Отставка верховного главнокомандования. Перестановки в российской власти де-факто стали признанием военного провала

EN

В то время как основная часть наблюдателей обсуждает неожиданную кандидатуру нового министра обороны Андрея Белоусова, куда меньше внимания получило одновременное разжалование главных исполнителей украинской войны. Хотя и Сергей Шойгу, и Николай Патрушев получили новые должности (как известно, насовсем Владимир Путин не отпускает почти никого), смена их работы, мягко говоря, не выглядит карьерным ростом.

Николай Патрушев был, возможно, самым могущественным секретарем Совбеза в истории России. Аппарат этого формально координирующего силовиков органа при администрации президента с приходом бывшего директором ФСБ с 1999 по 2008 годы Патрушева наводнили выходцы из спецслужб, генералы и бывшие разведчики. Совбез превратился в мозговой центр борьбы с «врагами» внутри России, политических репрессий и купирования угроз режиму личной власти Путина. Все эти списки «иноагентов» и новых кандидатов в «нежелательные» организации, как считается, утверждались на заседаниях Совбеза каждую пятницу.

Именно аппарату Совбеза принадлежит ключевая роль в аналитической подготовке украинской войны. Пропущенные через этот орган и сдобренные лично Патрушевым оперативные донесения и шифровки обещали быструю и яркую победу на украинском фронте.

Обеспечить ее должна была блестящая и современная «Армия России» — бренд, созданный Сергеем Шойгу и триумфально проданный Владимиру Путину на парадах, учениях и форумах в парке «Патриот». Пиар-успехи танковых биатлонов Шойгу были настолько впечатляющими, что даже западные военные аналитики стали считать российские войска «второй армией мира».

Песочный замок рухнул уже в первый месяц войны, когда российская группировка потерпела неудачу под Киевом. Стороны валили вину друг на друга. Близкие к Минобороны источники — на ту самую неверную аналитику, дружественные ФСБ и Совбезу собеседники — на тотальную коррупцию в Минобороны, в результате которой российские солдаты массово гибли от «джавелинов» в незащищенных Т-72 1970-х годов, а не громили врага в модном супертанке «Армата».

Но признать катастрофический провал Кремль не мог. Поэтому обоих исполнителей поменяли так, чтобы это признанием и не выглядело — во время плановой ротации в начале очередного путинского срока. Новые должности не сулят ни Шойгу, ни Патрушеву прежних возможностей. Шойгу не станет новым демиургом в сфере политической безопасности в силу отсутствия необходимых скиллов и доступа к инфраструктуре спецслужб. Назначение Патрушева помощником президента по кораблестроению и вовсе выглядит издевательством.

Появление именно фигуры Белоусова на должности министра обороны обозначило глубокое недоверие Путина к военным. Впрочем, не доверял он им никогда, начиная с того момента, когда сменил последнего кадрового военного на посту министра — Игоря Сергеева — на своего сослуживца Сергея Иванова в 2001 году. Хозяин Кремля всегда опасался мятежных настроений, и, как показало выступление Евгения Пригожина, поддержанное рядом генералов, эта мнительность не была лишена оснований.

Кандидатуру Белоусова, всплывшую в последний момент, подсказала сама жизнь. Абсолютно преданный Путину экономист-трудоголик не мог удержаться на посту первого вице-премьера. Будучи обособленным от всех российских кланов и не имея собственной команды, он противостоял с одной стороны, половине российского списка Forbes, у которой активно «изымал» прибыль в пользу бюджета, а с другой — премьеру Мишустину, с которым так и не нашел общий язык. Но бросить в никуда столь важного и полезного человека Путин не мог. И тут подвернулось Минобороны, для которого аппаратные аномалии Белоусова (отсутствие команды и следов серьезной коррупции в сочетании с щепетильными административными навыками) оказались плюсом.

Для противников украинской войны это плохие новости. Холодный интроверт-государственник Белоусов должен очистить военное ведомство от коррупционных протечек и направить освободившиеся потоки на всё более эффективное убийство военных и мирных жителей Украины. Прежнюю хозяйственную команду Шойгу уже разбирают максимально жестким образом, что свидетельствует о крайнем разочаровании верховного главнокомандующего. Впрочем, победа над военной корпорацией вряд ли будет легкой задачей, а для армии ни дня не служивший в вооруженных силах Белоусов станет Сердюковым номер два.

