Росфинрепрессинг. Как «список террористов и экстремистов» превратился в инструмент финансовых преследований

Несколько месяцев назад из колонии вышел оппозиционный блогер Владимир (имя изменено по просьбе героя), осужденный по статьям о публичных призывах к экстремистской и террористической деятельности. И хотя он отсидел срок «от звонка до звонка», начать новую жизнь не получается: на свободе он столкнулся с почти полным запретом на пользование банковской системой. Имя осужденного остается в «перечне террористов и экстремистов» Росфинмониторинга до погашения судимости. В случае Владимира — это на ближайшие восемь лет.

Без карты, счета и возможности работать

«„Список террористов и экстремистов“ не позволяет мне получить банковскую карту ни в одном банке. Оказывается, мне просто не положено ее выдавать», — объясняет Владимир в разговоре с The Insider. Он жалуется, что из-за этого не может устроиться на работу.

На практике это означает, что, даже если работодатель готов взять человека на самую простую работу, сразу встает вопрос зарплаты: почти везде деньги перечисляют на карту. Владимир рассказывает, что пытался договориться о компромиссном варианте — открыть так называемый универсальный счет без карты. В одном из банков, по его словам, согласились, но с жесткими ограничениями.

«Мне прямо сказали: счет открыть можно, но без карты и с лимитом 22 440 рублей, то есть не больше минимального размера оплаты труда. А у меня только аренда комнаты 16 тысяч», — говорит он.

При этом, подчеркивает Владимир, ограничение действует независимо от реального дохода. Даже если работодатель теоретически согласится платить больше, воспользоваться этими деньгами все равно нельзя. «Хоть 100 тысяч, хоть 300 тысяч — я все равно смогу снять только эти 22 440. С таким лимитом невозможно жить», — сетует он.

Но даже до этого этапа, по словам Владимира, дело не доходит. Как только работодатели понимают, что у кандидата не может быть обычной банковской карты, разговор сразу заканчивается. «Иногда я пытаюсь объяснить, что не хочу карту — например, из-за кредитов. Но почти всегда ответ один: нужна карта на ваше имя. А если ты в списке — отказ», — говорит Владимир. Он пытался устроиться грузчиком, в охрану, на любые неквалифицированные работы, но безуспешно: «Работодатели боятся. Никто не хочет лишний раз общаться с полицией, тем более с ФСБ».

Первые недели после освобождения, рассказывает Владимир, его поддержали волонтеры: помогли со сбором денег и с жильем. Потом пришлось обращаться к друзьям и родственникам. «Мне стыдно это говорить, но бывали моменты, когда мне буквально нечего было есть», — признается Владимир.

Эта история — один из наглядных примеров того, как попадание в перечень Росфинмониторинга превращается в отдельное наказание, которое продолжается и после освобождения. Человек выходит из колонии, но фактически остается без базовых инструментов для нормальной жизни — банковской карты, полноценного счета и возможности официально работать.

С такими же ограничениями сталкиваются обвиняемые до приговора, осужденные условно и даже приговоренные к штрафам по «экстремистским» и «террористическим» статьям. А с 2025 года — еще и по делам о «фейках» и «дискредитации» армии. Например, как рассказали The Insider правозащитники, банковскую карту не может получить 57-летняя активистка Светлана Зотова из Ярославля, приговоренная к штрафу в 330 тысяч рублей по статье об оправдании терроризма из-за двух комментариев в Telegram.

«Карты вам не положены, но долг закрывайте»

Еще один пример того, как перечень работает как автоматическое наказание, — история исследовательницы в сфере гендера и бывшего редактора DOXA Дарьи Манжура. В ноябре 2024 года Росфинмониторинг внес ее в список «террористов и экстремистов». На тот момент Манжура уже находилась за пределами России и о включении в перечень узнала постфактум.

«В России у меня тут же все заблокировали. Они меня не предупредили, ничего не объяснили. Я попыталась зайти в приложение Т-Банка, но доступа уже не было», — рассказывает Манжура The Insider.

Кроме того, у нее возникла парадоксальная ситуация с незакрытым кредитом. Банковские карты и обычные счета были недоступны, но обязательство по кредиту, напротив, банк потребовал исполнить. «Я спрашивала: как вы вообще себе это представляете? Мне ответили, что я должна пополнить специальный счет для погашения кредита. Мол, карты вам не положено, но долг закрывайте», — говорит она.

