети получают базисное образование и где царит социальная гармония. Таким образом, семья должна была стать основой общественного порядка. Не были забыты и «духовные скрепы»: в Конституцию включили положения, которые привели к обязательному упоминанию в школьных учебниках утверждений о кардинальном влиянии португальской цивилизации на мировое развитие и ведущей роли католической церкви и католических ценностей в исторических процессах. Надо сказать, что Салазар лично принимал участие в отборе школьных учебников, а выражение «За Бога, за Родину и за семью» на четыре десятка лет стало обязательным официальным приветствием для португальцев (как для детей, так и для их родителей).
По новой Конституции защита семьи и семейных ценностей стала заботой государства
Именно португальская Конституция 1933 года служит поводом для жарких дебатов среди специалистов о природе режима Салазара. Одни считают его фашистским – из-за его схожести с Италией Муссолини. Другие – «третьим путем», так как режим одинаково жестоко преследовал как левую, так и ультраправую оппозицию. Но то, что речь действительно идет о диктатуре, у историков сомнения не вызывает: парламент, представленный только одной разрешенной политической партией «Национальный союз», никогда не был местом для дискуссий – лишь чистой воды декорацией. Выборы, хотя и были регулярными, не могли привести к смене режима. Их постоянно, а именно девять раз из девяти, выигрывал «Национальный союз», с результатом 100% голосов в свою пользу. Пока существовал тандем, Кармона, а затем и сменивший его Америку Томаш, неизменно назначали премьером Салазара. За немногочисленной оппозицией четко следила секретная полиция ПИДЕ, которая никогда не чуралась «активных мероприятий» как это было, например, в случае с генералом Умберто Делгаду. Он был убит в 1965 году, причем на территории иностранного государства, вскоре после того, как стал набирать популярность и представлять потенциальную опасность для Салазара.
Главная сложность в оценке экспертами четырех десятилетий португальской диктатуры состоит в том, что на самом деле существовали как бы две Португалии. Одна – та, которую хотел видеть Антониу Салазар. Она жила в его мечтах по принципам корпоративизма и консервативных католических ценностей. А другая – реальная, которая очень сильно отличалась от воображаемой.
Что же касается экономических успехов Салазара, то всё говорит о том, что на определенном этапе ему просто повезло. С одной стороны, с началом Второй мировой войны резко возрос мировой спрос на вольфрам, которым богата Португалия. Это спровоцировало «вольфрамовую лихорадку», позволившую экономике страны получить короткую передышку, но так и не разрешило ее структурных проблем.
С другой стороны, Португалия - это рай для контрабандистов. Изобилующая морскими бухточками и горными холмами, многие из которых покрыты густым лесом, страна представляет собой идеальный ландшафт для скрытого от сторонних глаз движения людей и товаров. Поэтому, если в бурные периоды европейской истории, коих было немало, та же Швейцария прославилась как надежное убежище капиталов, то Португалия укрепилась в своей позиции центра европейской контрабанды. А это оказалось особенно востребованным в лихолетье середины XX века. Кроме того, Салазар, отрицавший саму необходимость пересмотра колониальной политики Португалии в пользу экономического развития зависимых территорий (он считал, что это приведет к росту коррупции в метрополии), без всяких угрызений совести продолжал нещадно эксплуатировать португальские колонии в Африке и Юго-Восточной Азии, включая Анголу, Мозамбик, Гвинею-Бисау, Португальскую Индию, острова Зелёного Мыса (Кабо-Верде) и Восточный Тимор. Однако, как только конъюнктура изменилась, ситуация стремительно ухудшилась. Темпы экономического роста стали падать, население страны уменьшилось (португальцы искали работу за границей, а молодежь призывного возраста убегала от армии, чтобы не участвовать в боевых действиях в колониях), а расходы на удержание колоний одна за одной пробивали бреши в бюджете страны. Стабилизация обернулась стагнацией.
Похожая ситуация была и во внешней политике, где Салазар старался быть «прагматиком», а, проще сказать, придерживался принципа «и вашим, и нашим». В канун и во время Второй мировой войны ему удалось сохранить хорошие отношения как с союзниками, так и со странами оси и избежать втягивания Португалии в активные военные действия. Единственный свой иностранный визит глава Португалии совершил в соседнюю Испанию – как раз во время мировой войны. При этом общался Салазар только с Франко, причем по-португальски. Франко, в свою очередь, переходил на близкий португальскому галисийский язык, который каудильо, родившийся в соседней с Португалией Галиции, знал с детства. Это, безусловно, свидетельствует о высокой степени доверия одного диктатора к другому, так как официально в Испании был разрешен только кастильский испанский. Причиной же такого доверия была помощь, оказанная Салазаром Франко во время гражданской войны в Испании. Это, в свою очередь, помогло сохранить территориальную целостность Португалии, не имевшей реальной возможности противостоять Мадриду, если бы тот решил пересмотреть исторически сложившиеся границы между двумя государствами.