Остальные перестановки, на первый взгляд, кажутся консервацией прежнего баланса группировок. Однако несмотря на количественно сохранившуюся номенклатуру должностей, изменилось ее качество. Новое правительство Мишустина ушло от дихотомии прежних кабинетов, когда кураторы-зампреды и отраслевые министры часто были выходцами из разных команд. Это закладывало выгодный Кремлю конфликт, позволяющий избегать чрезмерного усиления кого-то из членов правительства.

На этот раз кланы российской власти уже совсем открыто распределили ответственность. Появилась вертикаль Ростеха-Чемезова, выраженная в связке первого вице-премьера Дмитрия Мантурова и министра промышленности Антона Алиханова. Транспорт и логистика замкнуты на Ротенбергов, которым близки и вице-премьер Виталий Савельев, и новый министр транспорта Роман Старовойт, бывший курский губернатор.

Спецслужбисты из ФСБ, еще ранее забравшие себе ставшую золотоносной в середине 2010-х отрасль сельского хозяйства, не только сохранили контроль за Минсельхозом, но и получили бонусом тему экологии за счет повышения Дмитрия Патрушева до поста курирующего вице-премьера.

Полностью сохранила представительство своих людей команда мэра Москвы Сергея Собянина — в лице главы Минэкономики Решетникова, Минобрнауки — Фалькова и вице-премьера по строительству Хуснуллина. Сразу два своих министра у вице-премьера Юрия Трутнева — глава Миндальвостокразвития Алексей Чекунков и глава Минприроды Александр Козлов.

Наиболее проигравшим, как ни странно, выглядит сам премьер Мишустин, потерявший в новом составе одну из фигур — вице-премьера Викторию Абрамченко. Хотя потеря не выглядит критичной, начавшееся урезание сфер влияния предвещает будущий закат карьеры самому Мишустину ближе к концу очередного путинского срока.

Имеющий репутацию крайне амбициозного чиновника, он тем не менее всячески избегает любого их проявления, оставаясь этаким незаметным Никитой Хрущевым в политбюро Сталина. Однако должность премьер-министра крайне важна, так как в случае любого форс-мажора именно он становится и.о. главы государства. И чем ближе будет 2030 год, тем больше будет оснований у Путина сделать премьером по-настоящему родного человека.

Авторитарные лидеры по мере старения режима меньше и меньше доверяют даже близкому окружению. Когда-то былые друзья сами превращаются во влиятельных бонз и начинают играть в собственные игры. Это вынуждает диктатора периодически прореживать и встряхивать элиты.

За 24 года правления из близких Путину людей вывалились банкир Сергей Пугачев, соратники по спецслужбам Виктор Иванов и Владимир Якунин, считавшиеся джокерами в кремлевской колоде. На текущем этапе перестановок, кажется, окончательно отдалены от Кремля представители ельцинской «семьи»: в новом составе администрации президента должность советника потеряла Александра Левицкая, супруга влиятельного Александра Волошина, бывшего главы администрации на первом путинском сроке.

И чем ближе транзит, тем чаще самыми надежными оказываются самые близкие — родственники. Передать власть своим дочерям пытались, например, Нурсултан Назарбаев в Казахстане и Ислам Каримов в Узбекистане, правда, оба неудачно. Мечтает о монархическом транзите и Александр Лукашенко в Беларуси.

Дочери Владимира Путина пока как будто бы стоят глубоко на запасном пути, но вот назначение министром энергетики родственника президента Сергея Цивилева, мужа его двоюродной племянницы Анны, уже выглядит достаточно откровенно (сама она, кстати, тоже занимает важный в системе ценностей самого Путина пост директора фонда ветеранов «СВО» с многомиллиардным бюджетом).

Пример четы Цивилевых не единственный случай возвышения «принцев» по итогам властной пересменки. В этом же ряду появление сына Юрия Ковальчука Бориса во главе Счетной палаты и рост до вице-премьера Дмитрия Патрушева.

Желающая закрепить завоеванное положение элита будет стараться выдвигать в первые ряды всё больше детей, жен и племянников. Но именно этот симптом часто становится провозвестником перемен, когда на финальной стадии режима боящаяся перемен власть пытается из последних сил сопротивляться уставшему от застоя обществу.