Противники Brexit из всех британских партий составили план, чтобы сохранить членство страны в Евросоюзе. О том, почему они считают, что могут победить, пишет редактор отдела политики журнала New Statesman Джордж Итон. The Insider предлагает полный перевод статьи.
Вечером 5 декабря 300 самых высокопоставленных британских сторонников Евросоюза соберутся в роскошном лондонском отеле Jumeirah Carlton Tower на обед. Мероприятие называется «Выход из выхода». Перед гостями, которые заплатят по £200 (£2000 за стол на десятерых), выступят в числе прочих бывший вице-премьер Ник Клегг, парламентарий-лейборист Чука Умунна и бывший министр-консерватор Анна Субри. Обед закончится в 11 часов вечера — в час, когда Великобритания должна будет через 479 дней покинуть Евросоюз.
В течение месяцев, прошедших после после прошлогоднего июньского референдума, Brexit считали неизбежным. Тереза Мэй и лидер лейбористов Джереми Корбин, бывшие «колеблющимися противниками Brexit», немедленно согласились с итогами голосования. 1 февраля этого года парламент большинством в 498 голосов против 114 дал Мэй право привести в действие статью 50, то есть начать процедуру выхода. Через два месяца премьер-министр формально инициировала процесс выхода из Евросоюза. Она никогда уже не будет столь могущественна, как была в этот момент.
После всеобщих выборов в июне консерваторы потеряли с трудом заработанное парламентское большинство. Вместо того чтобы усилить свою позицию в переговорах по Brexit, Мэй ее ослабила. Через пять месяцев после начала переговоров Евросоюз все еще не открыл дискуссию о новом торговом соглашении с Великобританией. Мэй вынуждена была согласиться на двухлетний «переходный период» который начнется 29 марта 2019 года, в день, когда Британия должна будет покинуть ЕС, и в течение этого срока мало что должно измениться. Но в Европе, как и в Британии, усиливается вера в то, что в конце концов выход не состоится.
После шока, вызванного результатом референдума, парламентарии-сторонники Евросоюза перегруппировались. Главный центр их деятельности — Межпартийная парламентская группа по отношениям с ЕС, основанная в июле Умунной; сопредседателем стала Анна Субри. Хотя большинство членов группы утверждают, что всего лишь выступают против «жесткого Brexit» (то есть выхода Соединенного Королевства из общего рынка ЕС и таможенного союза), они не исключают возможности полной остановки процесса выхода.
Вне парламента многие крупные британские политики снова открыли каналы связи с Брюсселем. 30 октября, к ужасу сторонников Brexit, глава делегации Евросоюза на переговорах Мишель Барнье встретился с Ником Клеггом, бывшим членом лейбористского правительства Эндрю Адонисом и ветераном-парламентарием от тори Кеном Кларком. Во время их встречи в Брюсселе Клегг впечатлил Барнье рассказом об «исключительной хрупкости и лихорадочности» британской политики. Барнье, всего за 80 минут до этого встречавшийся с Джереми Корбином, знает, что консервативное правительство может рухнуть. И Евросоюз надеется, что из хаоса может родиться порядок. «Из встреч в Брюсселе я вынес уверенность в том, что они отчаянно желают, чтобы мы остались, — рассказал мне Адонис. — Я не встретил ни одного человека, который думал бы, что без нас Евросоюзу будет лучше».
Противники Brexit Кен Кларк, Ник Клегг и Эндрю Адонис перед встречей с Мишелем Барнье в Брюсселе
Противники выхода отказываются принять результаты референдума отчасти из-за своей уверенности в том, что их оппоненты в другой ситуации поступили бы точно так же. В 2016 году Найджел Фарадж <тогда лидер UKIP, партии, основным лозунгом которой был Brexit. — The Insider> предупреждал, что победа противников выхода с результатом 52% против 48% (в конечном счете именно с таким преимуществом победили сторонники Brexit) была бы «неокончательной». Сторонники Евросоюза ссылаются на слова, сказанные нынешним министром по делам Brexit Дэвидом Дэвисом в 2012 году: «Если демократия не может изменить свое мнение, она перестает быть демократией».