Банк прислал подробные реквизиты для безналичного перевода рублей. «Но как именно я должна отправить им рубли, находясь за границей и без счетов в России, никто, конечно, не уточнил», — отмечает она. Некоторое время сотрудники банка настаивали на полном погашении суммы, но затем перестали выходить на связь, вероятно, опасаясь принимать деньги от «террориста/экстремиста». Речь шла примерно о 20 тысячах рублей.

История Манжура показывает, что внесение в перечень Росфинмониторинга лишает человека инструментов для управления деньгами, но не освобождает его от финансовых обязательств перед банками.

20 тысяч «террористов»

По состоянию на конец декабря 2025 года в перечне Росфинмониторинга числятся более 800 организаций и почти 20 тысяч человек (для сравнения, это больше чем «Аль-Каида» и ИГИЛ вместе взятые). По идее, в этот список должны попадать те, про кого есть сведения о причастности к экстремистской деятельности или терроризму. На практике — это один из самых жестких внесудебных механизмов ограничения прав в современной России.

Перечень появился в 2001 году вместе с федеральным законом № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Изначально он задумывался как инструмент финансового контроля — прежде всего для банков, чтобы те могли отслеживать возможное финансирование реального терроризма. Долгое время список был закрытым: доступ к нему имели только силовые ведомства и финансовые организации.

Публичным перечень стал в 2011 году, когда «Российская газета» впервые опубликовала его открытую часть. Тогда в списке находилось около полутора тысяч физических лиц. Уже в тот момент, как отмечали правозащитники, значительная часть включенных в перечень людей не имела никакого отношения ни к финансированию терроризма, ни к насильственным преступлениям.

С 1 июля 2013 года вступили в силу новые положения закона № 115-ФЗ, которые радикально изменили практику его применения. Банки и другие финансовые организации фактически лишили фигурантов перечня возможности получать любые доходы, независимо от их источника и назначения. Под блокировку подпадали зарплаты, пенсии, пособия и социальные выплаты.

В том же году эксперт по международному и конституционному праву Лариса Романова основала неформальное «Движение в защиту пострадавших от действий Росфинмониторинга», объединявшее оппозиционеров, которым блокировали счета. В декабре 2013 года движение передало в представительство ООН в Москве петицию против «Перечня Росфинмониторинга».

В ней указывалось, что более двух третей фигурантов списка не связаны с финансированием терроризма и что многие из них оказались в уязвимом материальном положении. По оценке авторов петиции, власти использовали антиотмывочное и антитеррористическое законодательство для масштабных экономических репрессий политического характера, в том числе через лишение людей возможности официально работать и получать доход.

Лариса Романова, сама попавшая в перечень, отмечает, что включение в список с самого начала происходило во внесудебном порядке и без понятной процедуры обжалования. «В список сразу стали вносить привлеченных к ответственности за „вербальный экстремизм“ — написал, высказался, разместил видео. То есть тех, кто не имел отношения к мафиозным преступным сообществам и реальному терроризму с убийствами и заложниками», — говорит она.

В результате петиции и обращений к депутатам в декабре 2013 года власти приняли «смягчающие поправки», разрешившие фигурантам перечня пользоваться частью замороженных средств — в пределах 10 тысяч рублей в месяц на самого человека и по 10 тысяч на каждого члена семьи, не имеющего собственного дохода. Также было разрешено оплачивать налоги, штрафы и обязательные платежи. Однако ключевые ограничения сохранились: банки были обязаны отказывать таким людям в открытии счетов и выпуске карт.

Как отмечает Лариса Романова, механизм с самого начала не соответствовал международным стандартам борьбы с финансированием терроризма. По ее словам, рекомендации FATF предполагают индивидуальные и судебно контролируемые ограничения с возможностью гуманитарных исключений. Российская же модель изначально была построена как внесудебная система «поражения в правах». «FATF стало удобным прикрытием для репрессивной практики, которая быстро вышла за рамки борьбы с реальным терроризмом», — говорит Романова.

Со временем основания для включения в перечень последовательно расширялись. В него стали попадать не только осужденные, но и подозреваемые и обвиняемые, то есть люди, в отношении которых еще не вынесен приговор. Финансовые ограничения в таких случаях применяются автоматически, еще на стадии следствия.