В послевоенный период Португалия вступила в НАТО и даже передала Вашингтону базу на Азорских островах, хотя было хорошо известно, что Салазар недолюбливал США. Впрочем, этим активное военное сотрудничество с Североатлантическим блоком и закончилось. Куда больше Португалию заботили проблемы в своих заморских колониях, на которые уходили значительные материальные и людские ресурсы. Но Салазар просто-напросто отказывался признавать очевидную для многих невозможность решить эти проблемы прежними методами. Он утверждал, что удержание колоний – это неотъемлемая часть восстановления величия Португалии.
Что касается строгих католических ценностей и постулата семьи как основы португальского общества, то сам Салазар семью так и не создал, а его личная жизнь была окутана тайной. Официально считалось, что португальский диктатор отдает все свои силы и время государственной работе. И только через много лет после смерти Салазара стало известно о его довольно бурных романах. О них не так давно был даже снят полнометражный художественный фильм, основанный, как утверждают его создатели, на реальных фактах. Кроме того, в Португалии культивировался образ необычайно скромного диктатора, который поначалу даже отказывался жить в роскошном дворце, предпочитая ему небольшую квартиру. При этом, однако, известно, что Салазар питал страсть к дорогим машинам – у него их было несколько. Возможно, когда через несколько лет истечет срок давности для документов, связанных с правлением Салазара, появятся и новые детали личной жизни диктатора.
Конец жизни Антониу Салазара, столько ловко разделившего Португалию на реальную и воображаемую, по иронии судьбы получился похожим. Последние два года он прожил в той самой второй, воображаемой стране, которой в действительности вовсе не существовало. В один из жарких дней 1968 года 79-летний диктатор сел мимо пляжного лежака и сильно ушиб голову, произошло кровоизлияние в мозг. Во время операции Салазар впал в кому, но потом пришел в себя. Пока диктатор был в больнице, его пост отдали бывшему ректору Лиссабонского университета Марселу Каэтану. Однако соратники так и не решились сказать об этом диктатору. И до самой своей смерти в июне 1970 года тот пребывал в убеждении, что до сих пор руководит страной. Он подписывал документы, отдавал распоряжения и читал издававшуюся в единственном экземпляре – специально для него – газету. В ней печатались только хорошие новости.
Салазар до самой смерти был уверен, что управляет страной, и читал издававшуюся специально для него газету
То, что произошло после смерти Салазара, стало логичным завершением его эпохи, когда страна жила по правилам, придуманным и неукоснительно претворяемым в жизнь «великим португальцем», как его назвал однажды американский журнал «Life», восхищенный успехами страны на волне «вольфрамовой лихорадки». И хотя последователи диктатора старались сохранить его линию, адаптировав ее к новым условиям, даже на страницах контролируемой национальной прессы воображаемая Португалия стала быстро уступать место реальной, в которой, как оказалось, дела шли из рук вон плохо. В частности, выяснилось, что страна – самая бедная во всей Западной Европе и занимает последние места по целому ряду показателей, таких как реальные доходы населения, уровень образования (треть населения была все еще безграмотной), доступ к медицинскому обслуживанию и детская смертность. Кроме того, стало очевидно, что заморские колонии удержать не удастся. Видя растущее недовольство, элиты попытались было вновь «зажать гайки», но это вызывало только обратную реакцию.
Весной 1974 года, в самый разгар весны, Португалия стала свидетельницей «революции гвоздик». Эти цветы обычные люди дарили солдатам, вышедшим на улицы. Как и в далеком 1926 году, власть в свои руки вновь взяли военные. Но на этот раз они попытались обеспечить условия для демократического транзита. Политических заключенных отпустили из тюрем, а сотрудники ПИДЕ просто-напросто разбежались. В 1976 году была принята новая Конституция, принесшая полноценные политические свободы, после чего демократические процессы стали необратимыми. Так что cовременная Португалия мало напоминает ту, которую строил и лелеял Антониу Салазар. Его политическое «геройство», столь ценимое его поклонниками, на самом дело было трусостью признать, что затеянная им трансформация страны в долговременной перспективе потерпела крах.
Похоронен диктатор на обычном кладбище местечка Вимиейру, откуда он родом. Изначально на его могильной плите был выбит только один крест – не было даже имени. Однако недавно кто-то из поклонников диктатора приделал к плите самодельную табличку: «Человеку свойственно ошибаться, но на сегодняшний день он был лучшим государственным деятелем и самым честным из всех правителей Португалии». На что, наверное, можно было бы возразить словами знаменитого португальского поэта Фернандо Пессоа:
О, Боже, было доблестного нрава
Два брата, Власть и Слава.
Но Вечности бестрепетное море
Их поглотило вскоре.
И с ними нас покинуло то свойство,
Что душам придавало пыл геройства.