Голосование по вопросу Brexit стало разрушительным моментом для британского парламента: впервые национальный референдум отверг существующее положение. Впрочем, сторонники ЕС отказываются относиться к результату референдума как к «священной корове». «23 июня 2016 года [день референдума] — не ветхозаветные скрижали, которые могут чудесным образом навеки преобразить Соединенное Королевство, — сказал мне Клегг, — потому что с тех пор действительность сильно изменилась».
Рецессии после референдума, которую прогнозировало министерство финансов, удалось избежать, но рост экономики, который был самым быстрым в странах G7, теперь самый медленный. Переговоры о торговом соглашении с ЕС, которые, по обещанию [министра торговли Великобритании] Лиама Фокса, должны были стать «самыми легкими в истории человечества», еще даже не начались. А сторонники Brexit в правительстве дезавуировали свое обещание выделить дополнительные £350 млн Национальной службе здравоохранения. «Могли бы мы победить без этих £350млн на здравоохранение? — спрашивал директор кампании «Голосуйте за выход» Доминик Каммингс. — Все наши исследования однозначно показывают: нет».
Для других самый большой риск заключается в том, что Британия как мировая держава будет навсегда оттеснена на обочину. 84-летний бывший вице-премьер, член Палаты лордов, консерватор Майкл Хезелтайн, с которым я встретился в его лондонском офисе, яростно возражал против такой перспективы. «Я просто не могу оставаться невозмутимым, когда представляю себе, как президент США, премьер-министр Индии, председатель КНР летят в Берлин или Париж, чтобы обсудить главные международные события с руководителями Евросоюза, а Британия ждет, что будет сказано в итоговом коммюнике. Это касается влияния, власти, места за главным столом. В той Британии, в которой я вырос, считалось, что в наших интересах быть там, где принимаются решения».
Еврокомиссар по торговле в 2004–2008 годах Питер Манделсон обеспокоен тем, что после Brexit Британия станет «сателлитом американской экономики». «Чтобы соревноваться с ЕС, мы неизбежно устремимся по направлению к меньшим налогам, менее урегулированной бизнес-среде, — сказал он мне. — Экономика может стать более глобализованной, то есть в действительности более американской, но общество окажется менее защищенным. В этом с самого начала и заключался проект сторонников Brexit».
Противники выхода утверждают, что не надо ждать, пока Brexit превратится в катастрофу, чтобы от него отказаться. Что уже достаточно того, что его сторонники не выполнили те обещания, которые они расточали. Умунна, бывший теневой министр по делам бизнеса, когда мы встретились с ним в его кабинете в здании Палаты общин, провел яркую аналогию: «Вы думали, что сидите в сверкающем новом Audi, но на самом деле это какой-то потрепанный драндулет. На нем можно доехать из точки А в точку В, но он едет совсем не так, как вы ожидали. Вы действительно хотите купить эту машину?»
Общество демонстрирует некоторые признаки раскаяния. Недавний опрос службы YouGov показал рекордное количество избирателей, считающих решение о выходе из ЕС ошибкой, — 47%. Тех, кто считает решение правильным, оказалось 42%. Но из этого не следует, что едва ли не большинство британцев хочет остановки Brexit. Из нескольких предложенных вариантов 40% предпочли нынешнюю позицию правительства, а 12% выбрали «более мягкий» Brexit. Только 18% поддержали второй референдум, а 14% хотят остановки Brexit. Как британские отпускники, оказавшиеся в плохом отеле или на морском курорте в дождливую погоду, избиратели предпочитают воздерживаться от попыток найти что-то получше.
Похожие взгляды и у большинства парламентариев. Хотя всего десять депутатов-лейбористов и 138 консерваторов перед референдумом публично поддерживали выход из ЕС, большинство членов парламента из обеих партий сейчас выступает за Brexit. Они опасаются, что отклонение результата референдума может лишь углубить недоверие избирателей к Вестминстеру. Парламентарий-лейборист Кэролайн Флинт, которая голосовала за сохранение членства в ЕС, но ее избирательный округ Дон-Вэлли выступил за Brexit (как и в случае с большинством лейбористов в парламенте), сказала мне: «Вот что я чаще всего слышу и от тех, кто голосовал за выход, и от отех, кто был против: хватит споров, действуйте».