Очередные крупные поправки вступили в силу 1 июня 2025 года. В законе № 115-ФЗ появились новые основания для включения в перечень — дела о «фейках» и «дискредитации» армии, а также ряд других преступлений при наличии, по мнению следствия, «мотивов политической, идеологической, национальной или социальной ненависти». В результате формальный статус «террориста или экстремиста» теперь может получить человек, обвиняемый, например, в антивоенном высказывании.

На практике это означает, что попадание в перечень Росфинмониторинга все чаще становится не следствием приговора, а самостоятельным наказанием. Человек может быть лишен доступа к банковской системе еще до суда. А в случае обвинительного приговора ограничения сохраняются до погашения судимости, то есть на годы после освобождения.

Жизнь за чужой счет

Кирилл (имя изменено по просьбе героя) уехал из России в Армению в 2022 году. Он отбывал срок по «террористической» статье, освободился в 2018 году. Имя Кирилла по-прежнему остается в перечне Росфинмониторинга — и это во многом определяет его жизнь.

В Армении, рассказывает Кирилл в интервью The Insider, он без проблем получил вид на жительство — сначала дважды по году, затем сразу на пять лет. Зарегистрировал индивидуальное предпринимательство. Но дальше уперся в ту же стену, что и в России, — банки.

«Счет я не смог открыть ни в одном банке. В Армении их чуть меньше тридцати — я обошел все», — говорит Кирилл.

В одних банках у него даже не взяли документы, ссылаясь на требования вроде справки о доходах, которой у него не могло быть. В других просто отказывали без объяснений. Только в одном нестоличном отделении банка «Арарат» ему сначала одобрили открытие счета и пригласили подписать документы, а на следующий день перезвонили и попросили прийти снова.

«Сказали, что им позвонили из Еревана и потребовали закрыть счет и больше этому человеку ничего не открывать. Причину, конечно, никто не объяснил», — вспоминает Кирилл.

Он не может доказать, что отказ связан именно с перечнем Росфинмониторинга, — официально банки причин не называют. Но совпадение, говорит он, слишком очевидное: точно такие же проблемы у него были и в России.

В итоге зарплату — и в России раньше, и позже за границей — Кириллу приходилось получать на счета других людей. «Иначе просто никак», — говорит он.

Проблемы возникали и с международными платежными сервисами. Например, Payoneer сначала открыл ему счет, провел все проверки, одобрил карту, а затем без объяснений все заблокировал вместе с уже поступившими средствами.

«Я писал им каждую неделю, куда только можно. Только через девять месяцев мне дали один раз вывести деньги — и сразу написали, что счет заблокирован навсегда», — рассказывает он.

При этом другие сервисы работают по-разному. Wise, по его словам, пока остается единственным устойчивым вариантом, хотя и без карты. Но и тут есть ограничения: без банковской карты на свое имя невозможно привязать или активировать многие другие платежные системы.

Другой показательный эпизод — еще из российской жизни Кирилла. Он купил машину, но оформить ее на себя не смог: для регистрации в ГАИ нужна страховка, а ни одна страховая компания не соглашалась оформить полис на его имя.

Одна из страховых агентов все же попыталась помочь — ввела его данные вручную, оформила страховку. Но уже на следующий день, рассказывает Кирилл, позвонила ему в панике и попросила написать отказ. «Мне грозят лишением сертификата и работы из-за того, кого я завела в систему», — сказала агент.

В итоге машину пришлось оформлять на другого человека, как и решать большинство бытовых вопросов.

«Это не только банки. Это страховые, работодатели, любые системы, где фигурируют деньги. Потому что, условно, „террористу“ нельзя переводить деньги — вот и весь ответ», — резюмирует Кирилл.

Юрист и основатель проекта «Роскомсвобода» Саркис Дарбинян объясняет, что проблемы у фигурантов списка «Росфинмониторинга» за пределами России могут быть связаны не с прямыми решениями местных властей, а с устройством международного и регионального финансового комплаенса.

По его словам, даже после приостановки членства Росфинмониторинга в международной группе финансовой разведки Egmont данные, переданные ранее, продолжают циркулировать в закрытых системах банковского контроля и использоваться при проверке клиентов.