Бывший министр финансов Греции Янис Варуфакис, один из тех, кто убеждал Джереми Корбина поддержать сохранение в составе ЕС, сказал: «Пытаться повернуть Brexit вспять с помощью второго референдума — это значит обходиться с британцами так, как Брюссель обошелся с ирландцами в ситуации с лиссабонским договором: раз за разом повторять вопрос, пока не дадут «правильный» ответ».
Для некоторых «мягкий Brexit» — это изящный компромисс. По этому сценарию Британия выйдет из политических институтов ЕС, но останется в едином рынке и таможенном союзе. Сторонники этой концепции считают, что так можно минимизировать разрушительное влияние на экономику, решить ирландскую пограничную проблему и при этом сохранить уважение к результатам референдума. Однако сторонники выхода и некоторые из их оппонентов предупреждают, что этот подход отрицает адекватный британский контроль над потоком трудовых мигрантов из стран ЕС. «Легкий доступ рабочей силы освободил некоторых работодателей от ограничений, — сказала Флинт. — Это вызвало споры о той рабочей силе, которая может оставить Британию недостаточно развитой».
Подобным же образом еврофилы считают «мягкий Brexit» немощным «третьим путем». «Это дипломатия факсов: вам сообщают, в чем заключается договоренность, — сказал Хезелтайн. — Это та же проблема, с которой сталкивалась Маргарет Тэтчер, а ее никто не назовет еврофилкой. Она была британским премьером, и идея, что французы и немцы будут устанавливать правила, соответствующие в основном их собственным экономическим интересам, была для нее абсолютно неприемлема, и она была совершенно права. Здесь не может быть компромисса: или вы внутри, или снаружи».
Противники выхода не скрывают, что они в затруднительном положении. Они знают, что им противостоят Консервативная партия, в которой огромное большинство поддерживает Brexit, Лейбористская партия, возглавляемая давним евроскептиком Корбином, и упрямое общество. Но политическая волатильность последних лет дает им основания считать, что они не обречены на поражение. «Первый барьер, который мы должны преодолеть, — это неправильное представление о статье 50 как о необратимом процессе. Это совсем не так», — заявил Умунна.
В своей речи 10 ноября бывший дипломат и автор статьи 50 Джон Керр подчеркнул: «Письмо миссис Мэй — это всего лишь извещение о намерении Соединенного Королевства покинуть Евросоюз. Намерения могут меняться. Мы до сих пор пользуемся всеми правами члена ЕС, включая право изменять нашу позицию и наши голоса, как часто делают другие члены ЕС, например, после выборов. Статья 50 — это статья о добровольном выходе, а не об изгнании».
Позиция европейских лидеров также ясна. На совместной пресс-конференции с Терезой Мэй в июне президент Франции Эммануэль Макрон сказал: «Дверь, конечно же, остается открытой, пока переговоры о Brexit не завершены». (Евросоюз заявил, что переговоры должны будут закончиться осенью 2018 года, за несколько месяцев до официальной даты выхода). В прошлом месяце председатель Европейского совета Дональд Туск сказал британским парламентариям: «На самом деле от Лондона зависит, чем все закончится: хорошей договоренностью, отсутствием договоренности или отменой выхода».
Но Мэй и Корбин — по разным причинам — остаются приверженцами выхода из ЕС. Премьер больше боится сторонников «жесткого Brexit» в своей партии, чем небольшой группы парламетариев-тори, выступающих против. Если бы после провала на выборах 2017 года она выступила против «жесткого Brexit», она потеряла бы место лидера партии.
У Корбина, который с тех пор как впервые был избран в парламент в 1983 году, голосовал против всех значительных законопроектов, связанных с ЕС, нет никакой политической или идеологической привязанности к европейскому проекту. Он часто говорил о едином рынке как о препятствии для построения социализма в Британии. Евроскептицизм Корбина разделяют его теневой министр финансов Джон Макдоннелл, теневой министр международной торговли Барри Гардинер, теневой лорд-председатель совета Джон Трикетт (который руководит подготовкой лейбористов к возможной будущей работе в правительстве), его директор по коммуникациям Шеймас Милн и политический директор Эндрю Фишер, автор хорошо воспринятого предвыборного манифеста.
При таком окружении выступление против Brexit одорвало бы политический проект Корбина. Один из его высокопоставленных однопартийцев сказал мне: «Наш основной вывод заключается в том, что политическая и экономическая элита привела страну к провалу, отсюда бунтарские настроения и циничное отношение к британскому истеблишменту, которые так повредили репутации Лейбористской партии в прошлом. Из-за этого нам очень трудно позволить себе выглядеть так, как будто мы готовы сказать, что лучше, чем наш электорат, можем принимать решения по таким вопросам, как Brexit».
Самый проевропейский политик в верхушке Лейбористской партии — теневой министр внутренних дел Дайана Эбботт, страстная защитница свободы действий. «Дайана — вряд ли наша союзница, — сказал мне источник в руководстве лейбористов. — Она самая влиятельная персона в теневом кабинете, которая думает, что все это надо остановить. Между нами, совершенно очевидно, что это ее позиция». Эбботт на это ответила: «Я считаю, что мы должны уважать результаты референдума».
Во время октябрьской встречи Корбин произвел впечатление на Барнье, как и на других европейских руководителей. Адонис сказал: «Все говорили мне, что у них были очень хорошие встречи с Джереми, что он очень быстро все понимает и в целом поддерживает то, чтобы остаться в едином рынке и таможенном союзе. Я слышал это и от членов Еврокомиссии, и от парламентариев. Он им понравился. Он оказался очень позитивно мыслящим».
Перспектива появления лейбористского правительства с Корбином во главе удерживает некоторых консерваторов от внутрипартийного бунта. Как отметил Умунна, «постоянные разговоры о возможности досрочных выборов, усиливаемые усиливаемые сложностями в Палате общин из-за Brexit, уменьшают возможность того, что тори в парламенте поддержат поправки к закону о Brexit».
Лидера либеральных демократов Винса Кейбла разочаровывает отказ консерваторов-противников выхода высказываться на эту тему публично. «Есть много тори, в том числе и в парламенте, которым, как мы знаем, совершенно не нравится то, что происходит, — сказал он мне. — Но они не высовывают головы над парапетом».
Чтобы остановить Brexit, это должно измениться. Кейбл надеется, что если общество задаст направление, то за ним последуют и парламентарии. «Переговоры фактически еще не начались, — сказал он. — Мы не можем судить о том, как общество отнесется к их результату, особенно если столкнется с разрухой и массовой миграцией, которые может вызвать разрушение наших отношений. Я ожидаю очень существенного изменения общественных настроений».
Те члены палаты общин, которые хотят остановить Brexit, сконцентрированы на том, чтобы обеспечить «значительное число голосов» по любому варианту окончательной договоренности (правительство постоянно утверждает, что этого у них нет). Они хотят, чтобы у них была возможность отправить министров обратно за стол переговоров с ЕС вместо того, чтобы принять их окончание без договоренности. Лейбористы поклялись голосовать против окончательного варианта сделки, если она не будет предусматривать «в точности те же преимущества», которые дает Британии ее нынешний статус члена ЕС (угроза, которая отчасти вызвала судьбоносное избрание Мэй). Возможность того, что парламент может отменить или отсрочить Brexit, объясняет магнетическую притягательность варианта «без договоренности» для некоторых тори. Хотя Британия может столкнуться с карательными таможенными тарифами, хаосом в портах, и, возможно, даже прекращением воздушного сообщения, это все хотя бы будет вне Евросоюза.