Кроме того, Россия сохраняет возможности для обмена финансовой информацией через двусторонние соглашения и региональные форматы сотрудничества с отдельными странами, в том числе на постсоветском пространстве. В таких случаях банки могут ориентироваться не на судебные решения, а на внутренние «красные флаги» и сигналы комплаенса, не раскрывая причин отказа клиенту.

«Большинство международных баз данных закрыты для физических лиц. Они не могут получить доступ даже к своим данным и узнать, почему их пометили, чтобы подать апелляцию или запросить исправить запись. Эта система непрозрачна и не подлежит обжалованию», — отмечает Дарбинян.

Неподвластный Евросоюз

В отличие от России и ряда постсоветских стран, в государствах Евросоюза включение в перечень Росфинмониторинга само по себе не влечет автоматических финансовых ограничений. Европейские банки и платежные сервисы не используют российский реестр как юридическое основание для блокировок — и на практике это подтверждается историями людей, оказавшихся в списке, но живущих в ЕС.

Так, у Дарьи Манжура, которая живет в одной из стран Евросоюза, с банками проблем не возникало. «В ЕС мои счета никто не замораживал — вообще никаких вопросов не было», — говорит она.

Похожая ситуация и у другого бывшего редактора DOXA Марии Меньшиковой, которая живет в Германии. После внесения в реестр Росфинмониторинга ей пришло уведомление от PayPal о закрытии аккаунта. Однако речь шла о российском аккаунте сервиса. «Европейский PayPal, привязанный к местным счетам, не трогали. Банки тоже никак не объявлялись», — уточняет Меньшикова в разговоре с The Insider.

Еще более показателен опыт анархиста Дениса Козака. Несмотря на то что он до сих пор числится в перечне Росфинмониторинга по делу об «оправдании терроризма», после переезда в Германию он без проблем открыл счет в государственном банке Sparkasse. «Никаких вопросов вообще не возникло», — говорит он.

Феминистка Залина Маршенкулова, также внесенная в реестр Росфинмониторинга и проживающая в ЕС, подтверждает: системных блокировок европейских счетов не было. По ее словам, карта Vivid несколько раз временно замораживалась, но затем каждый раз восстанавливалась без последствий. «Revolut не блокировал ни разу», — отмечает она.

При этом счета россиян в странах ЕС действительно периодически замораживают, но, как правило, по иным основаниям, не связанным напрямую с перечнем Росфинмониторинга. Так, бывший депутат Государственной думы Геннадий Гудков, включенный в российский список «террористов и экстремистов» в 2024 году, рассказывал Русской службе Би-би-си о закрытии счетов в болгарском и одном из французских банков. По словам Гудкова, в банках объясняли это его статусом politically exposed person (PEP) — лицом, ранее занимавшим высокие государственные должности и потому подпадающим под усиленный финансовый контроль.

Гудков (полковник ФСБ в отставке и депутат Госдумы нескольких созывов) уехал из России еще в 2019 году, задолго до включения в перечень Росфинмониторинга. В разговоре с Би-би-си он подчеркивал, что европейские банки интересовали происхождение его средств и связи с государственными структурами. Российский статус «террориста или экстремиста» сам по себе не фигурировал в официальных объяснениях банков.

«Хранить деньги в валюте, в чулке и вне дома»

Лариса Романова разговоре с The Insider подчеркивает: у включенных в список людей до сих пор нет реального механизма защиты своих прав.

По ее словам, выйти из перечня до погашения судимости невозможно — ни автоматически, ни через суд. «Закон № 115 изначально не предусматривал ни процедуры обжалования, ни временных исключений. И этого в нем нет до сих пор», — говорит Романова.

Единственное заметное смягчение закона в 2013 году — получать и проводить ограниченные выплаты — появилось не в результате системной правовой реформы, а после прямых обращений пострадавших к депутатам, говорит Романова. «Мы добились этого, попав на прием к Валентине Терешковой. Больше никаких поблажек в законе с тех пор не появлялось», — говорит она.

На практике, отмечает Романова, это означает, что для фигурантов перечня единственным способом выживания остается использование наличных. Также Романова дает совет тем, кто рискует попасть в список: «Не держите много денег на счетах — только в валюте, в чулке и вне дома. Лично меня спасло это советское правило».