«Это будет значительно более беспорядочно, потому что существует процесс повторного вступления», — сказал Кейбл. Теоретически, если Великобритания подаст заявление о вступлении как новый член, согласно статье 49, она будет обязана перейти на евро и войти в Шенгенскую зону. Никто на практике не будет на этом настаивать, считает Кейбл, но признает: «Это не будет тот же статус, что и до выхода. Что-то придется изменить». И, очевидно, жертвой может стать скидка размером в £4,8 млрд со взноса Великобритании в бюджет ЕС.
Цель противников Brexit — гарантировать, что до этого не дойдет. Осенью 2018 года, отклонив предложенную правительством договоренность с ЕС, парламент может остановить Brexit. «Очевидно, будет национальный кризис, — заявил Клегг. — Меня не удивит, если Терезе Мэй будет очень трудно выжить».
В такой ситуации Мэй или новый премьер-консерватор, возможно, попробуют найти спасение во втором референдуме. «Только народ может этот остановить, — сказала мне Субри. — Невероятно важно, чтобы инициатива, если она вообще появится, шла снизу вверх, ни в коем случае не сверху вниз».
Два референдума по Европе — в 1975 и 2016 годах — были инициированы Гарольдом Уилсоном и Дэвидом Кэмероном соответственно в основном ради исправления ситуации внутри их партий. В случае хаотичного завершения переговоров или отклонения парламентом из результата новый премьер может воспользоваться референдумом как «резиновым спасательным плотом», как выразился в 1970 году Джим Каллаган <премьер-министр Великобритании в 1976–1979 годах, лейборист; в 1970 году министр внутренних дел. — The Insider>. Но, возможно, самое большое препятствие, с которым столкнулись противники выхода, — это время. Их оппонентам потребовались десятилетия, чтобы получить парламентское большинство, которое проголосовало за референдум о ЕС. Им же придется сделать то же самое за год с небольшим.
Но сторонникам Евросоюза дает надежду вера в то, что сложность и многосторонность процесса Brexit – самого большого вызова для правительства после 1945 года — сможет сокрушить ослабленное, раздираемое противоречиями правительство Мэй. Клегг заявил: «Если продолжать безудержно топать ногой, повторяя «все будет в порядке, все будет в порядке», как это делают сторонники Brexit, в конечном счете конструкция обрушится под весом своих собственных противоречий».
Манделсон сформулировал это более кратко: «В конце концов, я думаю, Brexit победит Brexit».
Как можно остановить Brexit
Отзыв статьи 50
Тереза Мэй привела в действие 50 статью 29 марта 2017 года, запустив двухлетний процесс выхода Великобритании из ЕС. Но автор договора, бывший сотрудник министерства иностранных дел Великобритании Джон Керр, считает, что Британия имеет право в любой момент отозвать свое заявление: «Мы до сих пор пользуемся всеми правами члена ЕС, включая право изменять нашу позицию и наши голоса. Статья 50 — это статья о добровольном выходе, а не об изгнании».
Отсрочка переговоров
В случае одобрения других 27 государств ЕС переговоры по Brexit могут быть в любой момент приостановлены и отсрочены. В последующий период могут быть проведены новые всеобщие выборы или новый референдум.
Голосование в парламенте
Те члены палаты общин, которые хотят остановить Brexit, сконцентрированы на том, чтобы обеспечить «значительное число голосов» по любому варианту окончательной договоренности (которая, как заявляет ЕС, должна быть достигнута к осени 2018 года). Они хотят, чтобы у них была возможность отправить министров обратно за стол переговоров с ЕС вместо того, чтобы принять их окончание без договоренности.
Новые всеобщие выборы или второй референдум
Если парламент победит правительство, создавшийся кризис может привести к новому референдуму или новым всеобщим выборам. Так как любой лидер консерваторов будет бороться против тех, кто бросил вызов процессу Brexit и продолжает поддерживать парламентариев, сторонникам Евросоюза остается надеяться на то, что свою позицию изменят лейбористы. Хотя Джереми Корбин — давний евроскептик, большинство членов партии поддерживает второй референдум, хотя британское общество с этим пока не согласно.